Наталья открыла дверь квартиры ключом, который чуть скрипнул в замке, будто сам удивился её раннему возвращению. Чемодан она оставила в коридоре, не разуваясь, — просто хотела обнять мужа, вдохнуть знакомый запах дома и забыть о бесконечных перелётах, презентациях и чужих гостиничных номерах. Было тихо. Только тикали часы в гостиной и едва слышно играла музыка за закрытой дверью спальни.
Она улыбнулась: наверное, Артём работает под любимый джаз. Он всегда так делал, когда оставался один. Наталья сняла пальто, повесила на вешалку и, не включая свет, пошла по коридору. Дверь спальни была приоткрыта. Сквозь щель падала полоса тёплого света от торшера.
И тогда она услышала смех. Женский. Молодой, звонкий, беззаботный.
Наталья замерла. Сердце ударило так сильно, что в ушах зазвенело. Она толкнула дверь — медленно, будто боялась, что та заскрипит и выдаст её раньше времени.
На их супружеской кровати, поверх аккуратно заправленного ею же перед отъездом покрывала, сидела девушка. Лет двадцати пяти, не больше. Светлые волосы до плеч, тонкие запястья, в руках — телефон Артёма. Она листала что-то на экране и смеялась, запрокидывая голову. На ней была рубашка мужа. Только рубашка. Наталья узнала её сразу — тёмно-синяя, которую она сама гладила две недели назад.
Артём стоял у окна в джинсах и расстёгнутой на груди рубашке, держал два бокала с вином. Увидев жену, он побледнел так резко, что вино плеснуло через край на паркет.
— Наташа… — выдохнул он. — Ты же… завтра.
Девушка повернула голову. Улыбка медленно сползла с её лица. Она инстинктивно подтянула колени к груди, обхватив их руками, будто рубашка могла стать длиннее.
Наталья не кричала. Она вообще не могла говорить. Просто стояла в дверях и смотрела. На постель. На бокалы. На босые ноги девушки. На то, как Артём поставил вино на подоконник и сделал шаг вперёд, но остановился, не зная, к кому подойти.
Тишина длилась секунды, но казалась вечностью.
Первой заговорила девушка.
— Я… наверное, пойду, — сказала она тихо, вставая. Рубашка доходила ей до середины бедра. Она поискала глазами свою одежду — джинсы и свитер лежали на стуле у зеркала. Наталья заметила, что свитер — дорогой, кашемировый, явно не из масс-маркета.
— Не нужно, — голос Натальи прозвучал чужим, ровным, будто она читала текст по бумажке. — Оставайтесь. Я всё равно устала с дороги.
Она повернулась и пошла на кухню. Ноги двигались сами. Руки тоже — включили чайник, достали чашку, насыпали кофе. Всё механически. В голове — пустота, только одна мысль крутилась: «На пару дней раньше. На пару дней».
Через минуту на кухне появился Артём. Один.
— Наташ, послушай…
— Кто она? — спросила Наталья, не оборачиваясь.
— Это… Лера. Из офиса. Новая сотрудница. Она… мы…
— Сколько?
Артём молчал.
— Сколько это продолжается? — повторила Наталья, поворачиваясь к нему лицом.
Он опустил глаза.
— Четыре месяца.
Чайник щёлкнул, выключаясь. Наталья не шелохнулась.
— Четыре месяца, — повторила она медленно. — Пока я моталась по командировкам, ты приводил её сюда. В нашу постель.
— Не всегда сюда, — вырвалось у Артёма, и он тут же пожалел.
Наталья посмотрела на него так, будто видела впервые. Десять лет брака. Двое детей — сейчас у бабушки, слава богу. Общая ипотека. Совместные отпуска. И вот это.
— Она ушла? — спросила Наталья.
— Да. Я вызвал ей такси.
— Как заботливо.
Артём подошёл ближе.
— Наташ, я не знаю, как объяснить. Это… просто случилось. Я не хотел тебя ранить.
— Но ранил же.
— Я закончу это. Сейчас же. Я люблю тебя.
Наталья усмехнулась — коротко, горько.
— Ты любишь меня, но четыре месяца спишь с другой в нашей квартире. Логика железная.
Она взяла чашку, но кофе не пила — просто держала в руках, чтобы не дрожали.
— Я уйду на ночь в гостиницу, — сказала она наконец. — А ты подумай, чего ты хочешь на самом деле. Потому что я больше не хочу жить в браке, где меня ждут на пару дней позже, чтобы успеть проветрить постель.
Артём хотел что-то сказать, но она подняла руку.
