Всем был Вася хорош у Ольги: и тебе гвоздь забьёт куда надо, и кран поменяет, даже пельмени сам мог сварить и пожарить яичницу. Только все эти плюсы перечёркивал один жирный минус: любил Василий приложиться к бутылке. Но пьяницей, а уж тем более, алкашом он себя не считал. Все его выпивки носили чисто «стратегический» или «терапевтический» характер, как называл это Вася.
Ольга не сразу поняла, что у него тяга к спиртному. Когда они познакомились, он умело это скрывал. И, даже когда она чуяла от него запах алкоголя, у него всегда было припасено оправдание.
— Ты такая красивая, Оля, — сказал он ей, на втором свидании, — что я даже немного волнуюсь. Пришлось выпить чуть-чуть для храбрости. Ты же не сердишься?
Ольге лестно было, что он называл её красивой и с восхищением смотрел на неё, пусть и слегка затуманенным взором. Она мысленно приняла его аргумент, рнадеясь, что это разовая акция.
— Думаю, один раз — не страшно, — сказала тогда она ему, чем дала зелёный свет.
С того дня у Василия поводы выпить стали появляться всё чаще. Женившись на Оле, он стал выпивать стабильно. Для этого подходило любое событие, будь то день рождения коллеги, удачная покупка, или просто хорошее настроение.
— Оленька, я сегодня задержусь, — мог позвонить он в конце рабочего дня, — у босса юбилей. Он проставляется. Поддержу компанию, глядишь, и премию подкинет. Так и на отпуск накопим.
Это был хитрый манёвр: Вася знал, что жена мечтает съездить на море, и пользовался её доверчивостью.
Постепенно поводов становилось всё больше.
— Мы с мужиками в гараже собираемся. Машину приятелю надо подшаманить, — мог на ходу придумать Вася, — может, он нас как-нибудь отвезёт, куда нам надо будет.
Возвращался из гаража Василий развесёлый и хмельной. Когда же Ольга намекала ему, что не мешало бы попросить его приятеля отвезти рассаду тёще на дачу, он сперва не сразу понимал, о чём она, а потом быстро «вспоминал», что приятель машину продал (разбил, разобрал).
Мать Ольги и её подруги все как один пытались открыть ей глаза на пагубную привычку мужа, но она всегда оправдывала его.
— Олька, ты, что, не видишь, он ведь у тебя спивается потихоньку, — говорила ей мать, когда, бывая по выходным в гостях у дочери и зятя, последнего наблюдала неизменно возлежащим на диване, как монарха, с банкой или бутылкой пенного.
— Мам, ну с чего ты взяла? — защищала мужа Ольга. — Вася всю неделю работал сверхурочно, может он хоть в один выходной расслабиться?!
Правда, она не уточняла, что этими сверхурочными были не что иное, как очередной банкет, юбилей, «важное» застолье и тому подобное.
Подруги тоже потихоньку капали ей на мозг, что такими темпами её муж превратится в алкоголика и попрут его с работы по статье. Ольга сердилась и перессорилась почти со всеми подругами.
— Что вы понимаете? Вася ценный кадр. И его уважают на работе! — по инерции доказывала она им то, во что сама уже переставала верить.
«Светка завидует, что у меня муж есть, а её третий брак трещит по швам. Маринка-фанатичка со своим здоровым питанием на всех уже свысока смотрит, зануда. А Шурка, так та сама не прочь стаканчик-другой пропустить, а туда же, жизни учить берётся», — злилась про себя Ольга, в глубине души понимая, что неправа.
Но со временем её и саму стали напрягать участившиеся попойки мужа. Она надеялась, что с рождением ребёнка Василий возьмётся за ум. Но даже во время беременности он не собирался отказываться от своего пристрастия.
— Оля, ну когда я ещё расслаблюсь? Ребёнок родится — не до этого будет! — убеждал он её, и она снова верила ему скрепя сердце.
Родился ребёнок, сын, а желание расслабиться так и не покидало Васю.
— Ребёнок орёт по ночам, я не высыпаюсь! На работе из-за этого проблемы теперь. А после чекушки я хоть сплю крепче, — обрывал он на полуслове жалобы жены.
Вскоре чекушка превратилась в поллитровку, которая исчезала за вечер.
