- Мама… Мамочка, поговори со мной! – Наташа прижалась щекой к плечу матери, стоявшей у окна кухни, но та лишь качнула головой в ответ. – Ну почему?! Почему ты всегда молчишь?! Разве я тебе чужая?!
В голосе Наташи была такая обида и боль, что Ольга удивленно обернулась.
Легкое движение, такое привычное, уверенное, отработанное годами, и Наташа уже плачет, в объятиях мамы.
- Что ты, девочка моя? Что ты?! Я с тобой! Я рядом…
Сколько раз слышала Наташа от матери эту фразу? Не счесть. И слова у Ольги никогда не расходились с делом. Всегда она была и помощью, и поддержкой, и самой твердой скалой, на которую опереться не страшно.
И всегда молча. Все в себе. Чтобы не волновать никого, не доставлять хлопот, не делиться тем, что душу растревожило.
Не приучена была. С детства твердили маленькой Оле, что нельзя людям беспокойство доставлять.
- Ты же умная девочка? Вот и не балуйся! Делай, что велят, и помалкивай, когда тебя не спрашивают! – грозила пальцем Оленьке бабушка.
- Слушайся старших! – поддерживала мама.
И Оленька молчала. Как научили. Не спрашивали же, о чем она думает, о чем мечтает, чего от жизни хочет. А раз не спрашивали, то лучше помолчать.
Со временем это вошло у нее в привычку. Все свое – в себе. А чужое… Сердца у Ольги было столько, что хватило бы весь мир объять и еще парочку.
Единственным человеком, который это оценил по достоинству, стал муж Оли. Как и когда он разглядел в этой тихой, словно тень, незаметной девушке тот свет, который вел ее, так и осталось для всех загадкой. Он никому и никогда не рассказывал об этом. Так же, как и Оля считал, что личное должно быть за семью печатями. Может быть, потому и понял он так хорошо Олино молчание и ее короткий, но твердый ответ, который она ему дала в ответ на предложение, которое последовало через пару месяцев после их знакомства:
- Да.
Все это время они больше молчали, чем говорили. Но слова были и не нужны. Эти двое словно нашли друг друга, слились в одно целое, чтобы уже никогда не разделиться, и понимали безо всяких слов то, о чем думал другой. Это удивительное свойство будто послано было им свыше, раз и навсегда оградив от семейный скандалов и ссор, и обеспечив, пусть и недолгую, но вполне счастливую жизнь.
Мужа Оля потеряла, когда их дочери, Наташе, исполнилось пять. Сердце. Такое большое, доброе, оно просто не выдержало почему-то и отказалось работать. Скорая не успела…
- Оля, милая, поговори со мной! – просила Ольгу мать, запоздало осознав, что ее ребенок, почерневший от горя, нуждается в том, что закричать от той боли, которая терзала душу.
Но Ольга и тут промолчала. Не смогла облечь в слова то, что чувствовала.
Как объяснить, что половины тебя не стало? Что другая твоя половина не хочет даже думать о том, чтобы жить дальше без любви и тепла, к которому она привыкла? Что держит, цепко, сильно и властно, только то чувство, которое вылилось из этого единения, дав смысл и опору в материнстве?
Она не могла говорить об этом. Не могла доверить никому эту боль. Не хотела беспокоить маму и бабушку, которая совсем сдала. Понимала, что это не добавит им ни сил, ни здоровья, а потому приняла решение молчать.
- Все будет хорошо, мама… Я справлюсь…
Как ей это далось, Ольга и сама не поняла. Она просто жила дальше, будто по инерции. Встать утром, приготовить завтрак, отвести в детский сад дочь, добраться на работу…
Рутина спасала. Некогда было просто сесть и пореветь днем. Зато ночи были все ее, и Ольга отводила душу, вцепившись в уголок подушки зубами, чтобы не разбудить ненароком спящую рядом дочь.
Время не лечило. Оно лишь сглаживало воспоминания.
Но даже тут Ольга оставалась верна себе. Спорное, ненужное, серое уходило, а оставалось то, что она лелеяла в душе, понимая – ей досталось то, чего многие просто-напросто никогда и не узнают.
