Марина с любопытством посмотрела на странную пожилую женщину, которая вставляла ключ в замок двери напротив их квартиры. Чтобы разрядить неловкость от такой неожиданной встречи на лестничной площадке, она решила вежливо поинтересоваться.
— Вы, наверное, наша новая соседка? — произнесла она мягко, стараясь улыбнуться как можно дружелюбнее. — Приятно познакомиться с вами. Меня зовут Марина, и мы здесь живём вместе с моими дочками — Софией и Викторией, они близняшки, такие живые и любознательные.
Коротко стриженная седовласая дама повернулась к ней, оценивающе оглядела с головы до ног. Потом ответила лаконично, без лишних церемоний:
— Ирина Петровна.
А потом она сразу же шагнула внутрь своей квартиры и закрыла дверь за собой, не дожидаясь дальнейшего разговора. Марина стояла и смотрела на эту захлопнувшуюся створку с искренним удивлением. Она пыталась понять, что же произошло. Такая реакция показалась ей слишком внезапной и отстранённой.
— Странная какая-то тётя, — уверенно заявила одна из её дочерей, бойкая и всегда готовая высказать своё мнение Виктория, которая стояла рядом и тоже наблюдала за всем этим. — Может, нам не стоит пытаться с ней дружить? Она так быстро убежала, словно мы её напугали или что-то в этом роде. А вдруг она вообще не любит разговаривать с людьми?
Марина повернулась к дочке, положила руку ей на плечо. Ответила спокойно, стараясь передать важный урок, который сама усвоила в жизни:
— В любом случае, милая, нам нужно оставаться вежливыми со всеми соседями, независимо от их поведения. Люди не всегда бывают расположены к общению, но это совсем не значит, что они плохие или злые. Просто у каждого может быть своё настроение, свои заботы или причины, по которым они предпочитают держаться в стороне.
— Да, у неё такой грустный взгляд был, — шепнула вторая дочка, бледная и тихая Соня, которая всегда замечала такие нюансы в людях и говорила о них с лёгкой печалью в голосе, словно сама чувствовала чужую тоску.
Соня, чувствуя нарастающую усталость после долгого дня, повернулась к маме.
— Мам, можно мне лекарство? — попросила Соня чуть погодя, когда они уже зашли в квартиру, и её голос звучал устало, потому что день выдался длинным и полным мелких хлопот.
— Конечно, солнышко, ложись в постель, я сейчас принесу твои таблетки, — отозвалась Марина, с тревогой наблюдая, как дочка медленно направляется к своей комнате, еле переставляя ноги.
— Ой, они же такие противные на вкус, эти пилюли, — заметила Виктория, морща носик и тоже представляя, как сама пытается их проглотить. — Как вообще можно заставить себя их пить каждый день, не понимаю.
Марина грустно улыбнулась, глядя на заботу Виктории о сестре, и объяснила мягко, чтобы не пугать, но и не скрывать правду:
— Ей это необходимо, дорогая, чтобы чувствовать себя хоть немного лучше. Твоя сестрёнка серьёзно болеет, и эти лекарства помогают ей держаться до той поры, когда мы сможем сделать операцию, которая всё исправит.
Дочь крепко обняла маму за талию, а потом поспешила к сестре, чтобы помочь той устроиться поудобнее. С недавних пор маленькая Виктория взяла на себя роль своего рода сиделки при Софии — приносила ей воду или сок, рассказывала забавные истории из садика, чтобы развлечь, или просто сидела рядом и держала за руку, когда той было особенно плохо.
Соня всё чаще проводила целые дни в постели, потому что сил на игры уже не хватало. От этого вида у Марины просто разрывалось сердце на части. Ведь она видела, как её девочка угасает на глазах. Диагноз обрушился на них внезапно, как гром среди ясного неба. Соня просто начала быстро уставать во время прогулок и всё чаще просила взять её на руки, чтобы не идти самой. Потом после активных игр стали появляться синяки на теле. Они не проходили неделями. Именно тогда Марина всерьёз забеспокоилась и бросилась с детьми по врачам, обходя самых лучших специалистов в городе, чтобы понять, что происходит.
