"Щьютки" вождя
— Ну и как вас теперь величать, Мигуэль что-ли? — поинтересовался на прощание Сталин у прибывшего к нему журналиста Михаила Кольцова, вернувшегося накануне из длительной "командировки" в Испанию.
— Дон Мигель, товарищ Сталин, дон Мигель, — поправил вождя гость.
— У вас есть личный пистолет, дон Мигель? — в столь же игривой манере неожиданно развернул разговор в довольно странном направлении хозяин кабинета.
– Есть, — бодро отрапортовал Кольцов.
— Ну вы же не собираетесь из него застрелиться? — наклонившись вперёд, с хитрым прищуром внезапно поинтересовался вождь.
— Нет, — сухо ответил вытянувшийся и враз посерьёзневший журналист.
— Вот и хорошо, товарищ Кольцов, вот и отлично, всего вам доброго, до свидания, дон Мигель, — скомкано завершил аудиенцию столь же посерьёзневший Сталин.
Эта странная сценка с кривляниями ныне известна благодаря брату Кольцова, прославленному карикатуристу Борису Ефимову, которому он рассказал о ней во время их последней встречи. Вскоре Кольцов был арестован органами НКВД и, как сотни тысяч до него, закончил свою жизнь этим коронным выстрелом в затылок ("с близкого расстояния" — как всерьёз написал один публицист).
Данная история не имеет прямого отношения к заявленной теме статьи, ибо Кольцова казнили уже после Большого террора, в эпоху так называемой бериевской "малой оттепели". Но вот, Гражданская война в Испании, очевидно, приведшая журналиста на эшафот, как выясняется, вполне себе (истинная деятельность Кольцова, как личного сталинского представителя в Испании, до сих пор в тени, но очевидно, что, убирая его, вождь явно "рубил концы").
По крайней мере, в этом уверены некоторые видные историки сталинизма, в том числе и такие крупные, как доктора исторических наук Олег Хлевнюк и недавно почивший Владимир Хаустов (к слову, сам бывший полковник ФСБ). Но, чтобы проследить "испанскую линию", нужно по-настоящему углубиться в историю, что я и предлагаю сделать...
"Повинен смерти"
О том, что Сталин приложил руку к гибели тысяч "честных коммунистов", благодаря пресловутому хрущёвскому докладу "О культе личности и его последствиях", страна узнала ещё в середине 50-х. Но тогда Никита Сергеевич умолчал, что они составляли лишь пятнадцатую часть казнённых и отправленных в лагеря в 1937-1938 гг. Понадобилось ещё 25 лет, прежде чем стали известны истинные масштабы развязанной вождём бойни. А то, что именно он управлял им же созданной репрессивной "вертикалью", после открытия архивов у историков нет никаких сомнений. Олег Хлевнюк пишет:
Как и другие акции сталинского периода, политика и практика Большого террора складывалась под определяющим воздействием Сталина. Как абсолютно точно доказывают многочисленные документы, именно Сталин был инициатором всех ключевых решений по чисткам и массовым операциям. Сталин не только отдавал приказы об арестах и расстрелах сотен тысяч людей, но лично с патологической тщательностью контролировал этот процесс — рассылал телеграммы о необходимости проведения новых арестов, угрожал наказаниями за "отсутствие бдительности", подписывал списки номенклатурных работников, подлежащих расстрелу и заключению в лагеря, и в ряде случаев лично определял им меру репрессий и т.д.
Материалы, сохранившиеся в личном фонде Сталина, а также фонде Политбюро, показывают, что руководство массовыми операциями по ликвидации "врагов" в 1937-1938 гг. занимало значительную часть времени диктатора. За 20 месяцев (в январе 1937 – августе 1938 г.) Сталин получил только от наркома Ежова около 15 тысяч так называемых спецсообщений с докладами об арестах, проведении различных карательных операций, запросами о санкционировании тех или иных репрессивных акций, с протоколами допросов. Таким образом, от Ежова в день приходило более 20 документов, во многих случаях достаточно обширных... По мере прочтения документов он давал указания об аресте тех или иных упоминаемых в них людей и рассылал красноречивые уточняющие распоряжения: "Тов. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмуртской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, пройтись метлой"; "Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям"; "Тов. Ежову. Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь"; «Не “проверять”, а арестовывать нужно»; "Вальтер (немец). Избить Вальтера", "Бить, бить" и т.д. и т.п.
