Повесть
Все части здесь
– Боюсь, у меня сейчас другие заботы.
– Ну, заботы эти когда-нибудь пройдут, а желание быть счастливой останется! А я тебе говорю – мужик он неплохой, просто в руках его никто никогда не держал, вот и всё! И не любил путём, оттого он и пил!
– У него сын есть, который будет любить его всегда и безусловно.
– Молодым без любви нельзя – пустая это жизнь, бессмысленная...
Анютка же старалась думать о Карасёве – старшем как можно меньше. Но как-то раз Галина, которая встретилась ей в магазине – в последнее время они нечасто виделись, у обоих хватало забот – хлопот – спросила у неё:
– Ты новость знаешь? Тебе Карасёв ничего не говорил?
Часть 58
Не верила Аня сейчас своим глазам – ей казалось, что быть такого не может, ну, ведь Карасёв-то совершенно не умеет мысли читать!
В глазах её сейчас плескались самые разные чувства – восхищение, изумление, радость и даже почему-то недоверие.
– Это мне? – спросила она, показав на то, что стояло на скамейке.
– Конечно, тебе – ответил Александр, улыбаясь.
– Но... это же очень дорого... Я не могу принять!
– Анюта, о чём ты говоришь?! Это такая малость! И я счастлив от того, что могу сделать это для тебя.
Анютка медленно подошла к скамейке и погладила прохладную поверхность – ей не верилось, что это правда. Совсем недавно она сокрушалась из-за того, что не могла забрать из дома в Сутое самовар, оставшийся ещё от бабушки, а теперь вот Карасёв принёс ей его – яркий, начищенный, сверкающий и очень, очень похожий на тот, что был у бабули!
Чай из самовара – самый вкусный! А какие душевные разговоры можно вести за чашкой чая, налитой именно из самовара, как вкусно пахнут шишки, которые используют для его растопки, и кажется, что аромат их распространяется на всю деревню. Она, закрыв глаза, гладила прохладный бок, бережно, проводя рукой по всем узорчатым изгибам, и представляла, как зимой, накинув валенки и куртку, выносит самовар на улицу, растапливает его шишками, а потом пьёт чай, а вокруг неё суетятся коты и выпрашивают угощение.
Александр с улыбкой смотрел, как она бережно гладит вещь, и думал о том, что никогда он не встречал такой необычной девушки с таким горячем сердцем и пламенной душой.
– Спасибо – сказала она наконец и вдруг подошла и чмокнула его в щеку – спасибо тебе, Саша! Ты не представляешь, что для меня сделал! Но откуда ты узнал?
– Разве это так важно? – он пожал плечом – вроде мне Санька сказал...
Анютка подумала, что кажется, она не говорила Саньке ничего подобного, но тут же отмела эту мысль – могла и запамятовать, так что ничего удивительного. У Карасёва – старшего получилось её удивить, она даже и предполагать не могла, что он способен на такие поступки.
– Это самый лучший подарок за всю мою жизнь – призналась ему Аня – и самый важный для меня. Спасибо тебе. Ну, коли уж так, пойдём, я сейчас сгоношу чай, и будем с тобой наслаждаться. Вот увидишь – чай из самовара отличается от чая из электрического чайника!
– С радостью приму твоё приглашение!
За чаем в компании Карасёва у Анютки словно отлегло от сердца – она немного отвлеклась от истории своей бабушки и тоска, лежащая в душе чёрным камнем, покинула её. Она внезапно стала рассказывать ему о том, в каких красивых краях она родилась, о Сутое, о реке Сутойке, о бабушке, о том, какая у них природа, о своих любимых животных. Мужчина внимательно слушал её и иногда что-то спрашивал, а потом, когда она закончила свой рассказ, сказал внезапно:
– Анюта, ты прости меня за вопрос... Если тебе было так хорошо на родине, почему ты... уехала? Нет-нет, не отвечай, если не хочешь...
Анютке не хотелось говорить об этом, потому она ответила:
– Саш, это такая длинная история – она вздохнула – может быть, я когда-нибудь расскажу о ней. Но не сейчас. Не хочу нарушать грустными воспоминаниями чудесный день.
– Что же... значит, у меня есть возможность раз и навсегда избавить тебя от этих грустных воспоминаний.
– И каким же образом? – рассмеялась Аня.
– Буду стараться радовать тебя...
– Саш, ты что, за мной ухаживать пытаешься? А как же... Раиса?
– Я был бы рад, если бы со временем между нами было что-то большее, чем дружба, но сейчас... Думаю, ты не слишком сможешь доверять мне, ведь правда? Моё прошлое... Оно мне и самому не по нраву, а уж такой девушке, как ты, тем более. Поэтому я был бы рад, если бы у нас с тобой сложились крепкие дружеские отношения. Кроме того, я думаю, что ты не просто так уехала, и скорее всего, близкие отношения тебе сейчас не нужны.
