В четвертый месяц марафона «Открой школьную Вселенную» «бойцов» для «битвы титанов» выбирала Елена (Кот-книголюб). Ими стали лучшие друзья, а в последствии, истинные враги Н.А. Некрасов и И.С. Тургенев.
Вклад этих писателей в развитие отечественной литературы неоценим, но, в первый раз за все время проведения марафона, мне было сложно выбрать произведение для чтения. Несмотря на тонкий психологизм книг Тургенева и остро политическую поэзию Некрасова, которая подсвечивает болевые точки общества, произведения авторов меня отталкивают еще со школьной скамьи. Исключение – повесть Ивана Сергеевича «Ася».
Можно было бы пропустить декабрь, но для меня участие в марафоне это возможность найти что-то интересное, незамеченное, недооцененное в литературе. Поэтому с энтузиазмом заядлого исследователя я погрузилась в библиографию авторов для выбора объектов.
Начать я решила с тяжелой (для меня) поэзии Николая Алексеевича и его стихотворения «Размышления у парадного подъезда».
В произведениях русских авторов Петербург – город-мечта, в который стремятся за лучшей долей и, подчас, погибают под давлением его величия. В «Размышлениях…» для того, чтобы подчеркнуть «безжалостный блеск» столицы и сословное неравенство, Некрасов использует простую парадную богатого дома, которая является символом власти.
«Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
Записав свое имя и званье,
Разъезжаются гости домой,
Так глубоко довольны собой,
Что подумаешь — в том их призванье!»
С первых строк автор показывает «светлый лик парадной», которая привечает состоятельных гостей. Но в тоже время рисует трагедию «маленького человека»:
«Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди;
Показался швейцар. «Допусти», — говорят
С выраженьем надежды и муки. …
Кто-то крикнул швейцару: «Гони!
Наш не любит оборванной черни!»
И захлопнулась дверь. Постояв,
Развязали кошли пилигримы,
Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его бог!»,
Разводя безнадежно руками,
И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...»
При этом «маленький человек» Некрасова не мечтатель, страдающий от психологического давления, а рядовой обыватель, задавленный нуждой. И некрасовский «трагик», на мой взгляд, честнее. Все его поступки продиктованы необходимостью. Крестьяне просят с надеждой, и не получив помощи, безропотно уходят, но в их фигурах читается стойкость народа, привыкшего к отказам. И мы видим, что это не город жесток к своим гостям, а власть имущие горожане, купаясь в неге и комфорте, забыли о «зависимых от них людей».
Несмотря на то, что произведения Некрасова можно назвать правильными, читать мне их тяжело. Для меня поэтическое произведение должно сохранять плавность переходов от строфы к строфе, а у Николая Алексеевича сплошные «спотыкашки», которые сбивают и раздражают меня.