Вердикт оказался неутешительным — очень редкая кардиологическая патология. С ней местные больницы просто не справлялись, потому что не имели нужного оборудования и опыта для таких операций. Нужно было сразу ехать в Москву, где есть клиники с подходящими хирургами. Но Марина тогда отложила поездку. Надеялась, что ситуация как-то стабилизируется сама или врачи подкорректируют лечение таблетками. В итоге всё только ухудшалось с каждым месяцем. В последний год у Софии уже начались полноценные приступы, когда она задыхалась и синела. Врачи в один голос твердили, что операцию надо проводить как можно скорее. Иначе может быть поздно.
Но теперь Марина просто не могла себе позволить такую поездку и лечение. Денег катастрофически не хватало, чтобы обойти очередь или оплатить всё частным образом. Дочка медленно угасала перед глазами. А мама могла только плакать по ночам, глядя на её страдания и чувствуя свою беспомощность. Её мужу, сыну владельца крупной сети строительных магазинов, казалось, было совершенно наплевать на всё это. Сергея интересовал только он сам, его развлечения и удобства. Марина слишком поздно осознала, за какого эгоиста вышла замуж.
Она была наивной студенткой педагогического университета, когда они встретились. Шумный, яркий парень с деньгами умел очаровывать девушек. Хрупкая красавица вроде неё казалась ему очередным трофеем в длинном списке завоеваний. К несчастью для Сергея, Марина отказывала в близости до свадьбы. Это только раззадоривало его, заставляя настаивать на отношениях. Он сделал предложение стремительно, почти импульсивно. Она согласилась, поддавшись его напору и обещаниям. Но уже в первую брачную ночь муж показал своё истинное лицо — грубое и эгоистичное, без всякого уважения. Марина хотела уйти прямо тогда, но он умолял простить и забыть, клялся, что это была ошибка.
А потом выяснилось, что она беременна, и всё завертелось дальше. Сергей тогда гордился собой, особенно когда узнал, что ждёт близнецов, и на выписку из роддома завалил её цветами и подарками перед всеми. Но после этого интерес к жене угас окончательно — он бросил её одну в квартире с новорождёнными, неделями не появлялся дома и даже не старался скрывать бесконечную череду любовниц. Марина с нетерпением ждала выхода из декрета, чтобы вернуться к работе и обрести хоть какую-то независимость. Как только дочкам дали место в садике, муж просто выставил их из своей квартиры, и уже год тянул с разводом, отказываясь подписывать бумаги.
Теперь они жили в маленькой квартирке, которая осталась Марине от мамы, и справлялись практически без посторонней помощи — она разрывалась между уроками в школе, садиком для девочек и всеми домашними делами. Сергей денег не давал ни копейки, а всем вокруг твердил, что причина их разрыва в том, что дети якобы от другого мужчины. Главным его аргументом стала болезнь Сони — он уверенно заявлял, что от него такой ребёнок с редкой патологией сердца родиться не мог, и на этом вообще прервал всякое общение, швырнув Марине в лицо результат ДНК-теста, который сам подстроил.
Она не поленилась, собрала оставшиеся на расчёске волосы Сергея и провела повторный анализ в другой лаборатории — отцовство подтвердилось на сто процентов, но что толку от этой бумаги? Марина билась как рыба об лёд, пытаясь дождаться операции по квоте, но очередь растянулась примерно на год, а дочка слабела с каждым днём, и все понимали, что она может просто не дотянуть до этого момента — и сестрёнка, и мама. Сначала в их доме исчез смех и беззаботные игры, даже шумная Виктория старалась вести себя тише, чтобы не провоцировать сильные эмоции, которые были вредны для Сони.
Марина с ужасом наблюдала эти изменения в детях и боялась даже представить, каким будет исход, если они не дождутся операции и потеряют Соню навсегда. Конечно, за деньги готовы были сделать всё гораздо раньше, но только за границей, в специализированной клинике, и это стоило таких сумм, что Марине явно не хватило бы, даже если продать квартиру и всё имущество, оставшись на улице без крыши над головой. Листок с расчётами этих расходов, как страшное напоминание о реальности, лежал у неё в серванте, и она старалась не смотреть на него, чтобы не впадать в отчаяние.
Марина старалась держаться, не унывать и делать всё возможное — работала допоздна, экономила на всём, искала варианты помощи. Её размышления с таблетницей в руках прервал звонок в дверь, и Виктория тут же перехватила у мамы стакан с водой, чтобы отнести лекарство сестре с видом настоящего маленького врача, полного ответственности.