– Спасибо, Саша. Я не думала, что ты можешь быть настолько чутким человеком.
– Я понимаю, что может быть, выгляжу чурбаном и деревенским неотёсанным мужиком, но... честно, я постараюсь исправиться.
– Не нужно! Тем более, ради меня. Просто будь самим собой и всё. А я чувствую, Саша, что ты очень добрый и хороший человек. У такого отца, как ты, не мог вырасти плохой сын.
– Мы с ним очень много упустили, и теперь я стараюсь наверстать. А вот что касается Раисы... Она с тех пор, как уехала, ни разу не позвонила и не спросила о Саньке, ни разу не приехала и не навестила его. И это очень больно задело меня, а тем более, Саньку. Он чувствует, что нелюбим матерью...
– Ребёнок – это самое ценное в жизни женщины, потому твою жену мне никогда не понять...
Они долго ещё говорили с ним, и Анютка с удивлением замечала, что взгляды Александра Карасёва и его мысли близки и понятны ей. И что говорить с ним откровенно и искренне – очень приятно. Не таким уж он был плохим человеком, несмотря на то, что пил. Сейчас, когда он остался один с сыном, он понял, что кроме него больше некому защитить этого маленького человечка, а значит, вся ответственность за сына лежит теперь только на нём.
На следующий день Зинаида Леонтьевна ждала Аню у себя во дворе – там же собрались ещё несколько человек, и Аня поняла, что это те, кто знали когда-то её бабушку, Дарью Травникову. Вот стоит подслеповатая старушка в платочке, и глядя на Анютку, утирает слезу, вот дедушка на инвалидной коляске с торчащими кверху рычажками попросил её подойти поближе. Глаза он прятал за толстыми стёклами тёмных очков, и когда Анютка подошла и склонилась к нему, он стал осторожно, дрожащими пальцами, водить по её лицу. Вот ещё один мужчина, крепкий и статный, со слезами на глазах рассказывает ей о том, как дружил с Дарьей, и как она прогнала его, когда узнала, что ждёт ребёнка от насильника, немца, врага... Их было восемь человек вместе с Зинаидой Леонтьевной и её мужем и все вместе они отправились в сельсовет. Накануне вечером Аня позвонила Петру Борисовичу и попросила, чтобы для разговора он пригласил участкового.
Теперь мужчины, переговариваясь между собой и ёрзая в нетерпении на стульях, строили версии – что за серьёзный разговор с ними может быть у молоденького ветеринара. И конечно, они совсем не ожидали, что увидят такое количество народа в небольшом кабинете председателя.
Анютка дрожащим голосом начала рассказывать историю, которую пересказала ей бабушка Ефросинья, потом Зинаида Леонтьевна и остальные присутствующие рассказали, как было на самом деле, а Петр Борисович и Матвей Андреевич смотрели на них во все глаза, не веря в то, что всё рассказанное – правда.
– Ну, дела! – сказал Пётр Борисович, когда они закончили – бывает же такое! Аня, ты что, и правда не знала, куда едешь?
Анютка покачала головой.
– Я даже не знала, как называется станица, откуда бабушка была. Спасибо Ларисе – она вспомнила, где видела «меня», – на самом деле, бабушку – и показала мне фото.
И Анютка показала председателю и участковому фотографию девушек. Глянув на Дарью, Пётр Борисович сказал:
– И правда – одно ведь лицо! Ох, чего только в жизни не бывает!
– Пётр Борисович, и вы, Матвей Андреевич, мне помощь ваша нужна! Очень!
– Но чем мы тебе помочь-то можем, девочка?
И тогда Анютка рассказала им про разговор с Борисом и про план, который она придумала. После этого рассказа мужчины переглянулись и участковый спросил:
– На две недели, говоришь, в город отправился? Анюта, а не слишком ли опасен твой план, а?
– Нет! – решительно заметила та – но нам нужно будет точно знать, когда Виктор, отец Бориса, вернётся в Лебединое.
– Это как раз не представляет сложности – ответил Матвей Андреевич.
– И нужно, чтобы вы были готовы... – робко заметила Аня.
– И за это можешь не переживать. И самое главное – чтобы поменьше людей об этом знали, а потому – он посмотрел на женщин и мужчин – давайте вспомним, что в войну самым важным было – не болтать, и спрячем языки за зубами.
Все согласились, и начали что-то обсуждать – шумно, с эмоциями. Анютка же, погрузившись в свои мысли, смотрела на этих людей и не верила, что потеряв всех, здесь она обрела тех, кто хочет ей помочь, кто знает историю её бабушки. А скоро... скоро об этом узнает и весь посёлок, потому что Пётр Борисович всё расскажет только тогда, когда закончится эпопея с «сокровищами» немецкого офицера, в которые Анютка совершенно не верила.
