Историко-философская драма о легендарном средневековом иконописце стала первым шедевром Тарковского, получившим всемирное признание. Длинные цитаты из Библии и духовные искания героев, в целом положительный образ монахов, но не в последнюю очередь и обнаженная натура, сцены насилия и страданий настолько шокировали советских цензоров, что в широкий прокат в стране картина вышла только в 1987 году. Однако и по сей день этому фильму есть чем удивить современного кинозрителя. О явных и скрытых смыслах, и особенно финального эпизода («Колокол») порассуждает сегодня Открытая Книга.
Погружение во тьму
В отличие от большинства фильмов, сюжетную канву этой картины описывать нет смысла. Фильм состоит из восьми киноновелл, которые в хронологическом порядке описывают разные периоды жизни великого русского иконописца. Для кинозрителя главный герой появляется из ниоткуда и уходит в никуда. Однако о сцене, на которой разворачиваются действия, стоит остановиться. Все события жизни Андрея Рублева проходят в исторических декорациях мрачного средневековья, причем краски сгущает черно-белая съемка, которая лишь в самом конце сменяется цветной (о чем поговорим отдельно).
Итак, Московская Русь, начало XV века. Набеги ордынцев, жестокие казни, дикие и распущенные нравы мирян, голод и мор – все это представлено в фильме настолько, насколько вообще можно представить на кинопленке, не выходя за рамки искусства. Нет никаких сусальных картинок из детских дореволюционных книжек о святых монастырях и благоверных князьях, «народе-богоносце» и духовном подъеме Руси после Куликовской битвы, на которую, как нам внушали в учебниках, «пришли отдельные княжества», а ушла «единая Русь».
«Мы же русские», – в отчаянии кричит монах Фома (играет Михаил Кононов), в ужасе забираясь на крышу дома, чтобы избежать расправы со стороны вооруженных дружинников Юрия Звенигородского, которые в союзе с ордынцами разоряют Владимир. «Какие русские? Тварь ты владимирская!» – кричат они ему в ответ, угрожая оружием.
В аскетичных и мрачноватых кадрах черно-белого кино мы видим, как народ с удовольствием сбегается посмотреть, как будут колесовать на лобном месте несчастного преступника, как вся деревня голышом бегает в ночь на Ивана-купалу, как люди великого князя Василия Дмитриевича ослепляют художников, решивших «отказать» государю, чтобы взяться за более выгодный заказ его брата Юрия, как сам Юрий «приводит Орду» на столицу великого княжества, их кони топчут православный собор, а сами они избивают там народ и подвергают монаха Патрикея (играет Юрий Никулин) нечеловеческим мукам, о которых здесь лучше не писать.
Несмотря на то, что фильм сняли в 1960-е, без современных спецэффектов, которые могли бы еще колоритнее отобразить мрачные стороны жизни средневековых людей, он и без того смотрится тяжело. Но несмотря на это его нельзя поставить на одну доску с «Трудно быть Богом» Алексея Германа, явно вторичного к шедевру Тарковскому, и вот почему...
«И свет во тьме светит, и тьма его не объяла»
Эти слова, которые открывают Евангелие от Иоанна, как нельзя кстати подходят к описанию происходящего. Черно-белая пленка не только резче оттеняет мрачные тона жизни, но и резче выделяют светлые тона: чем темнее ночь, тем ярче свет. Таким «светом миру» является образ Андрея Рублева, который умудряется творить светлые, исполненные покоя и духовного мира иконы в этой преисподней земли.
Вспоминается сразу очень колоритная сцена. Разрушенный храм, заваленный трупами убитых. Андрей Рублев в потрясении видит призрак своего учителя, также великого иконописца Феофана Грека, и рассуждает с ним об ужасах бытия. Но в какой-то момент оба застывают, глядя на оставшиеся от пожара изображения святых, и Феофан Грек восклицает: «И все-таки как красиво!» И Андрей Рублев молча соглашается с ним. Вот эта красота, думаю, и помогает душе Андрея не погрузиться во тьму вместе с остальным миром.
