Артёму было двадцать девять, и он подписал контракт с дьяволом. Не в переносном, а в прямом смысле – отдел кадров металлургического комбината «Прогресс» оформлял трудовую с таким видом, будто вручал ему смертный приговор с отсрочкой. График 28/2. Двадцать восемь дней каторги, два дня псевдосвободы. Цель – скопить на первый взнос за квартиру. Срок – полгода. Он думал, это будет трудно. Он не знал, что это будет смешно.
Месяц первый. Энтузиазм новобранца.
Тело бунтовало против смен, но дух был силён. Он вёл бюджет в эксель-таблице, где графа «Ипотека» росла, а графа «Личная жизнь» упорно держалась на нуле. Сексуальное напряжение было пока терпимым, как лёгкий звон в ушах после цеха. В свои первые два выходных он был полон планов: спортзал, выставка, возможно, живое общение с женщиной. Вместо этого он проспал ровно 27 часов, а оставшееся время потратил на то, чтобы бездумно листать ленту соцсетей, заворожённо глядя на лица незнакомок. Его главным флиртом стал бармен в местной забегаловке, который, подавая ему борщ, спрашивал: «Как выжил?». Это был пик его социальной активности.
Месяц второй. Первые звоночки.
Тело адаптировалось к физическим нагрузкам. Разум – нет. На двадцать пятый день смены он, глядя на плакат с улыбающейся женщиной в каске (стандартный стенд по охране труда), задумался не о ТБ, а о том, какое у неё могло бы быть имя. «Наташа», – решил он. И представил, как они вместе заполняют акт о несчастном случае. Романтично.
Его двухдневный«отпуск» он провёл, пытаясь завести диалог в приложении для знакомств. Его лучшая попытка:
· Он (после 15 минут раздумий): Привет. Я работаю на заводе.
· Она: Круто. А график?
· Он: 28 через 2.
· Она: уходит в офлайн навсегда.
Артём понял, что его график – лучшее противозачаточное средство на рынке отношений.
Месяц третий. Творческий кризис и одушевление предметов.
После третьего цикла мозг начал сбоить. В ритмичном гуле вентилятора он стал слышать женское дыхание. А когда в столовой ему давали винегрет, он с тоской смотрел на свёклу, нарезанную причудливыми кубиками, и думал: «Эх…».
На«Садоводе», куда он заехал купить новые перчатки, его внимание привлек манекен в спортивном костюме. Всего на три секунды дольше, чем это социально допустимо. Манекен смотрел на него пустыми акриловыми глазами, и в этом взгляде Артёму почудилось понимание. Он смущённо отвёл взгляд.
Его двухдневный рай превратился в ритуал по«перезагрузке»: день первый – отсыпаться и молчать, день второй – панически пытаться «наверстать упущенное», что обычно заканчивалось походом в кино в одиночестве, где он засыпал на пятой минуте фильма.
Месяц четвёртый. Стальная аскеза.
К четвёртому месяцу он достиг просветления. Вернее, его нервная система просто сдалась. Либидо, не найдя выхода, сублимировалось в невероятную работоспособность. Он стал лучшим на участке. Он видел сны, в которых идеально ровнял шов сварки. Бригадир хлопал его по плечу: «С нами мужает, Артём! Женат будешь – спасибо скажешь, что здесь закалку прошёл!».
Его разговор с мамой по телефону стал показательным:
· Мама: Сынок, ты как? Может, с девушкой какой сходишь?
· Артём (искренне удивившись): Зачем? У меня же 30-го расчёт шихты сдавать. И график горения в печи №3 нестабильный.
Он говорил это без тени иронии.Он думал о графике горения. Только о нём.
Месяц пятый. Циничный расчёт.
На пятом месяце Артём превратился в калькулятор с мускулами. Он точно вычислил, что один его выходной день, если перевести его в сверхурочные, стоит N тысяч рублей. А попытка устроить свидание – это риск потратить эти деньги на ужин, так и не добившись «цели». Экономически невыгодно.
Он смотрел на пары в свои редкие вылазки в город,как инопланетянин на странный ритуал. «Трата времени и ресурсов, – думал он. – Им бы на мою квартиру копить».
Его единственным тактильным контактом за месяц было похлопывание по спине от сменного мастера.Артём чуть не расплакался от этой простой человеческой жестокости.
Месяц шестой. Финишная прямая и эпичное падение.
Последняя смена. До заветной суммы – рукой подать. На двадцать восьмой день, под аккомпанемент воя сирены и лязга металла, его организм, выдержавший полгода стального воздержания, устроил бунт. Артёму приснилась… нет, не женщина. Ему приснился технологический процесс, настолько красивый, гармоничный и идеальный, что он проснулся с чувством, близким к экстазу. Это было самое сильное чувство за полгода.
На проходной,получая расчёт за последнюю смену и документы, он стоял, как будто выкованный из того же металла. Кассирша, женщина лет пятидесяти, выдавая ему деньги, мельком взглянула и сказала: «Иди, милок, жизнь наверстывай».
Артём вышел за ворота завода.В кармане лежала сумма на первый взнос. В голове – тишина и лёгкий звон. В душе – абсолютная, кристальная пустота. Он победил. Он скопил. Он продержался полгода. И теперь он с тоской смотрел на свой телефон, понимая, что даже не помнит, как начать диалог. Его главное достижение за полгода заключалось в том, что он мог отличить марку стали по искре, но полностью разучился понимать, что сказать девушке при встрече.
«Ну что ж,– философски подумал он, направляясь в банк. – Сначала квартира в ипотеку. А там… посмотрим». В его голосе звучала сталь. И ни капли иронии. Абсурд победил окончательно.