В квартире запах перегара не выветривается до обеда следующего дня. Вася из весёлого и остроумного когда-то молодого человека превратился в вечно недовольного похмельного мужика с трёхдневной щетиной на одутловатом лице. Шутки его сменились брюзжанием, а желание общаться с сыном не появлялось, даже на трезвую голову.
— Отстань, иди к маме, папа устал, — была его любимая фраза.
Любая просьба жены расценивалась им как вторжение в личные границы.
— Ты можешь оставить меня в покое, — начинал закипать он, когда Ольга просила его с чем-нибудь помочь по дому, — какой, к чёрту, мусор? Почему я после работы должен идти и выносить какой-то мусор? Я имею право просто спокойно отдохнуть дома, в тишине? Я весь день пахал, чтобы вас прокормить, а ты мне тут своим мусором мозги выносишь!
И Ольга старалась не просить мужа ни о чём, лишь бы избежать очередного скандала.
На работе начальство стали раздражать участившиеся ошибки Василия и сорванные им дедлайны. В конце концов, ему влепили выговор и лишили премии.
— Это вы виноваты, что я никогда не могу спокойно побыть дома! — винил он жену и плачущего сына за неприятности на работе.
Ольга каждый раз с содроганием ждала мужа с работы. Она стала нервной, дёрганной. Малыш чувствовал состояние и настроение матери, которое передавалось и ему. Чем больше пил Василий, тем сильней нервничала Ольга, тем капризней становился ребёнок.
Всё это сказывалось на здоровье малыша. Днём Ольга заметила, что сын вялый, плохо ест, всё время капризничает. К вечеру у него поднялась температура, а дома, как назло, не было никаких подходящих лекарств. Бежать в аптеку с больным ребёнком было нельзя, и Оля еле дождалась Васю с работы.
— Я быстро! — одеваясь, сказала она ему, лишь только он вошёл в дом. — В аптеку и обратно. У Никитки температура. Он только что заснул, просто побудь с ним. И, Вася, ради всего святого, прошу тебя, не пей, хотя бы, пока меня не будет!
— Да за кого ты меня принимаешь? — оскорбился тот.
Ольга, схватив сумку, выскочила из квартиры и помчалась в ближайшую аптеку. У неё перед носом забрали нужное ей лекарство, и пришлось бежать в аптеку чуть дальше. Она очень торопилась, но по пути вспомнив, что дома нет хлеба, заскочила в магазин.
Вернувшись через сорок минут, Оля застала картину, от которой у неё сжалось сердце, но тут же его пронзили злость и гнев: багровый от крика, сын захлёбывался плачем в своей кроватке, а храпящий на диване муж, с опрокинутой недопитой поллитровкой, был в полной отключке и не слышал его.
Что-то окончательно сломалось в душе Ольги. Она быстро достала сынишку из кроватки, успокоила, дала ему лекарство и, когда он, наконец, уснул, пошла собирать вещи мужа. Когда Вася губил себя, портил жизнь ей, Оля терпела, но теперь он стал угрозой для жизни сына, а этого она ни допустить, ни простить не могла.
Утром она бросила сумку с вещами под ноги озадаченному Василию.
— Ты перешёл черту, — едва сдерживаясь, Оля старалась говорить спокойно, — Никита мог погибнуть из-за тебя, но бутылка стала тебе дороже сына. Если ты ещё хоть раз подойдёшь к этому дому или к сыну пьяный, я вызову полицию. О разводе поговорим позже, когда малыш поправится.
Она подтолкнула мужа к выходу и захлопнула за ним дверь.
Вася не ожидал такого поворота. Сперва он бушевал, потом клялся, что бросит пить, носил подарки. Но образ сына, одиноко и надрывно плачущего в кроватке, стоял перед глазами Ольги. Она оформила развод через суд и стала жить, не прислушиваясь к шагам на лестнице, к звуку открывающейся двери, без предчувствия надвигающегося скандала.
Теперь она тратила силы не на борьбу с зависимостью мужа, а на заботу о сыне и о себе.
А через полгода она, гуляя с сыном, почувствовала на себе чей-то взгляд. Из-за столика пивнушки сквозь мутное окно на неё смотрел Василий. Неухоженный, с потухшим взглядом и кружкой пива в руке. Взгляды их встретились, но она не отвернулась, не ускорила шаг. Она просто поправила шапку Никитке и спокойно пошла дальше, а бывший муж так и остался частью той жизни, которая уже не имела к ней никакого отношения.
К счастью.
Спасибо за поддержку!