После этого небольшого «собрания» Аня и Зинаида Леонтьевна, а также ещё пара женщин, которые ходили с ними, те, что знали Дарью Травникову, отправились на местное кладбище, расположенное за Лебединым. Анютка подумала, что летом тут, в небе, кружат лебеди и наверное, это очень красиво, когда они вот так летают над местом вечного упокоения душ. И само озеро несёт покой и негу, оно словно поёт вечную колыбельную для тех, кто нашёл на погосте последнее своё пристанище...
С трудом, но они смогли отыскать могилки и матери, и трёх сестёр Дарьи, и Анютка, раскладывая над крестами с табличками букетики цветов, подумала о том, что когда-то в толще этой земли лежали четыре исковерканных тела, пока время навеки не поглотило их. Даже думать не хотелось о том, какие страшные муки перенесли её родные, но она снова и снова представляла, как видит мать гибель своих дочерей, как сама потом принимает страшные пытки за мужа воина... Ведь именно это бесило и раздражало немецких изуверов...
– По станице слух шёл – глядя куда-то вдаль и не поворачиваясь к своим спутницам, сказала одна из женщин, Клавдия Плетнёва – что председатель старый, что был тут, когда немцы пришли, дал им наводку, кто из семей бойцов в станице живёт. Вот они и пошли мародёрничать... Теперь председатель тот мёртв, спросу с него нет, но если бы не выдал он тогда всех, то были бы у тебя сейчас, Аня, хоть кто-то из родных здесь. Опять же, я только по слухам знаю, утверждать не берусь...
Анютка подумала, что это вполне может быть правдой, ведь и Зинаида Леонтьевна сказала ей, что старый председатель мягко стелил перед немцами, так что ничего уже, конечно, не докажешь, и никого не обвинишь, но быть такое вполне могло.
Они постояли немного, а потом отправились в посёлок. По дороге им встретился Борис – он шёл в сторону леса, и, не глянув на Аню, буркнул своё «здравствуйте!» и пошёл дальше. Она понимала – после их разговора трудновато ему смотреть в глаза девушке, которая так легко его раскусила.
Вернувшись домой, она услышала, как зовёт её через забор Катерина Михайловна – женщина смотрела на неё с хитрецой и улыбалась.
– Тёть Кать, вы чего? – спросила она у неё, когда подошла к забору.
– Ань, ты только не говори ему ничего – попросила та, продолжая улыбаться – он ить совсем неплохой мужик-то, Ань!
– Тёть Кать, вы про кого сейчас? – спросила Анютка.
– Да про Сашку Карасёва... Ты вот послушай лучше... Хитрец, ох хитрец! Я ить видела вчера, что он тебе подарок-то принёс... Так вот, приходит он ко мне намедни, по какой-то мелочи, я уж и не помню, по-моему, по поводу какого-то инстрУмента... Я его, стало быть, чай усадила пить. А он меня так тихонечко-то, будто из-под печки, расспрашивает: мол, тётя Катя, ты же с соседкой-то общаешься? Ну, я ему говорю – да, мол, общаюсь! А он мне – ты мне, мол, скажи, чего она любит, ну, какие цветы там, конфеты, может, ты знаешь, что у неё какая-нибудь мечта есть... Я ему, конечно, про цветы и конфеты сказала, а потом вспомнила, как ты про самовар сокрушалась, и тоже ему рассказала... Ну, хитрец, вот хитрец! Анюта, ты же ему не скажешь, не выдашь меня?
Анютка только улыбнулась.
– Да нет конечно, тётя Катя! Зачем?
– А мне кажется, Анечка, что он за тобой ухаживать пытается! Раиска-то его беспутная, так что, глядишь, чё-нибудь у вас и получится!
– Мне, тётя Катя, не до этого сейчас...
– Ой, ну что ты! Будто старуха какая! Молодая, красивая, жить да жить!
– Боюсь, у меня сейчас другие заботы.
– Ну, заботы эти когда-нибудь пройдут, а желание быть счастливой останется! А я тебе говорю – мужик он неплохой, просто в руках его никто никогда не держал, вот и всё! И не любил путём, оттого он и пил!
– У него сын есть, который будет любить его всегда и безусловно.
– Молодым без любви нельзя – пустая это жизнь, бессмысленная...
Анютка же старалась думать о Карасёве – старшем как можно меньше. Но как-то раз Галина, которая встретилась ей в магазине – в последнее время они нечасто виделись, у обоих хватало забот – хлопот – спросила у неё:
– Ты новость знаешь? Тебе Карасёв ничего не говорил?
– Нет – ответила ей Аня – а что именно я должна знать и почему Саша должен был сказать мне об этом?
– Ну, вы вроде как дружны, а друзья друг другу доверяют... Получается, он ничего тебе не говорил, и новость знаю только я. Он в город ездил, заявление на развод с Раисой подал.
Продолжение следует
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.