Если говорить о популярных персонажах массовой культуры, начинавших карьеру героем комиксов, то где-нибудь в США это будут примерно все.
А в СССР — ровно один. Ну ладно — два.
Пес и кот.
Одного из них звали Нос, а второго — Геракл.
— Погоди, погоди, — обязательно скажет какой-нибудь читатель помоложе. — Что ты нам здесь фантазируешь? Что еще за комиксы? Откуда в СССР комиксы? В СССР не было комиксов!
Были. Хотя и не массово.
Во-первых, в Союзе периодически активно рисовали собственные комиксы, как правило — в детских журналах. Причем какие-нибудь «Приключения Пети Рыжика и его верных друзей Мика и Мука» авторства великолепного Ивана Семенова мало чем отличались от какого-нибудь классического западного Тинтина.
Во-вторых, Советский Союз переводил западные комиксы. Разумеется, не про Бэтмена или Наташу Романофф по прозвищу «Черная вдова», а идеологически нейтральные комиксы, причем выпускавшиеся дружественными изданиями.
И самыми популярными среди западных комиксов были приключения пса Пифа и его заклятого врага — кота Геркулеса.
Дело в том, что комиксы про Пифа выпускала газета «Юманите» (L’Humanité), то есть «Человечество» — главный печатный орган французских коммунистов.
Который, между прочим, шефствовал над советской 1-й Запорожской им. Французской компартии Червонного казачества кавалерийской дивизией.
При этом у себя на родине Пиф вовсе не был каким-нибудь маргинальным персонажем, агитировавшим за Советскую власть в газетном листке тиражом 20 экземпляров.
Отнюдь.
Во-первых, комиксы про Пифа были принципиально вне идеологии — поскольку предназначались для детей.
А во-вторых, во Франции эти комиксы были невероятно популярны и на пике востребованности издавались тиражом более 500 тысяч экземпляров, что для этой страны — запредельно много.
Мы часто забываем, что коммунистические объединения отнюдь не всегда были сборищем иждивенцев, сидевших на содержании у Советского Союза. Когда-то коммунистическая идея обладала огромным влиянием во всех странах мира.
Да, и в культурной сфере — тоже.
Судьба создателя Пифа — яркое тому подтверждение.
Эту собачку придумал испанец по имени Хосе Кабреро Арналь. Он родился в регионе Уэска, потом родители переехали в Барселону, где подросший Хосе работал столяром, ремонтировал арифмометры и мечтал стать художником.
В начале 1930-х были изданы его первые графические работы. Как и все начинающие художники, Хосе Кабреро рисовал все, за что платили, — от политических карикатур в журнале «L’Esquella de la Torratxa» до эротических комиксов в каталонском журнале для взрослых «Papitu» — «Папочка», где он, правда, подписывался псевдонимом «Cea».
Тогда же, до войны, он придумал своеобразного предшественника Пифа — прикольную маленькую собачку по имени Топ.
Потом... Потом в Испании началась гражданская война, и Кабреро, который хоть и не вступал ни в какие партии, но с ранней юности был левым, конечно же, дрался на стороне республиканцев с первого и до последнего дня.
Когда же республиканцы потерпели поражение, их вывозили не только в Советский Союз. Большая группа проигравших испанцев перебралась в соседнюю Францию. В их числе был и Хосе Кабреро.
Эмигрантов-испанцев с боевым опытом осело во Франции так много, что французские власти даже использовали их в армии. Кабреро вступил в одно такое военизированное подразделение вспомогательных сил французской армии — 109-й CTE — и был отправлен на линию Мажино. Там в 1940 году он дрался уже против гитлеровцев, вторгшихся во Францию.
На сей раз все закончилось гораздо хуже — художник попал в плен, и 27 января 1941 года вместе с другими эмигрантами-республиканцами был отправлен в недоброй памяти концлагерь Маутхаузен — тот самый, где был замучен советский генерал Карбышев.
В концлагере Кабреро пробыл четыре года. Он выжил и дожил до конца войны, хотя сделать это было непросто. Достаточно сказать, что из примерно 200 000 депортированных в лагерь, до освобождения не дожили более 122 000. Вот как выглядели заключенные при захвате лагеря американскими военными в мае 1945 года.
Что касается нашего героя, заключенного № 6299, то при освобождении Маутхаузена 36-летний Хосе Кабреро Арналь весил 45 килограммов.
Назад в Испанию он не вернулся и начал работать художником в восстановленной после освобождения Франции коммунистической газете «Юманите». Во французском гражданстве ему, кстати, дважды отказали, и он до конца дней оставался апатридом - лицом без гражданства.
Тогда же, в 1945 году, Кабреро придумал пса Пифа, чье имя переводится как «Нос». Пиф поначалу был «бродячим персонажем», комментировавшим разные заметки в газете, а потом...
А потом в 1948 году Хосе Кабреро начал рисовать полноценные комиксы про Пифа, его хозяина дядю Цезаря, которого домашние называют просто Тонтон, его хозяйку тетю Агату и их маленького сынишку Дуду. В 1950 году к этой компании примкнул еще и зловредный кот Эркюль — Геркулес, то есть — и у Пифа началась совсем не скучная жизнь.
Потом у Пифа появился сынишка Пифу, умеющий говорить только «glop-glop», потом мелким племянником обзавелся Геркулес... В общем, ряды героев множились.
Комиксы про Пифа в послевоенные десятилетия пользовались невероятной популярностью у юных французов.
Настолько, что собачку довольно быстро переселили с газетных страниц в специально созданный детский журнал «Вайян». А еще через пару лет издатели подумали: «Кого мы обманываем?» — и переименовали «Вайян» в «Пиф».
Пиф стал настолько популярен, что создатель уже просто не вытягивал нужные объемы. Тогда Хосе Кабреро начал раздавать своего героя «во временное пользование».