Марина грустно улыбнулась этой картине, подошла к двери, открыла замок и замерла в шоке, чуть не пошатнувшись от неожиданности. На пороге стоял её свёкор, влиятельный Владимир Петрович Соколов, с таким видом, будто пришёл по важному делу, не терпящему отлагательств. Он бесцеремонно отодвинул невестку в сторону и прошёл прямо в комнату, не спрашивая разрешения. Увидев лежащую в постели внучку, он поморщился, словно это зрелище вызывало у него раздражение или брезгливость.
Поговаривали, что Соколов вообще панически боялся врачей и больниц, предпочитая игнорировать любые проблемы со здоровьем, но о своём свёкре Марина знала не слишком много — они редко общались, и он всегда держался отстранённо.
— Я пришёл с предложением, — заявил Владимир Петрович сразу, без предисловий, садясь на стул и оглядывая скромную обстановку квартиры с явным неодобрением.
— Ты ставишь крест на будущем моего сына своим упрямым поведением, не давая ему нормально жить дальше, — продолжил он, глядя на Марину сверху вниз. — Эти дети явно от другого, и статус рогоносца — это не то, о чём мечтает любой мужчина. Впрочем, такая как ты, из простой семьи, наверняка уже повидала немало кавалеров до Сергея. Как мой сын вообще повёлся на твои россказни о невинности, ума не приложу.
Марина, уловив намёк на оскорбление, удивилась.
— Перестаньте, пожалуйста, — потребовала Марина, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё кипело от обиды. — Никто не давал вам права приходить сюда без приглашения и оскорблять меня в моём собственном доме, тем более при детях.
— Ой, да ладно, не прикидывайся, — усмехнулся Владимир Петрович, откинувшись на стуле. — Мы оба знаем, что я прав в своих подозрениях. Итак, мой сын по молодости и глупости наделал ошибок, связавшись с тобой, но мы можем всё это уладить тихо и мирно. Всё, что нужно, — это отказаться от родительских прав на этих двух девчонок. Ты подпишешь бумаги, мой сын тоже, и они поедут в хороший интернат, где о них позаботятся. Они ещё маленькие, быстро забудут вас всех и адаптируются к новой жизни.
— Вы вообще о чём говорите? — у Марины глаза полезли на лоб от такого цинизма. — Вы что, с ума сошли? Нет, вы даже хуже, чем Сергей, если предлагаете такое родным внучкам.
Владимир Петрович схватил её за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза, и его голос стал жёстче, с ноткой угрозы:
— Это одноразовое предложение, и я не повторю его дважды. Я оформлю их в лучший частный интернат, где им будет хорошо. Больную девчонку там вылечат за мои деньги, раз уж ты, как нищебродка, не в состоянии оплатить нормальных врачей и лечение.
— Это ваши родные внучки, кровь от крови, — вывернулась из его хватки Марина, отступая назад. — Как вообще можно о них так говорить, словно они какая-то обуза или ошибка, которую нужно спрятать подальше?
Свёкор поморщился, словно от неприятного запаха, и продолжил, не меняя тона:
— Я предлагаю тебе реальную сделку, которая выгодна всем. Оплачиваю лечение, реабилитацию, всё, что нужно, но жить они будут в интернате, вдали от тебя и твоих проблем. А ты ещё молода, начнёшь жизнь заново, найдёшь себе кого-то попроще. Но если откажешься, не получишь от нас ни копейки, и твои девчонки останутся без ничего.
Марина молча прошла к старому комоду в углу комнаты, достала из ящика пожелтевший конверт с документами, вынула оттуда листок и протянула свёкру, вслушиваясь в напряжённое дыхание дочек за спиной. Малышки съёжились на кровати, крепко обнявшись друг с дружкой, — они всегда так делали в минуты сильного волнения, словно создавали свою собственную защиту от всех неприятностей мира.
— Ну что ты на меня так пялишься? — поинтересовался Владимир Петрович, беря бумагу и бегло просматривая её. — Подумаешь, какая-то бумажка, я таких сотню напечатаю, если понадобится.
— Можем сравнить с вашей ДНК, чтобы развеять все сомнения, — предложила Марина твёрдо, не отводя взгляда.
— Ох, ну и ну, — покачал головой Соколов, разрывая документ на куски. — Делать мне больше нечего, кроме как проверяться на родство с чужими детьми. А, да, тут ещё и записка от тебя прилагается. Ну-ка, давай почитаем, что ты там накарябала.
