Из архива гастроэнтеролога: случай «трахеализации»
В приёмное отделение доставили молодого мужчину. Возраст около 30 лет.
Высокий, спортивный, но сейчас — бледный, с паническим взглядом и салфеткой у рта. Жаловался он на нарушение глотания, чувство кома в горле, обильное слюнотечение.
История банальна: ужинал, ел булочку — и вдруг пища «остановилась».
-У меня и раньше такое бывало и это стало уже настрораживать.
Так часто начинаются истории болезни, с проблем, которые пациенты годами игнорируют, пока не станет совсем невмоготу.
Мы сделали экстренную эндоскопию. Картина, открывшаяся на мониторе, была одновременно красивой с точки зрения медицинской практики и тревожной для пациента.
Пищевод молодого человек напоминал не гладкую мышечную трубку (как это должно быть), а… трахею.
Концентрические кольца, идущие по всей его длине выглядели словно хрящевые полукольца дыхательных путей (трахеи).
Два участка выраженного сужения, а в одном из них — тот самый застрявший фрагмент теста.
Фото в телеграмм
«Трахеализация» — это наш профессиональный термин, поэтичный и точный., пытаясь выстоять против хронического воспаления, перестраивался, грубел, терял эластичность.
Биопсия подтвердила догадку: более сорока эозинофилов в поле зрения. Эозинофильный эзофагит. Не ГЭРБ, не инфекция, а иммунный сбой. Его собственный организм атаковал пищевод, приняв его, вероятно, за чужеродный.
Назначили пробную терапию — стандартный первый шаг, чтобы исключить кислотно-зависимую природу воспаления.
Через 8 недель пациент вернулся. Симптомы никуда не делись, повторная биопсия показала ту же агрессивную картину. Диагноз окончательно утвердился.
Тогда мы начали настоящую войну на два фронта.
Во-первых, местные гормональные препараты, которые нужно было не вдыхать, а глотать, чтобы они оседали на стенках пищевода, снижая воспаление.
Во-вторых, и это, пожалуй, было самым сложным для молодого активного мужчины, — специальная диета.
Шесть основных аллергенов под запрет: пшеница, молоко, яйца, соя, орехи, морепродукты.
По сути, всё, что составляет основу быстрого городского питания. Пицца, паста, бутерброды, суши, соусы — всё это теперь было для него ядом, медленно разрушавшим пищевод.
Он ушёл, и мы видели в его глазах скепсис и усталость. Такие диагнозы требуют колоссальной дисциплины и веры, ведь улучшение наступает не сразу.
Он не появлялся на приме год. Мы не были уверены, придерживался ли он рекомендаций.
И вот он вошёл в кабинет — спокойный, улыбающийся. Жалоб не было. Ни одного эпизода нарушения глотания за весь год. Он научился жить с новыми правилами, нашёл свои продукты, адаптировался. Повторную эндоскопию он пока отложил — клинически он был здоров, а это главный показатель.
Этот случай — напоминание о том, что за банальным «поперхнулся» может скрываться сложный хронический процесс.
О том, что наше тело порой кричит о помощи странными метафорами, вроде пищевода, превращающегося в подобие дыхательного горла.
И, наконец, о том, что успех лечения часто зависит не столько от таблетки, сколько от партнёрства пациента и врача. От готовности врача объяснить, а пациента — пройти этот непростой путь, меняя свою жизнь ради здоровья. Пациент справился. И мы, честно говоря, им гордимся .