— Ленуля, ну где там закуски? Сергей Сергеевич не любит ждать! — голос мужа из гостиной звучал на полтона выше обычного.
Экран смартфона мигнул, показывая 19:15. Таймер беззвучно отсчитывал минуты до готовности утки с апельсинами.
Так он разговаривал только когда нервничал. Или хотел казаться значительнее, чем есть на самом деле.
Я вытерла руки о кухонное полотенце. В этом доме всё должно было быть идеально. Николай три месяца готовил этот вечер.
— Понимаешь, Лена, сейчас в компании перестановки, — твердил он каждое утро. — Если я зацеплюсь за должность замдиректора, мы поменяем машину. И крышу на даче перекроем. Ты только не подведи, стол должен быть царский.
Я не подвела. В свои сорок девять я умела готовить так, что рестораны средней руки скромно отходили в сторону.
Холодец — прозрачный, как слеза. Оладьи — тончайшие, тесто дышит. Салат с подкопчённой грудкой — мой фирменный. Я даже взяла отгул на работе за свой счёт, чтобы всё успеть.
Но я ещё не знала, что этот ужин станет самым дорогим в карьере моего мужа. И платить по счёту придётся не деньгами.
В зеркале прихожей отразилась женщина в нарядном тёмно-синем платье, поверх которого был повязан нелепый фартук с гусями.
Волосы уложены, макияж свежий, но взгляд... Во взгляде была усталость, которую мы часто принимаем за житейскую мудрость.
Я подхватила блюдо с нарезкой. Пальцы привычно ныли к вечеру — суставы реагировали на погоду, но я заглушила дискомфорт привычным «надо».
Мы же команда. Двадцать четыре года вместе. И в общежитии на одной кровати спали, и девяностые пережили, и ипотеку за эту трёшку выплатили.
Дверь в гостиную была приоткрыта. Оттуда тянуло дорогим парфюмом и мужским смехом. Я уже занесла ногу, чтобы войти с дежурной улыбкой хозяйки, как вдруг услышала:
— …Да брось ты, Сергеич, какие клининговые службы? — голос Коли стал вкрадчивым, доверительным. — Это всё деньги на ветер. Женщину в дом надо брать правильную. Вот посмотри на мою.
Золотая жила
Я замерла. Блюдо с нарезкой в руках стало неподъёмным, словно каменным.
— Звёзд с неба не хватает. Фигуру девичью давно потеряла. Зато в быту золотая жила, — продолжал муж, явно рисуясь перед начальником.
— Она у меня приучена: подай, принеси, не мешай. Дешевле любой помощницы по хозяйству, а готовит — сам видишь.
В комнате звякнуло стекло — кто-то наливал воду или сок.
— И главное, что молчит, — добил Коля.
— Не пилит, вопросы лишние не задаёт. Удобная, как разношенные домашние тапочки.
Я стояла в коридоре, боясь вздохнуть.
— Экономия бюджета колоссальная, — хохотнул муж. — Я ей на хозяйство выделяю минимум, а она умудряется и стол накрыть, и сама одеться. Так что, Сергеич, мой тебе совет: не женись на молодых. Ищи такую вот… простую. Обслуживающий персонал со штампом в паспорте.
Сердце не сбилось с ритма. И руки остались спокойными.
Странно, но вместо обиды меня накрыло ледяным, кристальным спокойствием. Словно кто-то выключил звук в шумном фильме и оставил только титры.
«Удобная». «Обслуживающий персонал». «Разношенные тапочки».
Двадцать четыре года.
Я вспомнила, как продала мамины серьги, чтобы купить ему первый приличный костюм для собеседования.
Как ночами писала за него отчёты, когда он лежал с температурой, чтобы его не уволили. Как экономила на себе, чтобы он мог ездить на рыбалку с «нужными людьми».
Это была не любовь. Это была трата жизни впустую.
— А вы, Николай, циник, однако, — раздался густой, спокойный баритон Сергея Сергеевича.
В его голосе не было одобрения. Только холодное любопытство исследователя, который смотрит на забавное явление.
— И вы уверены, что Елена Владимировна разделяет этот… план?
— Да куда она денется! — фыркнул муж. — Кому она сейчас нужна?
Этого мне хватило.
Конец смены
Я медленно, очень аккуратно поставила блюдо с нарезкой на тумбочку в коридоре. Вернулась на кухню.
Таймер на телефоне показал 00:00.
Утка была готова. Золотистая, исходящая соком, с хрустящей корочкой — шедевр, достойный лучшего стола.
Я подошла к духовке и выключила газ. Пусть остывает. Жир застынет, корочка размякнет, мясо станет серым и невкусным. Как и мой брак.
Одним движением я развязала пояс фартука. Ткань с весёлыми гусями упала на пол. Я перешагнула через него, не глядя.
В ванной я за две минуты смыла с себя запах кухни, промокнула лицо салфеткой и нанесла помаду чуть ярче обычного. Винный оттенок. Цвет характера.
Из шкафа в прихожей достала пальто.
Не то, старое, в котором «удобно бегать по магазинам», а новое, бежевое, кашемировое. Я купила его с квартальной премии и прятала в чехле, чтобы Коля не ворчал про лишние траты.
Надела сапоги. Взяла сумку, в которой всегда лежали паспорт и карты — привычка главного бухгалтера, выработанная годами.
Я была готова. Оставалось сделать последнее — подать главное блюдо.
Я толкнула дверь в гостиную.
Муж сидел к выходу спиной, развалившись в кресле. Сергей Сергеевич — напротив, с прямой спиной. Он увидел меня первым.
Его брови слегка приподнялись, взгляд скользнул по пальто, по сумке в моих руках. В глазах мелькнуло понимание.