Он развернул другой листок, пробежал глазами и хохотнул, отбрасывая его в сторону:
— Ваш сын не просто ушёл, он подменил мои пробирки в клинике, пытался оспорить отцовство любыми способами. Этот документ — моя страховка от ваших интриг. Ваш шантаж бесполезен, потому что правда на моей стороне.
— Думаешь, ты тут самая умная? — хохотнул Соколов снова, вставая со стула. — Подстраховалась со всех сторон, молодец. Но денег ты всё равно не получишь, у тебя же своих сбережений нет. А я ни копейки не дам, и точка. В суд пойдёшь — посмотрим, кто поверит маленькой училке, которая выступает против такой влиятельной и уважаемой семьи, как наша.
С этими словами он порвал все бумаги, раскидал клочки по комнате и ушёл, усмехаясь напоследок, словно выиграл какую-то партию. На самом деле Соколов был страшно зол внутри — он поверил сыну, когда тот твердил, что дети не его, но теперь собственными глазами увидел, как девчонки похожи на Сергея, и тест был не нужен, чтобы понять правду. Однако идти на поводу у этой упрямой женщины он тоже не собирался, предпочитая давить авторитетом.
Запирая дверь за свёкром, Марина заметила мелькание в глазке соседской квартиры — та странная женщина, похоже, наблюдала за ними через дверной глазок. Марина пожала плечами, а потом, на всякий случай, вежливо улыбнулась в сторону той двери, хотя и не была уверена, что её видят. Выхода больше не было — денег от той семьи ждать не приходилось, и от отчаяния Марина нашла ночную подработку в офисном центре напротив дома, где убирала мусор и мыла полы, надеясь хоть как-то накопить на операцию для Сони.
Девочек приходилось оставлять одних на ночь, и это страшно тревожило Марину, но какой ещё выбор у неё оставался в такой ситуации? На пятую или шестую ночь, когда она выходила на площадку с тележкой мусора, ей навстречу шагнула та самая странная соседка в халате и ночной рубашке. Она пристально посмотрела на Марину, протянула руку и потребовала без лишних слов:
— Давайте мне запасные ключи от вашей квартиры и ваш номер телефона. У меня хроническая бессонница, так что я могу раз в час заглядывать и проверять, как там дети. Надеюсь, вы не на каких-то гулянках шастаете в таком виде посреди ночи.
— Нет, я просто убираюсь в офисе напротив, зарабатываю на жизнь, — созналась Марина, чувствуя лёгкое смущение от такого прямого вопроса.
— Ну давайте уже ключи, пока я не передумала помогать, — властно сказала соседка, протягивая руку настойчивее.
— Не бойтесь, я не обворую вас, да и брать-то у нас особо нечего, — пожала плечами Марина, находя запасную связку в кармане и передавая её.
— Спасибо вам огромное, Ирина Петровна, вы даже не представляете, как это выручает, — добавила она искренне.
Та ничего не ответила, просто кивнула и снова скрылась за дверями своей квартиры, словно была призраком, который появляется только по необходимости. Никто в доме ничего не знал про эту странную женщину, но Марина почему-то доверилась ей интуитивно, чувствуя, что она не причинит вреда. Через месяц такой работы Марина смогла купить нормальные продукты, заплатить за квартиру вовремя и не влезать в новые долги — в холодильнике даже появились фрукты для девочек, которых раньше не хватало.
Сама же Марина едва не падала от усталости, спала по три часа в сутки, но надеялась, что выдержит ради дочек. В одну из ночей, выкатывая тележку с мусором на улицу, она услышала за контейнерами слабый стон, а потом тихий плач, и заглянула туда из любопытства. На тротуаре сидела молодая женщина в изорванном платье, вся в слезах, и выглядела так жалко и беспомощно, что у Марины сразу заболело сердце от сострадания.
Услышав шаги, незнакомка подняла голову, а потом с трудом встала на ноги — её огромный живот трясся при каждом движении, и было ясно, что она на поздних сроках беременности, что шокировало Марину ещё больше, потому что в таком состоянии быть одной на улице ночью казалось кошмаром.
— Что с вами случилось? — подошла ближе Марина и взяла женщину за плечо, чтобы поддержать. — Вы в порядке? Может, вам нужна помощь?