Любовь… Та самая, которая живет, как дышит, не прекращая своего существования даже тогда, когда небытие забирает часть ее, даря лишь призрачную, но такую желанную, надежду на возможную встречу в будущем.
Наташа росла, радуя Ольгу. Она была так похожа на отца характером и повадкой, что Ольге становилось чуть легче, когда она смотрела, с каким деловым видом дочь принимается всякий раз за уроки и как пыхтит старательно, выводя первые буквы в прописях. Как спокойно и уверенно идет к своей цели, даже если на пути встречаются препятствия. Как ищет решение и как радуется, когда находит его, точно зная, что мама будет ею гордиться.
Ольга открыла дом для друзей дочери и всегда была рада шуму-гаму, который устраивала детвора, пусть даже после ей и приходилось порой наводить порядок и разыскивать кота, который подобного веселья не жаловал, и всякий раз прятался так, что хозяйка только диву давалась, как удавалось ему находить столь укромные места в небольшой квартире.
Примерно в это время в жизни Ольги появилась Катя.
Маленькая, юркая, словно бес, шустрая девчонка была одноклассницей Наташи. Но в отличие от подружки, Катя вовсе не была паинькой. Жалобы от преподавателей на нее сыпались, как из рога изобилия:
- Безобразное поведение на уроках!
- Неуспеваемость этого ребенка просто поражает! Два и два сложить не может! А пишет, как курица лапой!
- Родителям, похоже, дела нет до того, что у их дочери проблемы с учебой и поведением!
А родителям Кати и впрямь дела не было до того, что происходит с ребенком. Бутылка заменила им все – и честь, и совесть, и память. О том, что у них есть дочь они вспоминали лишь тогда, когда были немного навеселе. Тогда отец пытался «воспитывать» Катю. Но та довольно быстро смекнула, что кроме колотушек и крика не получит от родителя ничего, а потому научилась избегать подобных бесед и просто удирала из дома.
Это Катю и спасло.
Ольга, которая до поры до времени не знала, что творится в доме у девочки, к которой ее Наташу тянуло, словно магнитом, решила как-то, что нужно познакомиться с матерью Катюши. Ее удивлял неопрятный вид ребенка и то, какими глазами смотрела Катя на такие простые блюда на столе, как пирожки или блинчики. На аппетит Катя никогда не жаловалась, и Ольга не жалела времени на то, чтобы побаловать девочку.
Стучать в обшарпанную дверь квартиры, где жила с семьей Катя, Ольге пришлось долго. В конце концов она не выдержала и напоследок в сердцах дернула ручку, решив, что дома просто никого нет. А дверь открылась…
Картина, которую Ольга увидела в доме родителей Кати, навсегда осталась в ее памяти. Разбросанные бутылки, грязь, тараканы по стенам и два существа, храпящих в обнимку на диване. И среди всего этого кошмара маленький белый носочек, явно забытый Катей впопыхах утром. В тот день у детей была физкультура, а носки эти Ольга сама покупала и дарила Кате. Как-то само собой вошло у нее в привычку покупать какие-то мелочи и дочери, и Катерине. Канцелярия, трусики-носочки, игрушки. Последние Катя обычно оставляла у подруги, объяснив как-то Ольге, что боится их брать домой, так как у нее есть младший братишка, который не умеет пока беречь красивые вещи, а подарка ей жаль.
Брата Кати Ольга в квартире не нашла. Ребенка там просто не было. Ольга не знала тогда, что иногда его забирает на время тетка, которая отчаялась повлиять хоть как-то на родных, но жалеет малыша.
Выйдя из квартиры, Ольга осторожно прикрыла за собой дверь и отправилась прямиком в школу, где устроила такой разнос директору и классному руководителю, которые не раз на собраниях упоминали Катю в качестве отрицательного примера, что сама себе удивилась. А потом, решив, что этого будет мало, наведалась еще и к участковому. Не отличаясь красноречием, Ольга сумела найти такие слова и выражения, что дело сдвинулось и за семью Кати все-таки взялись.
Но, увы, поздно.