Сначала Андрей ничем не выделяется из группы монахов (эпизод «Скоморохи»), но очень скоро мы увидим, что из всей первоначальной троицы он один не сойдет с избранного пути.
На этом пути Андрей проходит через многие испытания и искушения. Его соблазняет мир (языческие «русалки»), мир пытается убить его творческий инстинкт своими кошмарами – именно после жестокой расправы над коллегами по цеху он месяцами не мог выполнить задание по росписи собора, а после резни во Владимире на несколько лет прекратил писать, приняв обет молчания. Он совершает грех убийства, отбив девушку от руки насильника. Однако в итоге миру так и не удалось сломить его, как не удалось ему остановить безумного Ефима полететь на воздушном шаре, историю которого нам показывают в прологе к основному повествованию. Андрей прощает своих недоброжелателей, помогает тем, кто попал в беду, способен видеть ангельскую красоту детей и образ Божий в женщинах, но самое главное – несмотря ни на что он продолжает творить.
Пожалуй, самым главным искушением Андрея была опасность перестать видеть в людях – Людей. В диалоге с Феофаном Греком в одноименном эпизоде скептически настроенный Феофан говорит о неисправимой темноте народа – и не по злобе души своей, а от горького жизненного опыта. Тот же Феофан обличает сбежавшихся на мучительную казнь: «Зачем мучаете несчастного, христиане? Неужели у вас самих нет грехов?» Андрей тогда утверждал, что в народе есть свет: «Иногда увидишь в толпе взгляд, и словно причастишься». Однако видя ужасы ордынского погрома он признает правоту Феофана. И это признание лишает его творческого дара – на долгих четыре года. Однако победа тьмы, как и все ее бесчисленные победы с начала мира, временна, ибо тьма преходит, а ночь всегда сменяет день.
Как отливаются шедевры
Все эпизоды фильма, кроме пролога, носят биографический характер и интуитивно понятны. Со смыслом пролога тоже в общем-то все ясно: «летающий мужик» Ефим – это образ самого Андрея, его творческого полета над миром.
Другое дело, «Колокол». Внезапно последовательное повествование о жизни героя прерывается и нам показывают совсем другую историю – о Бориске Моторине (играет «неуловимый мститель» Николай Бурляев). О сыне колокольного мастера, который остался один в вымершей от чумы деревне и берется за отлив гигантского колокола по заказу великого князя. Андрей Рублев эпизодически появляется на экране, но в основном мы видим все перипетии работы над созданием колокола, которые осложняются драматической деталью: в действительности сирота не знает никакого секрета колокольного звона и берется за дорогостоящий проект от отчаяния, рискуя головой. Какое отношение вся эта история имеет к жизни иконописца?
На самом деле прямое. Более того, именно эпизод «Колокол» придает цельность разрозненным эпизодам фильма, показанным ранее, раскрывая их смысл. Чтобы его понять, начнем издалека.
Обратите внимание, что хотя по ходу повествования Андрей везде называется выдающимся иконописцем, мы нигде не видим его за работой. Только его жизнь, и то не всю – а лишь периоды потрясений. Далее вся жизнь изображается на черно-белой пленке, и только его иконописные шедевры передаются в цвете.
Теперь вернемся к колоколу. Бориска берется за работу от отчаяния, перед угрозой голодной смерти. Он рискует – и страх расплаты мучает его. Его боль выражается в намеренно дерзком, вызывающем поведении с мастерами, в жестоком отношении к младшему товарищу. Однако несмотря на муки страха и неуверенности, он продолжает работу, и когда на княжеском смотре он внутренне приготовился к смерти (и фактически пережил ее внутри) (ведь неправильно сделанный колокол может и не «зазвонить», именно поэтому так ценились мастера, знавшие «секрет звона»), он получает дар второй жизни: колокол зазвонил как надо.