На асфальте рядом валялась сумочка, явно выкинутая кем-то в спешке, паспорт отлетел в сторону, а у бордюра блестел флакончик помады. Марина принялась собирать всё это, чтобы ничего не потерялось, и вдруг наткнулась на пропуск с знакомым логотипом компании Соколова — там значилось, что Ольга Козлова работает в отделе кадров.
Марина побледнела от такой неожиданной связи, а незнакомка в этот момент начала оседать на асфальт, теряя силы. В панике Марина вызвала скорую помощь, а потом поехала вместе с женщиной в больницу, рассчитывая к утру вернуться и доделать уборку, чтобы не потерять подработку. Она понимала, что действует импульсивно и безрассудно, но бросить Ольгу в беде просто не могла — тревога за эту беременную была слишком сильной.
Убедившись, что её поместили в палату и стабилизировали, Марина отправилась на вторую работу, а утром, как обычно, отвела дочерей в садик и провела четыре урока в школе. После этого она снова приехала в больницу, чтобы проверить, как дела у спасённой.
— О, а вот и ваша спасительница пришла, — объявил доктор, который дежурил ночью и узнал Марину.
Оля удивлённо посмотрела на неё с больничной койки и чуть сжалась, словно ожидая упрёков.
— Это вы меня нашли? Но почему вы мне помогаете? Вы же знаете, кто я такая.
Марина, уловив намёк на связь с Сергеем, удивилась.
— Вы о чём? — поинтересовалась Марина, подходя ближе и садясь на стул у койки. — Я просто увидела вас на улице в беде и не смогла пройти мимо.
— Вы же его жена, Марина, — побледнела Ольга, отводя взгляд. — Я любовница Сергея, и это из-за меня вы с детьми оказались в такой ситуации. Всё начиналось как красивая сказка год назад — он обещал, что разведётся совсем скоро, и я так мечтала о настоящем мужчине рядом, о стабильности. Но сегодня ночью он вышвырнул меня из машины на ходу, сказал, что устал от капризов беременных женщин, и уехал, оставив одну.
— Добро пожаловать в мой мир, — невесело улыбнулась Марина, понимая всю иронию ситуации. — Этот красавчик оказался настоящим монстром, который любит только себя и свои прихоти. А вы меня что, ненавидите за то, что я здесь?
— Нет, наоборот, я в шоке от вашего поступка, — ответила Оля, ошеломлённо качая головой. — Выздоравливайте поскорее, вам ведь скоро рожать, а ребёнку нужна здоровая и спокойная мама, которая сможет о нём заботиться.
— А зачем ненавидеть? Мы с вами в одной лодке плывём, жертвы одного и того же человека, — пожала плечами Марина.
— Погодите, не уходите! — крикнула Оля, когда Марина собралась встать. — Я знаю о ваших конфликтах с ним, о поддельном тесте и всех его интригах. В общем, Марина, я ему этого так не оставлю, буду мстить за всё, что он натворил.
— Ну, в вашем положении это будет трудновато осуществить, — заметила Марина осторожно, не желая обижать. — А мы можем объединить усилия против него, если вы готовы. У меня есть кое-что на Сергея, что может пригодиться.
— И вы готовы мне помогать после всего? — не понимала Оля, глядя на Марину с недоверием. — А что именно у вас есть? Покажите, может, это поможет нам обеим.
— Есть переписка с юристом компании, которую я скопировала, — ответила Оля, беря разбитый смартфон. — Сергей помешан на безопасности, но я клонировала его мессенджер, пока он спал после очередной пьянки. Смотрите, вот всё, что удалось сохранить — его номер, детали разговоров.
В переписке, которую она показывала на треснутом экране, Сергей обсуждал с юристом план лишения жены дееспособности — подсыпать препараты, чтобы она начала вести себя неадекватно, потеряла репутацию как педагог и в итоге лишилась родительских прав. Марину передёрнуло от такого холодного цинизма — Сергей рассматривал людей как расходный материал или помехи на пути, которые нужно устранить. Впрочем, его отец был точно таким же, так что удивляться не стоило.
Марина отправила все скриншоты на свой номер, по дороге домой распечатала их и убрала в папку для документов — теперь у неё появилось хоть какое-то оружие против мужа, чтобы защитить себя и детей. Правда, торжествовать долго не пришлось — позвонили из садика и сообщили, что Софию увезли на скорой с очередным сердечным приступом.
Продолжение :