Всего несколько дней спустя в доме Кати, где отмечали день рождения какого-то очередного собутыльника, случился пожар. Оставил ли кто-то не затушенный окурок или была другая причина, Ольга так и не узнала. В тот вечер Катя попросилась с ночевкой к Наташе, и Ольга не стала отказывать девочке. Скинула короткое смс матери Кати, предупредив ее, что ребенок ночует у подруги, как делала уже не раз, но никогда не получала в ответ даже строчки, и выдала Кате полотенце и пижаму.
- Иди, мойся. Сначала ты, а потом Наташа. И будем чай пить.
Проверив уроки у девочек, Ольга уложила их спать, а сама принялась наводить порядок на кухне. Услышав, как во дворе взвыла сирена выглянула в окно и обомлела. А потом кинулась вон из квартиры, в чем была, даже не накинув пальто, несмотря на мороз.
Она не успела…
За что потом много лет корила себя, упрекая в том, что сделала все-таки не все возможное для того, чтобы брат Кати остался жив. Ольга думала о том, что нужно было настоять на том, чтобы ребенка забрали или попросту украсть его, ведь это вряд ли бы кто-то заметил. Умом она понимала, что от нее в этом вопросе мало, что зависело, но сердце твердило свое.
Тетя, у которой малыш был все то время, пока шло разбирательство, тоже была на этом празднике и первой выскочила из квартиры, напрочь забыв и о своей непутевой сестре, и о ее муже, и, самое главное, о маленьком племяннике, который спал в дальней комнате. О нем пожарным сообщила Ольга.
-Ребенок! Там ребенок!
Крик ее разнесся по двору и люди смолкли, понимая, что уже ничего не исправить. Квартира полыхала и шансов выжить у тех, кто там остался, попросту не было.
Домой Ольгу увела соседка.
- Пойдем, Оля. Не надо тебе здесь… Ты такая душа живая, что не ровен час туда за ними отправишься. А у тебя дети!
И только тут, услышав эти слова, Ольга опомнилась.
Дети! Конечно же! Не только Наташа. Есть же еще и Катя! И ей надо как-то сказать… Донести, что ее родителей и брата больше нет…
Но Кате не пришлось ничего говорить. Когда Ольга после бессонной ночи вошла утром в комнату девочек, Катя сидела на подоконнике. Ольга совершенно забыла о том, что окна Наташиной детской выходили во двор и оттуда было хорошо видно дом, в котором жила Катя.
- Был пожар?
Катя обернулась, и Ольга увидела зареванное лицо и глаза в которых было столько боли и пустоты, что она не задумываясь сделала то же, что сделала бы для собственной дочери. Подошла, сгребла в охапку, и прижала к себе так крепко, как только могла.
- Да, маленькая. Был пожар…
- Они… Все? И Павлик?
- Мне очень жаль, Катюша…
- Павлика жалко…
Катя плакала так тихо, что Ольга поразилась. Как может ребенок держать в себе столько боли и не кричать в голос?!
- Если хочешь, то давай покричим вместе? – почему-то предложила она Кате.
- Нет. Не хочу. Они все время кричали. Я не хочу так! Не хочу!
Катя все-таки сорвалась, и проснувшаяся от этого крика Наташа, удивленно распахнула глаза и уставилась на мать.
- Беги на кухню и принеси водички, Ната! – скомандовала Ольга. – Плохо Катюше нашей… В школу сегодня не пойдете.
Тетке Катю не отдали, хотя та не очень-то и рвалась забирать племянницу. Ольга оформила опекунство, заручившись поддержкой директора школы и участкового. Те, то ли чувствуя свою вину, что ли отдавая должное сложному решению, которое приняла Ольга, сделали все, чтобы документы на девочку были оформлены как можно скорее.
- Катюша, я задам тебе один вопрос. А ты хорошенько подумаешь, прежде, чем на него ответить. Хорошо? – Ольга выбрала момент, чтобы поговорить с девочками.
- Хорошо.
- Я оформила опеку над тобой. Ты будешь жить с нами, и никто тебя не заберет. Но есть и другой вариант. Я могу тебя удочерить. Тогда ты станешь сестрой Наташе и дочерью мне.
- Вы будете моей мамой?
- Да.
- А так можно? – в глазах Кати плескалось недоверие.
- Да, Катя. Так можно.
- Тогда, я хочу!