— Не сейчас. Завтра. Когда я высплюсь и перестану чувствовать себя полной дурой.
Наталья прошла мимо него в спальню. Собрала небольшую сумку — пижаму, зубную щётку, смену белья. Артём стоял в дверях и смотрел.
— Куда ты?
— В «Рэдиссон». Там тихо.
— Я могу поехать с тобой. Мы поговорим.
— Нет.
Она вышла из квартиры, не хлопнув дверью. Просто закрыла её на ключ. В лифте посмотрела на себя в зеркало — лицо спокойное, глаза красные. Ни слезинки. Пока.
В гостинице она приняла душ, легла в постель и только тогда дала волю слезам. Тихо, в подушку. Не рыдала — просто текли слёзы, одна за другой.
Наутро Артём позвонил в восемь утра.
— Наташ, можно я приеду? Пожалуйста.
Она согласилась. Они встретились в кафе отеля.
Он выглядел плохо — не спал, глаза красные, щетина.
— Я всё закончил, — начал он сразу. — Написал ей, что больше никогда. Удалил все сообщения. Она поняла.
— А если бы я не приехала вчера?
Артём молчал.
— Ты бы продолжал?
— Я… не знаю.
— Вот именно.
Наталья помешивала кофе ложечкой.
— Я хочу знать всё. Без прикрас. Как это началось.
Артём вздохнул тяжело.
— На корпоративе. В июле. Ты была в Новосибирске. Мы выпили. Она новая сотруница, молодая, слушала меня, смеялась над шутками. Потом… поехали ко мне. Я думал — один раз. Просто выплеснуть. Но потом ещё. И ещё.
— Она знала, что ты женат?
— Да. Сразу сказала, что ей всё равно. Что ей не нужен брак, только… внимание.
— Внимание, — повторила Наталья. — Которого я, по-твоему, тебе не давала.
— Ты всегда занята. Командировки, проекты, дети. Мы почти не разговариваем по-настоящему уже год.
— А вместо разговора ты выбрал постель с двадцатипятилетней.
Артём опустил голову.
— Я дурак. Я всё понимаю.
— А она? Что она чувствует?
— Говорит, что влюбилась. Но я ей сказал вчера — всё кончено.
Наталья посмотрела в окно. Снег падал тихо, крупными хлопьями.
— Знаешь, что самое страшное? — сказала она. — Я почти не злюсь. Она молодая, глупая, поверила, что может забрать чужого мужа. Злюсь на тебя. За то, что позволил себе поверить, что это пройдёт бесследно.
Они молчали долго.
— Я хочу развод, — сказала Наталья наконец.
Артём вздрогнул.
— Наташ… давай попробуем исправить. Терапия. Отпуск вдвоём. Я готов на всё.
— Я тоже была готова на всё. Десять лет. А ты не был готов подождать пару дней.
Она встала.
— Я вернусь домой за вещами через неделю. Детей пока оставлю у мамы. Подумай, как ты им это объяснишь.
Артём попытался взять её за руку, но она мягко убрала.
— Прости меня, — сказал он тихо.
— Я прощу. Когда-нибудь. Но жить с тобой больше не буду.
Наталья вышла из кафе. Снег падал ей на волосы, на пальто. Она шла по улице и впервые за много лет чувствовала себя абсолютно свободной. Больно, страшно, одиноко — но свободной.
Через месяц Лера написала ей в мессенджер. Наталья не блокировала её — зачем?
«Простите, если сможете. Я не знала, что так выйдет. Он сказал, что у вас всё давно кончено».
Наталья долго смотрела на сообщение. Потом ответила:
«Он вам соврал. Но вы молоды. Учитесь на ошибках. И не пишите больше».
Лера больше не написала.
Артём пытался вернуть её ещё полгода — цветы, письма, звонки. Наталья снимала квартиру, работала, встречалась с детьми по выходным. Постепенно боль притупилась.
Однажды вечером она сидела в кафе с подругой и вдруг увидела их. Артёма и Леру. Они шли по тротуару, держась за руки. Лера смеялась всё так же звонко. Артём выглядел счастливым.
Наталья отвернулась к окну. Сердце сжалось — но не так сильно, как раньше.
Подруга заметила.
— Это они?
— Да.
— Больно?
— Уже нет. Просто… грустно. За него. И за себя прежнюю.
Она допила кофе и улыбнулась.
— Зато теперь я точно знаю, чего стою.
Снег снова падал за окном. Наталья накинула шарф и вышла на улицу. В новую жизнь. Без чужих рубашек в своей спальне. Без лжи. Без иллюзий.