Но несмотря на исчерпывающие доказательства роли вождя в организации репрессивной мясорубки, не прекращаются споры о причинах, по которым он её развязал. По крайней мере, за исключением самых примитивных, вроде "это всё грызня номенклатуры и НКВД, а он ничего не знал" или — "он диктатор, а потому обязан был держать всех в страхе".
Разумеется, в последнем есть немалая доля истины, но всё же для диктаторского поддержания страха не нужно спускать с цепи церберов и устраивать побоище столь эпичных масштабов. С головой хватало и 2-4 тысяч расстреливаемых НКВД по политическим мотивам каждый год (что тоже, на секундочку, очень немало!). Тем более, подобные утверждения не объясняют, почему всплеск аномального безумия захлестнул СССР именно в 1937-м...
Поэтому лично я в вопросах о глубинных (глобальных) причинах Большого террора полностью склоняюсь к убедительной версии вышеупомянутых историков Хлевнюка и Хаустова (и далеко не только их), которая увязывает его с двумя ключевыми факторами (помимо множества второстепенных, вроде "чистки" общества перед предстоящими демократическими выборами в Верховный совет СССР в декабре 1937-го).
Во-первых, с чётко обозначившейся опасностью новой мировой войны (как со стороны Азии-Японии, так и Европы, которую вождь подозревал в возможности сговора с Гитлером ради уничтожения СССР). То есть с желанием сталинского руководства "прочистить" как следует крайне разделённое советское общество, пережившее два десятка лет перманентной гражданской войны, дабы превентивно избавиться от возможных коллаборантов, предателей и шпионов. Хлевнюк по этому поводу пишет:
Для понимания характера сталинского режима и механизмов его функционирования первостепенное значение имеет то, что СССР был государством, которое возникло в результате Первой мировой войны, утвердилось благодаря победе в Гражданской войне, сопровождавшейся иностранным вмешательством, и всегда готовилось к новой войне. Большевистские лидеры сами получили власть исключительно благодаря войне и всегда считали, что могут потерять ее в результате совместного натиска внешнего врага и внутренних антибольшевистских сил. Подготовка к войне в силу этого имела для большевиков два аспекта: военно-экономический и укрепление тыла, создание того, что называлось «морально-политическим единством советского общества», в том числе уничтожение реального или потенциального внутреннего врага...
Ну а во-вторых, что несколько неожиданно, с заявленной в названии Гражданской войной в Испании, под аккомпанемент которой и шла кровавая "чистка" 1937-го (о чём мало кто сегодня задумывается). Как раз об этом факторе и предлагаю поговорить более обстоятельно...
"No pasaran!"
Повторюсь, для многих связь советских репрессий 1937-го с Испанией может показаться неожиданной и странной, но она самая прямая. Взять хотя бы излюбленный советский термин времён Большого террора — "пятая колонна" — в сталинские уста он перекочевал прямиком из испанских окопов. Олег Хлевнюк пишет:
Благодаря архивным документам, мы можем с уверенностью утверждать (что, впрочем, можно было утверждать и без архивов), что Сталин лично и много занимался испанскими делами. Пока нет работ, в которых анализировался бы весь комплекс информации, которую получало из Испании советское руководство. Сами эти источники в значительной мере недоступны исследователям. Однако некоторое представление по поводу такой информации можно составить на основе имеющихся отрывочных данных. Например, в РГАСПИ доступны доклады генерального консула в Барселоне В. А. Антонова-Овсеенко и торгового представителя А. Сташевского, уполномоченного Наркомата внешней торговли в Бильбао И. Винцера, посылавшиеся в конце 1936 — начале 1937 г. советским руководителям. Опубликованы некоторые донесения эмиссара НКВД в Испании А. Орлова...