И вскоре комиксы про приключения носатой собачки рисовало какое-то невообразимое количество художников — Луи Канс, Франсуа Димбертон, Мишель Мотти, Франсуа Кортеджани, Джорджо Каваццано, Роже Мас...
Журнал даже глумился по этому поводу, печатая карикатуры из серии «Кто как рисует Пифа».
Занятно, что в эту славную когорту затесался и наш Сутеев.
Как?
Сейчас расскажу.
В Советском Союзе «социально близкого» Пифа полюбили практически сразу и решили познакомить с ним советских пионеров.
Во-первых, была возможность читать в оригинале. Журнал «Пиф» (где кроме одноименной собачки печалось великое множество других комиксов) можно было относительно свободно купить в Москве, в отделе зарубежных изданий книжного магазина на улице Веснина (сейчас — Денежный переулок).
Потом, правда, это дело прочухали измученные дефицитом граждане, и вскоре при очередном поступлении еженедельника очередь занимали с ночи, за несколько часов до открытия магазина.
Во-вторых, комиксы про Пифа перепечатывали советские журналы. В частности, очень популярная «Наука и жизнь» выпускала комиксы про собачку несколько десятилетий, шестидесятые и семидесятые так точно, я сам в детстве успел их почитать.
Наконец, была и полная локализация проекта — перерисовка комиксов популярнейшим художником Владимиром Сутеевым по переводу Евгении Жуковской и Мириам Астрахан.
Эти комиксы для самых маленьких были без «пузырей», только с подписями под картинками.
Они оказались так популярны, что были переизданы в книжном формате. Сначала вышли «Приключения Пифа».
А потом — «Новые приключения Пифа».
Позже Жуковская и Астрахан на базе своего перевода сделали пьесу про Пифа для кукольного театра, которая шла во множестве городов СССР.
На основе этой инсценировки был также поставлен музыкальный аудиоспектакль, где Пифа озвучивал Георгий Вицин, а дядюшку Цезаря — Ростислав Плятт. Пластинка эта стала очень популярной и многократно переиздавалась.
На базе одного из кукольных спектаклей — версии, поставленной в Государственном театре кукол Латвийской ССР — режиссер Дмитрий Бабиченко сделал в 1970 году кукольный мультфильм.
А в 1990-м режиссер Дмитрий Генденштейн повторил этот эксперимент, взяв за основу спектакль Ленинградского Большого театра кукол.
Кроме того, было несколько диафильмов.
Но если ленты, собранные в 60-е из классических рисунков Сутеева, были нежно любимы и бережно хранимы всеми детьми,
то «Веселые приключения Пифа» 1980 года, как и многие диафильмы тех лет, отличался повышенной криворукостью художника и представлял собой откровенную халтуру.
К сожалению, Пифа «не докрутили» до всесоюзной известности.
И этому была объективная причина.
Примерно с конца семидесятых партия и правительство взяли курс на свертывание массовой культуры и пресечение всяческого подозрительного развлекалова. Причем в довольно широком спектре — от фантастики до рок-музыки.
Комиксы пошли под нож одними из первых, и традиция, наработанная в пятидесятые-шестидесятые годы, — прервалась.
В конце семидесятых — начале восьмидесятых нормальных комиксов в журналах было уже не найти, а то, что еще появлялось в изданиях для самых маленьких, обычно представляло собой нечто, м-м-м, странное. Вроде этого, из «Мурзилки».
Сравните с комиксами 60-х. Например, с выходящими в каждом номере рисованными историями про путешествия во времени двух популярных персонажей журнала «Пионер» — робота Смехотрона и доктора Полиглота.
Мне всегда было интересно — зачем? Зачем они запрещали все модное и популярное у молодежи? Зачем это делалось?
Чтобы советские школьники пускали слюни исключительно на импортную попсу? Воспринимали западные страны благословенным Эдемом, раем на земле, где тебе и фантастика, и приключения, и рок-музыка, и джинсы?
Кому было бы хуже от того, если бы в СССР выходил журнал с собственными комиксами, где на других планетах геройствовали наши советские космонавты с бластером от Калашникова и красным флагом на рукаве?
Ладно, что уж теперь былое ворошить...
В общем, Пиф и Геркулес тоже исчезли со страниц советских журналов.
На их былой популярности попытались было сыграть издатели 90-х, выпускавшие эти комиксы как отдельными изданиями, вроде книг «Волшебный шкаф» и «Остров тысячи проделок»,
так и добивая ими объем самых неожиданных книг.
К примеру, комиксы про Пифа частенько находили на последних страницах томов... знаменитого собрания сочинений Джеймса Хэдли Чейза. Вот этого.
Представьте себе, переворачиваете вы страницу с выходными данными — и обнаруживаете «комплимент от издателя».
Но все это, конечно, было уже медленным угасанием.
Время Пифа ушло, и ушло, наверное, навсегда. По большому счету, он так и остался советским феноменом межгосударственного культурного сотрудничества.
Сегодня его уже мало кто помнит, а о былой славе песика по кличке «Нос» напоминают разве что ностальгические переиздания книжек с рисунками Сутеева.
Да и здесь — не обошлось без анекдотического казуса. Дело в том, что современные издатели, судя по всему, не сумели договориться с наследниками Жуковской и Астрахан о покупке прав на перевод.
Тогда новый перевод заказали Григорию Остеру, который и занялся рерайтом.
Было так:
Стало так:
Зато теперь автором Пифа официально значится Григорий Бенционович Остер.
Даже Сутеев, как мы видим, упоминания на обложке не удостоился, что уж говорить про Хосе Кабреро...
Сик транзит, понимаешь, глория мунди. Все прошло и это тоже пройдет.