- Помнишь, о чем я тебе говорила в начале разговора? Хорошенько подумай! Это ответственное решение и для тебя, и для меня. Если я буду твоей мамой, то никакой разницы для меня между тобой и Наташей не будет. Я буду хвалить и ругать вас одинаково. Ты так же будешь помогать мне по дому и получать на орехи, если что-то натворишь.
- Но вы же будете меня любить так же, как и Наташу? – Катя смотрела прямо, и Ольга не отвела взгляд.
- Я уже тебя люблю. Для этого тебе не нужно быть мне дочкой официально. Ты и так моя.
- Тогда, зачем мне еще думать? Я так долго уже хочу, чтобы вы были моей мамой…
Последние слова Катя произнесла почти шепотом, но Ольга услышала ее.
- Значит, так и будет.
- А Наташа? – спохватилась Катя. – Она хочет, чтобы я была ее сестрой?
- Конечно, глупенькая! – Наташа оглянулась на мать и обняла Катю. – Очень хочу!
Так маленькая семья пополнилась еще одой дочкой.
Мать Ольги и бабушка не поняли ее решения.
- Зачем, Оля?! Осталась бы опекуном! А девочка квартиру получила бы от государства и еще что-то. К чему эти глупые подвиги?
- Дать ребенку семью – это по-вашему глупости?! – Ольга чуть ни впервые за свою жизнь вспылила в присутствии мамы и бабушки. – Своим детям я и сама дам все, что будет нужно. И решения свои я не обсуждаю с вами. Я просто ставлю вас в известность. Катя теперь мне такая же дочь, как и Наташа. У меня двое детей, мама. Две дочки, бабушка. И будут ли у них бабушка и прабабушка, решать только вам. А мне пора. Девочек из школы забрать нужно и на танцы отвести. Засиделась я у вас.
Ее услышали. Больше никогда не поднимался этот вопрос в семье, а к Кате, пусть и относились поначалу настороженно, со временем потеплели. А приняв, уже не отпустили, хотя многое было.
И побег из дома в пятнадцать, когда Катя ушла и болталась где-то, поссорившись с парнем, который посмеялся над ее чувствами. Ольга в ту ночь пешком обошла почти весь город, молясь лишь о том, чтобы найти дочь живой.
И триумфальное поступление после в один из лучших вузов, после того, как Катя, разозлившись «на любовь», выбрала карьеру.
И слезы Наташи, которая, выйдя замуж почти отчаялась стать матерью, но благодаря Кате, которая стала ведущим специалистом столичной клиники, смогла осуществить свою мечту.
И Катина любовь. Настоящая, пришедшая к ней нежданно-негаданно тогда, когда она уже отчаялась встретить ее. И робкое:
- Мам, как думаешь, у меня получится?
- Все будет, Катюша! Ничего не бойся! Мы рядом.
И внуки… Двое сорванцов от Наташи, и маленькая, нежная, словно маргаритка, девчушка от Кати, так не похожая на свою маму в детстве.
И диагноз, который поставили Ольге, но о котором она так не хотела говорить своим счастливым девочкам…
- Мам, пожалуйста! Разве мы не родные люди? Не скрывай от меня ничего! – Наташа вытерла слезу и снова посмотрела в глаза матери.
- Операция мне нужна, Наталочка. А я боюсь…
И больше не нужно было слов. Достаточно было одного единственного звонка.
- Катя, мы нужны маме.
Очнувшись после операции, первым, что увидела Ольга, были глаза ее детей.
- Мамочка, все хорошо! Все прошло уже! Ты поправишься. Молчи сейчас! Тебе нельзя говорить.
- Но это пока! А потом мы с тобой побеседуем! Да, Наташа? А то, ишь! Взяла моду! От дочерей секреты держать! Не дело, мама! Ты нас не этому учила.
Ольга устало прикрыла глаза и, уже засыпая, подумала, что молчание далеко не всегда золото. И с родными людьми можно и нужно говорить. Ведь иначе откуда взять силы, чтобы жить?
На то они и родные, чтобы делиться с ними не только радостью, но и болью, надеясь лишь на то, что первого в жизни будет куда больше, чем второго.©
Автор: Людмила Лаврова
©Лаврова Л.Л. 2025
✅ Подписаться на канал в Телеграм
Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
Поддержать автора и канал можно здесь. Спасибо!😊