Вместо радости мальчик истерически рыдает, выплескивая наружу долго копившиеся переживания, и ради его утешения Андрей Рублев, наблюдавший за ним, наконец отказывается от многолетнего обета молчания.
Итак, в образе Бориски и истории создания колокола-великана мы видим в общем-то жизнь самого Рублева, в так сказать сжатом, концентрированном виде, и более того – жизнь любого творческого человека вообще. Чтобы создать шедевр, чтобы самому отлить в себе мастера, нужно пройти через невероятные муки. Эти муки (боль, страх, ошибки, нравственные падения, разочарования) и есть та плодородная почва, на которой вырастает художник, творец и вообще – настоящий человек, человек не как апгрейд обезьяны, а образ и подобие Бога. Такой путь прошел Бориска, такой путь прошел сам Андрей. И эпизоды его хождения по мукам мы видели раньше. Начав с человеческой троицы монахов в черно-белом исполнении, Тарковский закончил божественной «Троицей» ангелов в цветном кадре, тем самым показывая весь путь, пройденный Андреем Рублевым к своему шедевру.
Возможно, у черно-белой пленки есть и другая смысловая функция. О реальной жизни Андрея Рублева нам практически ничего не известно. Не известна даже дата его рождения и имя в миру. Мы знаем лишь, что он был из Андронникова монастыря, работал под началом Феофана Грека в 1405 году, расписывал несколько соборов и умер от чумы в Москве в 1430-е годы. Таким образом, вся жизнь великого иконописца, описанная в фильме, – это не что иное как творческий вымысел Тарковского. И лишь сами работы Андрея Рублева – это подлинная его жизнь, точнее, его жизнь, отлитая в произведении искусства. И потому они и переданы в цвете.
Через терния к звездам
Вероятно, после просмотра фильма у кинозрителя возникает немой вопрос, по-видимому не раскрытый в самой картине: почему для того, чтобы создавать шедевры, и – шире – чтобы стать (или остаться) настоящим Человеком нужно проходить через все эти мытарства? Неужели нет иного пути?
Опыт христианской церкви, которым вдохновлялся Тарковский, говорит однозначно: «нет». По своей биологической природе и в самом деле очень близкий обезьянам человек очень легко дичает, легко возвращается к тому, из чего он создан («прах ты и в прах возвратишься»). Для того, чтобы подниматься над землей, ему постоянно нужно прилагать усилия, как «летающему мужику» Ефрему из пролога. Но человек редко когда может сознательно такие усилия предпринимать. Находясь в покое и довольстве, мы очень быстро засыпаем в этом мире, и можем проспать очень долго, как Одиссей в плену прекрасной Калипсо.
Страдания, потери и потрясения играют роль стимуляторов человека. Они не дают ему заснуть, пробуждают душу к действию и поиску, к размышлениям и переосмыслениям.
Между прочим, эту же идею очень образно и эмоционально выразил другой поэт скорбей – датский сказочник Ганс Христиан Андерсен в сказке «Лен». Там скромное полевое растение по воле судьбы переживает сначала страшные муки, чтобы из него в итоге получилось полотно. Потом, из полотна сделали нижнее белье и лен пережил страшные унижения. Затем, когда белье износилось, оно пошло на половую тряпку. И лишь когда и тряпка пришла в негодность, ее отдали в производство бумаги (тогда ее делали из тряпок), и на этой бумаге писатель написал черновик своего шедевра, который разошелся по всему миру и прославил его. Однако сам черновик окончил свои дни в печке и вознесся на небеса в виде пепла...
Есть очень популярный и доступный образ: вся земная жизнь человека – это школа, обучение в которой проходит каждый. Уроки – это трудные и тяжелые ситуации, с которыми сталкивается человек. Прохождение такой школы и показано в исторической драме Тарковского «Андрей Рублев».
С вами была Открытая Книга, ставьте лайк 👍, если понравилась статья, подписывайтесь👆 и пишите комментарии✍️, это поможет продвижению канала.
Больше о христианстве можно узнать на канале проекта "Живая Вода".