Так вот, судя по данным материалам, Большой террор 1937-го в какой-то мере несомненно являлся прямой сталинской реакцией на мятеж военных во главе с Франко. Олег Хлевнюк пишет:
Эскалация войны в Испании и репрессий в СССР шли параллельно. Первое время после того, как 18 июля 1936 г. началась война в Испании, сталинское руководство вело себя достаточно осторожно. Однако в связи с катастрофическими поражениями республиканской армии было принято решение об активном вмешательстве в события. 29 сентября 1936 г. Политбюро окончательно утвердило план соответствующих мероприятий... Решение совпало с назначением наркомом внутренних дел Ежова, после чего начался новый виток в наращивании репрессий.
Неблагоприятное развитие событий в Испании происходило на фоне общего обострения обстановки в Европе и на Дальнем Востоке. 25 октября 1936 г. было заключено соглашение между Италией и Германией. 25 ноября последовало подписание «Антикомминтерновского пакта» между Германией и Японией. Все эти события не могли не восприниматься как нарастание вероятности скорой войны...
Судя по доступным историкам материалам, с первых же дней вмешательства в испанские дела Сталина и членов его окружения неприятно удивила расхлябанность и анархия в стане республиканцев, ряды которых к тому же наводнили разного рода троцкисты, анархисты и авантюристы "левого" спектра со всего мира. Ведь многие из них были к тому же открытыми противниками сталинского режима и его методов. Подливал масла в огонь и Троцкий, но это отдельная история...
При этом вождь регулярно получал доклады и письма из Испании, из которых следовало, что все неудачи республиканцев происходили не только из их беспечности, но и благодаря многочисленным предателями и франкистским шпионам. Подобные утверждения ложились на благодатную почву, ибо, нет сомнений, что наблюдая за Испанией со стороны, Сталин живо вспоминал собственную Гражданскую 1917-1920 гг., когда по его приказам регулярно проводились "чистки" штабов от царских "спецов" (по привычке захватывавшие множество невиновных). Поэтому все его советы и рекомендации испанцам сводились тогда, в сущности, к одному.
Так, например, 9 февраля 1937-го, откликнувшись на падение Малаги, в которой он увидел происки "изменников", вождь оправил в Мадрид раздражённую телеграмму:
...переговорите с лучшими республиканскими командирами, чтобы они потребовали от Кабальеро немедленного расследования сдачи Малаги, чистки штабов от агентов Франко и саботажников. Если эти требования фронтовых командиров не приведут к немедленным необходимым результатам, поставьте перед Кабальеро вопрос о невозможности дальнейшей работы наших советников в таких условиях...
АП РФ, Ф. 3, ОП. 65, Д. 223
Спустя некоторое время он снова категорически потребовал "основательной чистки Генштаба", закончив письмо пассажем: "Без этой радикальной меры войну республиканцы безусловно проиграют. Это наше твёрдое мнение".
А в это самое время, то есть параллельно Испании, вождь провёл печально известный февральско-мартовский пленум ЦК, проложивший путь к кровавым репрессиям в СССР. На нём он много говорил о троцкистах, "двурушниках", шпионах и предателях, в частности, сказав знаменитые слова о том, что для победы в войне необходимо несколько корпусов красноармейцев, а для проигрыша — несколько шпионов в штабе. Нет сомнений, что это был открытый намёк на испанские события.
После пленума вождь принял ключевое участие в подготовке развёрнутой статьи для "Правды" под названием "О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок", вскоре после выхода которой грянуло громкое дело о "заговоре в РККА" ("дело Тухачевского" и др.). Выступая 2 июля 1937-го перед членами Военного совета при наркоме обороны, Сталин так объяснит им суть данного "заговора":
Хотели в СССР сделать вторую Испанию...
