Когда Костя позвонил мне в прошлую пятницу и сказал: "Макс, выходи, надо перетереть, я у твоего подъезда", я сразу понял — случилось что-то серьезное. Он выглядел не как мужчина, который завел роман с двадцатилетней фитнес-тренером, а как человек, который две недели разгружал вагоны без перерыва на обед. Мы сидели в его "Тойоте", припаркованной в темном углу двора.
Нам по 41 лет. Мы дружим с институтских времен, живем в одном районе Екатеринбурга, и я прекрасно помню, как еще год назад он с горящими глазами рассказывал мне про свой "гениальный план" спасения либидо. Тогда он говорил, что семья — это святое, но мужской организм требует встряски, и что он нашел идеальный вариант, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Почему мы путаем скуку с отсутствием любви
Ситуация у него была классическая, даже банальная. С женой Мариной они прожили почти 20 лет, вырастили сына. Она женщина хорошая, хозяйственная, но, как выражался Костя, "стала как удобный диван". Близость у них по расписанию, раз в две недели, и напоминала скорее обязательную чистку зубов перед сном, чем какую-то страсть. Костя начал ныть, что он еще мужик в самом соку, а чувствует себя пенсионером. Ему хотелось огня, хотелось, чтобы на него смотрели с восхищением.
И вот появилась Алина. Ей 24, работает администратором в том же бизнес-центре, где у Кости офис. Яркая, смешливая, пахнет какими-то сладкими духами, от которых в закрытой машине даже сейчас, кажется, стоял приторный дух, хотя ее тут не было. Костя тогда расцвел. Купил себе новые джинсы, начал ходить в барбершоп, даже пузо немного втянул.
Говорил мне: "Понимаешь, Макс, я теперь домой прихожу довольный, спокойный. Марину не пилю, на бытовуху не злюсь. У меня энергии вагон. Это же всем на пользу!".
Я тогда промолчал, хотя внутри червячок сомнения грыз. Косте было скучно с самим собой, он перестал развиваться, застрял в рутине, и вместо того, чтобы искать новые смыслы или раскачивать лодку брака изнутри, он решил изменять. Наверное, думал, что проблема в Марине, что это она перестала его возбуждать. А на самом деле он захотел получить готовый дофамин без усилий.
Двойная жизнь как вторая работа без зарплаты
Костя сделал глоток остывшего кофе из стаканчика, который купил на заправке, и посмотрел на меня взглядом побитой собаки.
– Знаешь, Макс, я так устал, – он откинул голову на подголовник. – Я думал, это будет праздник, а это вторая смена на заводе. Ты даже не представляешь, сколько сил уходит на вранье. Это не просто "удалил смску", а постоянное напряжение мозга. Я должен помнить, что я сказал Марине утром, что я наплел Алине вечером, почему я задержался, откуда у меня чек из ресторана в кармане.
Оказалось, что молодая любовница — это не только упругое тело и восторг в глазах. Это еще и совершенно другой ритм жизни, к которому Костя оказался физически не готов. Алине нужно движение. Ей хочется в клуб, в кальянную до трех ночи. А Косте хочется в девять вечера лечь на диван и посмотреть сериал.
– Я в прошлую субботу сказал жене, что уехал на рыбалку с ночевкой, – рассказывал он. – А сам повез Алину на какую-то базу отдыха под Сысертью. Она там музыку включила, пляшет, хочет, чтобы мы в бане парились и потом в снег прыгали. А у меня давление скакнуло, я хочу просто полежать. Она обижается, губы дует, говорит, что я скучный. Я, Макс, там чуть кони не двинул, пока изображал альфа-самца.
И вот тут вскрывается главная ловушка, что наш "ментальный возраст" и реальные физические возможности — это разные вещи. Алина не плохая, она просто молодая. Ей нужен партнер по играм, а не уставший папик, которого надо лечить. А Костя вынужден притворяться, втягивать живот и пить энергетики, чтобы соответствовать.
Самое паршивое, что этот суррогат близости начал разрушать то, что еще оставалось дома. Костя признался, что он стал раздражительным. Не добрым и спокойным, как планировал, а дерганым.
– Я прихожу домой, Марина накрывает на стол, спрашивает, как день прошел. А я смотрю на нее и чувствую дикую вину. И чтобы эту вину заглушить, я начинаю на нее наезжать. Типа, суп недосолен или почему рубашка не поглажена. Я стал агрессивным, Макс.
Человек, который изменяет, часто начинает обвинять партнера во всех грехах, чтобы оправдать свой поступок. "Она сама виновата, довела меня, за собой не следит". Костя пытался убедить себя, что Марина — это прошлое, скучное и серое, а Алина — это яркое будущее. Но спустя год выяснилось, что с "ярким будущим" совершенно не о чем поговорить после интима.
– Она мне показывает какие-то видосы из интернета, ржет. А я смотрю и не понимаю, где смеяться. Я ей про политику пытаюсь сказать или про работу свою, а у нее глаза стеклянные, ей это неинтересно.
Когда понимаешь, что потерял единственного друга
Месяц назад Костя сильно заболел, подхватил какой-то жесткий грипп с температурой под сорок. Лежал дома пластом. Марина взяла отгулы на работе. Варила куриный бульон, заставляла пить морсы каждые полчаса. Она просто была рядом.
– Я лежу в бреду, мне фигово, – голос Кости дрогнул. – И тут телефон вибрирует под подушкой, Алина пишет. Думаешь, спросила, как я? Она написала: "Котик, ты обещал мне денег на маникюр скинуть, я уже записалась, не забудь".
В тот момент у него в голове что-то щелкнуло. Он вдруг отчетливо увидел разницу между потреблением и отдачей. Марина отдавала свой ресурс, ничего не требуя взамен, просто потому что он ее родной человек.
– Я посмотрел на Марину, она сидела уставшая, – Костя потер лицо ладонями. – И меня как током ударило. Я предал единственного человека, которому я реально нужен живым и здоровым.
Проблема в том, что Костя теперь не знает, как из этого выбраться. Он загнал себя в угол. Бросить Алину он боится, она может устроить скандал, рассказать все жене, у нее же ветер в голове и никаких тормозов. Признаться Марине, значит конец браку. Она не простит, гордая. Или простит, но это будет уже не жизнь.
Сексуальная проблема, кстати, никуда не делась. С Алиной у него теперь тоже не всегда получается, потому что стресс убивает либидо быстрее, чем возраст. А с женой он спать не может из-за чувства вины и страха, что она что-то заметит. Получается, он хотел интима и радости, а получил постоянный невроз.
– Я понял одну вещь, Макс, – сказал он. – Что я все испортил. И самое страшное, что назад дороги нет.
Мы посидели еще минут пять в тишине. Костя тяжело вздохнул, завел двигатель.
– Ладно, иди, – сказал он сухо. – Жене привет не передавай, не надо.
Я вышел из машины, смотрел ему вслед и думал о том, как часто мы ищем сложные решения для простых проблем. Косте нужно было всего лишь поговорить с женой год назад. Сказать ей: "Мариша, мне плохо, давай что-то придумаем". Может, они бы съездили бы в отпуск или просто переругались бы и начали все заново. Но он выбрал "легкий" путь.