После развода я долго не решалась снова открыть сердце. У меня был четырехлетний сын, работа, которая кормила нас, и осторожная надежда, что, может быть, мне еще повезет. На сайте знакомств я встретила его. Он тоже был разведен, воспитывал восьмилетнего сына. Нас сблизило это понимание родительской ответственности, общая усталость от одиночества.
Через два месяца, проведенных в милых свиданиях и долгих разговорах, он предложил: «Давай попробуем жить вместе. Создадим настоящую семью». Сердце ёкнуло от счастья. Я так этого хотела — тепла, общих планов, уюта. Я согласилась. Он переехал ко мне.
Первые трещины появились быстро. Я всегда была самостоятельной, хорошо зарабатывала. У него дела шли хуже — случайные подработки, то пусто, то густо. Он первым делом предложил вести совместный бюджет. «Так честнее», — сказал он. Я, доверяя ему, согласилась.
И начался кошмар. Каждая моя трата подвергалась допросу. Купила сыну новые джинсы перед садиком — «Зачем такие дорогие? Он же из них вырастет!». Хотела сходить с малышом в парк аттракционов — «Это лишняя роскошь, деньги надо беречь». Я чувствовала себя не хозяйкой собственной зарплаты, а нерадивой школьницей, которой выдали скудную стипендию.
Но самое болезненное было в отношении наших детей. Когда его сын приезжал на выходные, для него не существовало слова «нет». Новый конструктор, самые дорогие сладости, походы в кино — всё, что угодно. Мой же сын получал укоризненные взгляды за каждую просьбу купить мороженое. Эта двойная система координат раздражала меня. Я молчала, пытаясь сохранить мир, но обида и гнев копились.
Последней каплей стало не это. Он стал требовать, чтобы я… обслуживала его, как слуга. «Ты же женщина, ты должна следить за моими вещами», — заявил он как-то вечером. А потом дошло до абсурда: он требовал, чтобы я сама подходила и снимала с него грязные майки после работы, будто он не в состоянии поднять руку.
Однажды, после очередного унизительного упрёка, что я «недостаточно внимательна к его быту», во мне что-то щелкнуло. Тишина, которая копилась неделями, прорвалась. Я не кричала. Я сказала очень тихо и четко: «Всё. Хватит».
Я пошла в спальню, достала его чемодан и начала методично, без эмоций, складывать его вещи. Рубашки, носки, электробритву. Он стоял в дверном проёме, сначала в недоумении, потом с нарастающей злобой, что-то кричал про неблагодарность. Я его не слышала. Моё сердце превратилось в кусок льда.
Сложив всё, я подтащила чемодан и пакет к входной двери, открыла её и выставила вещи в подъезд.
— Вон, — сказала я, глядя ему прямо в глаза, в которых уже читался не страх, а пустота. — И больше не возвращайся.
Я захлопнула дверь, повернула ключ и облокотилась на неё спиной. Больше не было ни слез, ни сожалений. Только огромное, всепоглощающее облегчение.
В тот же вечер я удалила приложение знакомств. Не из-за того, что все мужчины такие. А потому что поняла: я сама — и есть та самая крепкая семья, которую искала. Я, мой сын и наше спокойствие, которое теперь бесценно. Никакие иллюзии о «полной семье» не стоят моего достоинства. Больше никогда.
История 2
Это свидание должно было стать глотком свежего воздуха после череды неудач. В переписке он казался идеальным джентльменом: вежливый, с хорошим чувством юмора, и главное — настойчиво приглашал в «уютное кафе в центре» с горячим шоколадом и вкусными десертами. Я уже представляла этот теплый свет из окна, разговор под тихую музыку, долгожданное ощущение свидания, а не интервью.
Я надела свое самое красивое платье, легкие колготки и элегантное пальто. На улице, конечно, был легкий минус, но я рассчитывала на короткую прогулку от машины до дверей того самого кафе. Мы встретились у входа в парк. Он оказался симпатичным, улыбался, но вместо того, чтобы направиться к обещанному заведению, сделал широкий жест рукой в сторону заснеженных аллей:
— Какая красота! Давай погуляем, подышим воздухом, а там посмотрим!
У меня внутри что-то ёкнуло. «Посмотрим» — это не «идем пить горячий шоколад». Но я, не желая показаться скучной или меркантильной, согласилась. «Ну, погуляем немного», — подумала я.
«Немного» превратилось в сорок минут неспешного хождения по промерзшим дорожкам. Мой горячий шоколад испарился вместе с иллюзиями. Легкие колготки оказались предателями, пропуская холод до самых костей. Пальто было красивым, но не теплым. Я перестала слышать, о чем он говорит — я концентрировалась на том, чтобы не стучать зубами. Я пыталась намекнуть: «Какой холодный ветер», «Здесь, наверное, уже все кафе закрываются». Он в ответ восхищался зимним пейзажем и рассказывал, как полезно гулять на морозце.
Мое настроение, которое сначала было приподнятым, а потом настороженным, окончательно рухнуло и заледенело вместе с ногами. Это было не романтично. Это было глупо и неудобно. Я чувствовала себя не желанной спутницей, а живым манекеном для его монолога на фоне снега. И самое обидное — я сама позволила этому случиться, из вежливости променяв обещанное тепло на эту ледяную прогулку.
Когда я уже физически не могла терпеть, я остановилась и сказала ровным, холодным голосом (холодным не только от температуры):
— Я замерзла. Я пойду домой.
Он удивился, будто впервые заметил, что на улице зима: «Правда? Ну ладно… Может, проводить?»
— Нет, спасибо, — ответила я, уже поворачиваясь к выходу из парка. Мне не хотелось больше ни минуты провести в этой компании. Я шла к метро, чувствуя, как леденеют не только щеки, но и что-то внутри — очередная надежда на нормальное знакомство.
Это было не просто неудачное свидание. Это был позор. Позор перед самой собой за то, что не настояла на своих условиях, за то, что позволила использовать свою вежливость против себя. Дома, отогреваясь под струями кипятка в душе, я дала себе обещание: если в следующий раз джентльмен в переписке пообещает кафе, но поведет гулять по парку, я развернусь и уйду. Без объяснений. Потому что мое время и мой комфорт — не те вещи, на которых стоит экономить в угоду чьей-то внезапной любви к зимним пейзажам.