К лету 1937-го, то есть периоду активной подготовки к "массовым операциям" НКВД против "антисоветских элементов", советские газеты буквально наводнили заметки об Испании, многие из которых носили откровенный тревожно-шпиономанский характер. Постоянно подчёркивалось о вскрытых немецких агентах в Мадриде, пробравшихся троцкистах в Барселоне, изменах баскских командиров и т.д и т.п. Но советские обыватели, конечно, не имели никакого представления об истинных смыслах, таящихся за ними.
А ведь именно весной-летом 1937-го в Испании уже во весь рост действовало секретное подразделение НКВД, занимавшееся тайными ликвидациями неугодных сталинскому режиму из республиканских рядов (именно это окончательно оттолкнёт от СССР многих "левых", в том числе и прославленного Оруэлла). За время этих ползучих репрессий так называемые "подвижные группы" НКВД из сверхсекретного УОЗ (Управления особых задач), созданного Ежовым ещё осенью 1936 года как раз для заграничных "акций", уничтожили огромное число сталинских оппонентов из международного коммунистического движения, в первую очередь — троцкистов.
Так, по приказу вождя в июне 1937-го агентами НКВД был похищен и зверски убит лидер так называемой "Рабочей партии марксистского единства" (ПОУМ) Андре Нин. Следом за ним похитили и уничтожили бывшего секретаря Троцкого Эрвина Вольфа. При "загадочных обстоятельствах" бесследно пропали и многие другие "троцкисты", меньшевики, анархисты, "поумовцы" и все те, кто не желал следовать "генеральной линии партии" из Москвы. Среди них писатель и публицист Курт Ландау, социал-демократ Марк Рейн, лектор университета имени Джона Хопкинса в США — Хосе Роблес, журналист Боб Смайли и многие другие. Как пишет Хлевнюк:
Уже тогда усиление репрессий в Испании связывалось с аналогичными процессами в СССР... Уничтожение "пятой колонны" в Испании и СССР всё более синхронизировались...
В это время внешнеполитическая ситуация для СССР стала ещё более тревожной, так как Япония напала на Китай. Сталин, которому было под 30 лет во времена победы Японии над николаевской Росимперией, очень их опасался. Именно после "маньчжурского инцидента" он начал лихорадочную кампанию наращивания вооружений и произнёс знаменитую фразу, что "у нас есть 10 лет, иначе нас сомнут", о чём у нас, кстати, забывают, списывая всё на агрессивность коммунистов и их желание, дескать, "завоевать мир".
В общем, нет сомнений, что летом 1937-го сталинские страхи окончательно приняли форму паранойи и шпиономании. На фоне "чисток" в Испании и "массовых операций" по ежовскому приказу №00447, вождь настолько потерял все ориентиры, что даже публично уже не мог говорить ни о чём другом, кроме... шпионов. Так, чествуя 29 октября 1937-го в Кремле передовиков производства, Сталин неожиданно "пошутил":
Я даже не уверен, что все присутствующие, я очень извиняюсь перед вами, здесь за народ. Я не уверен, что и среди вас, я ещё раз извиняюсь, есть люди, которые работают при советской власти и там ещё не застрахованы на западе у какой-либо разведки — японской, немецкой или польской...
Можно представить ощущение сталинских гостей в тот момент. Со своей стороны историк Хаустов привёл в пример показания арестованного той же осенью 1937-го наркома внешней торговли СССР А.П.Розенгольца. На допросе тот испуганно заявил, что Сталин в последнее время сильно изменился, а "его подозрительность доходит до сумасшествия". Дескать, если раньше он спокойно подписывал документы, то во время последней встречи пребывал в "безумном припадке ярости".
Розенгольца вождь привычно наградит коронным пулевым отверстием в затылке (по обыкновению, вместе с женой), а историк Олег Хлевнюк подытоживает:
Эти сталинские качества и его "ярость" нельзя игнорировать. Они были важным фактором как огромного размаха, так и особой жестокости Большого террора...