Скандальная история с недвижимостью Ларисы Долиной взорвала информационное пространство: знаменитая певица продала квартиру, но вскоре обвинила покупательницу в мошенничестве, потребовав аннулировать сделку и отказаться от передачи жилья. Кульминация наступила 16 декабря, когда Верховный суд РФ пересмотрел решения нижестоящих инстанций и подтвердил добросовестность покупателя.
Теперь финальный аккорд предстоит сыграть Мосгорсуду - именно он 25 декабря вынесет вердикт о возможном выселении артистки.
Общественный резонанс не стихает: интернет-пространство бурлит от возмущённых отзывов, а отмена концертов Долиной вызывает ликование у части аудитории. Эксперты расходятся в оценках причин столь жёсткой реакции: одни видят в действиях певицы пренебрежение законом и попытку использовать влиятельные связи, чтобы оставить без жилья мать‑одиночку, другие же полагают, что артистка стала жертвой собственной славы, обнажившей оборотную сторону популярности. Где же пролегает грань между справедливым осуждением и чрезмерной агрессией? Действительно ли общественность слишком сурова к Ларисе Долиной, или за её образом скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд?
В последнее время Лариса Долина вновь оказалась в центре громкого скандала. В медиапространстве распространились сведения о её попытке договориться с Полиной Лурье - певица якобы попросила разрешения задержаться в квартире на несколько дополнительных месяцев.
Мотивом она назвала нехватку времени для сбора личных вещей, однако эта просьба мгновенно породила массу недоумённых вопросов.
С точки зрения хронологии ситуация выглядит по меньшей мере странно. Ещё полтора года назад, в момент продажи недвижимости, Долина должна была решить вопрос с вывозом имущества. Впрочем, ранее артистка оправдывала своё нежелание съезжать участием в некой секретной операции спецслужб — версию, которую сложно воспринимать всерьёз. Более того, условия сделки изначально чётко оговаривали, что из квартиры певица вправе забрать только рояль с креслом.
Всё остальное - мебель, бытовая техника, предметы интерьера - по договору купли‑продажи переходило к новому владельцу.
Возникает закономерный вопрос: что именно Долина планирует делать в квартире ещё несколько месяцев? Вывоз рояля вряд ли займёт много времени - даже неопытные грузчики справятся с задачей за час. Версия о сценических костюмах тоже не выдерживает критики: известно, что артистка давно проживает в загородном доме, где, вероятнее всего, и хранится её концертный гардероб. Всё это создаёт впечатление, будто певица сознательно затягивает процесс, надеясь на некий неожиданный поворот событий. Однако какие именно обстоятельства она ожидает - остаётся загадкой. Обращение в Конституционный суд едва ли способно изменить ситуацию, а предположения о вмешательстве неких влиятельных покровителей выглядят не более чем домыслами.
В то время как вся страна с напряжением ожидает решения Мосгорсуда, в обществе всё активнее звучат разговоры о вероятных последствиях для неких покровителей Ларисы Долиной - тех самых, кому, по мнению скептиков, обязаны были прежние судебные вердикты в пользу певицы. Эту тему уже затронул общественный деятель Сергей Колясников, подчеркнув, что именно покровители артистки должны понести ответственность.
По мнению эксперта Ильи Гращенкова, в судебной системе теоретически возможна ситуация, когда суд принимает решения в рамках своей компетенции, но при этом отклоняется от стандартной практики. В случае с делом Ларисы Долиной вынесенный вердикт, как считает эксперт, не просто оказался несбалансированным - он противоречил общепринятым представлениям о справедливости.
Гращенков указывает на альтернативный юридический механизм, который мог быть применён в данном споре: двусторонняя реституция, предполагающая возврат денежных средств покупателю и объекта недвижимости продавцу. Однако в реальности была реализована иная схема, при которой недвижимость возвращается прежнему владельцу, а обязанность по возмещению денежных средств возлагается на третье лицо.
Эксперт расценивает такой подход как юридически неоднозначный и полагает, что его применение могло стать возможным лишь при наличии существенного внешнего воздействия.
Анализируя публичный образ Долиной, Гращенков обращается к эпизоду из программы "Сто вопросов взрослому", где певица демонстрировала уверенность в своей неприкосновенности перед представителями правоохранительных органов. По оценке Гращенкова, подобное поведение способствовало формированию в общественном сознании образа Долиной как символа чрезмерной самоуверенности представителей элиты.
При этом эксперт разграничивает понятия влияния и прямого покровительства, подчёркивая, что реализация "телефонного права" предполагает опосредованное воздействие через лиц, обладающих более высоким статусом.
В заключение Гращенков отмечает, что неудача в применении «телефонного права» на уровне Верховного суда может свидетельствовать о значимой роли общественного мнения. По его мнению, в данном конфликте ключевую защитную функцию для Полины Лурье играет именно поддержка общества, которое традиционно негативно воспринимает проявления элитарной вседозволенности.
По мнению члена СПЧ Евы Меркачевой, у Ларисы Долиной вряд ли имелась реальная "крыша" - скорее, на решение судьи могло повлиять особое отношение к известной личности, обладающей многочисленными званиями и заслугами. Как отмечает эксперт, служитель Фемиды, вероятно, учитывал статус заслуженной артистки, внёсшей значительный вклад в культурную сферу, что и определило его позицию в деле.
Меркачева допускает, что судья мог исходить из логики: в случае участия столь статусной фигуры вышестоящие инстанции, скорее всего, поддержат её сторону, а значит, противоположный вердикт создаст риск выглядеть некомпетентным.
При этом она подчёркивает, что подобные рассуждения не свидетельствуют о прямом давлении или телефонных звонках со стороны влиятельных лиц.
Народный избранник Шамиль Валеев полагает, что проблемы Ларисы Долиной не связаны с отсутствием некой "крыши", а причина общественного негатива кроется в ином. Валеев обращает внимание на феномен коллективной травли и распространения "культуры отмены", который, по его мнению, стал ключевым фактором в этой истории.
Он также отмечает, что многочисленные сообщения об отмене концертов певицы напрямую связывают с её квартирным делом, что выходит далеко за рамки юридической плоскости.
По оценке Валеева, общество получило удобную мишень - известную персону, которую можно публично осуждать без риска юридических последствий. Народный избранник подчёркивает, что если бы целью действительно было восстановление справедливости или возврат средств, то люди не радовались бы срыву выступлений артистки, ведь сцена зачастую остаётся основным источником её дохода.
При этом он указывает, что предполагаемая пострадавшая сторона располагает значительными финансовыми возможностями для приобретения недвижимости.
Валеев рассматривает "культуру отмены" как заимствованный с Запада механизм социального воздействия. Он обращает внимание на контраст: в судебной практике 2025 года есть дела с куда большими суммами ущерба и числом пострадавших, однако именно история Долиной вызвала массовый общественный резонанс.
По его словам, это демонстрирует парадоксальную ситуацию, когда люди чувствуют моральное право осуждать известную артистку, чей творческий путь насчитывает более четырёх десятилетий и включает значительный вклад в отечественную культуру.
В заключение Валеев отмечает, что Верховный суд внёс необходимую ясность в правовую сторону вопроса, а дальнейшие события могут даже сыграть на руку певице. Валеев допускает, что публичное испытание способно вызвать симпатию аудитории к артистке, выдержавшей удары. Он также подчёркивает вокальное мастерство Долиной, вспоминая её знаковые композиции, и выражает уверенность, что со временем наносное отпадёт, а подлинное искусство останется, что может способствовать переосмыслению отношения публики к исполнительнице.