— А вот и хозяйка! — Коля обернулся, расплываясь в широкой улыбке. — Леночка, ну где же утка? Мы с Сергеем Сергеевичем уже проголодались. Неси, порази нас своим талантом!
Я прошла в центр комнаты. В пальто было душновато, но это только добавляло решимости.
— Утки не будет, — сказала я тихо. Голос звучал ровно, как объявление рейса в аэропорту.
Улыбка сползла с лица мужа, как плохо приклеенные обои.
— В смысле? Ты что, передержала? Сгорела? — он начал краснеть, глаза забегали от меня к начальнику. — Лена, не позорь меня. Что за шутки? И почему ты в пальто? В магазин собралась? Хлеб забыла?
— Нет, Коля. Хлеб есть, — я посмотрела прямо ему в глаза.
В те самые глаза, которые я любила полжизни. Сейчас в них был только испуг за свою карьеру.
— Просто у «обслуживающего персонала» закончилась смена. А сверхурочные ты, как выяснилось, не оплачиваешь.
— Ты… ты чего говоришь такое? — он попытался встать, но ноги его плохо слушались. — Ты перегрелась на кухне, что ли?
Я перевела взгляд на гостя. Сергей Сергеевич не шевелился, но смотрел на меня с нескрываемым интересом. Он не пытался вмешаться, не пытался сгладить углы. Он ждал.
— Сергей Сергеевич, прошу меня извинить, — сказала я, чуть склонив голову. — Ужин отменяется. Бесплатная помощница уволилась без отработки. А Николай вам сейчас сам всё организует. Он же у нас талантливый менеджер, умеет оптимизировать расходы. Вот пусть и оптимизирует пустой стол.
— Лена! — взревел муж, багровея. — А ну сними пальто! Быстро на кухню! Ты что творишь перед руководством?
— Не кричи, тебе вредно волноваться, — спокойно ответила я. — И перед Сергеем Сергеевичем неудобно. Он же пришёл обсуждать перспективы роста, а наблюдает крушение твоей кадровой политики.
Я увидела, как побелели пальцы мужа, сжимающие подлокотник кресла. Он привык, что я пугаюсь его голоса. Привык, что после первой же вспышки я бегу за водой и успокаиваю. Но сегодня система дала сбой.
— Я ухожу, Коля. Ключи на тумбочке. Утку можешь не искать, я её не достала. Если вспомнишь, как пользоваться духовкой — разогреешь. Если нет — доставка пиццы работает круглосуточно.
Я сделала паузу, глядя на него как на незнакомца.
— Банковскую карту, привязанную к твоему счёту, я оставила там же. Мне чужого не надо.
Я повернулась к выходу. Спиной чувствовала два взгляда. Один растерянный и злобный, второй — внимательный.
— Елена Владимировна, — голос начальника остановил меня у самого порога.
Я обернулась. Сергей Сергеевич поднялся. Он не улыбался, но в его глазах больше не было той отстранённости.
— Позвольте, я вызову вам такси. На улице слякоть, а вы…
— Не стоит, — я улыбнулась уголками губ. — Я справлюсь. Я ведь, как сказал ваш сотрудник, «удобная». Сама дойду, сама решу. Пока.
Дверь захлопнулась с мягким, дорогим щелчком. Этот звук отрезал двадцать четыре года моей жизни.
Счетовод
Ноябрьский ветер швырнул в лицо горсть ледяной крупы, но мне не было холодно. Наоборот, внутри разгорался какой-то новый, злой азарт.
Я достала телефон и вызвала машину до ближайшей гостиницы.
Всю дорогу смартфон в сумке вибрировал. Коля. Тридцать четыре пропущенных за двадцать минут. Я смотрела на мигающий экран и не чувствовала ничего, кроме лёгкой брезгливости.
В номере гостиницы было тихо и пахло лавандой. Я сбросила туфли, налила себе воды из графина и села на край идеально застеленной кровати.
В голове была звенящая тишина.
Страшно? Нет. Странно? Да.
Я знала, что будет завтра. Завтра он придёт в себя. Начнёт звонить с чужих номеров. Будет давить на жалость («я же без тебя пропаду»), потом угрожать («оставлю ни с чем»), потом умолять. Я знала этот цикл наизусть.
Но я также знала кое-что ещё.
Я была главным бухгалтером крупной строительной фирмы. Я знала всё о дебете, кредите и Семейном кодексе.
Квартира совместная. Машина — куплена в браке. Дача оформлена на него, но строили мы её на деньги от продажи моей бабушкиной квартиры, и документы у меня сохранились.
«Звёзд с неба не хватает», говоришь? Ну-ну. Посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь заявление.
Стратегический актив
Развод и раздел имущества заняли четыре месяца.
Коля бился за каждый стул. Он пытался доказать, что деньги на первый взнос давала его мама (документов не нашлось), что я тратила семейный бюджет на себя (мои выписки с карт говорили об обратном).
На последнее заседание я пришла в том же бежевом пальто.
Николай выглядел скверно: помятый, какой-то серый. Рубашка не свежая, пуговица на пиджаке висела на честном слове. Без «бесплатной помощницы» внешний лоск слетел с него за пару недель.
Когда закончился раздел имущества пополам, включая его обожаемый внедорожник, — он подскочил ко мне в коридоре.
— Ну что, довольна? — прошипел он. — Разрушила семью! А я ведь замом мог стать! Из-за тебя всё! Сергей Сергеевич тогда…
Он осёкся, поняв, что сболтнул лишнее.
— Что «Сергей Сергеевич»? — переспросила я спокойно.
Коля махнул рукой и пошёл к выходу, шаркая ногами.
А историю про тот вечер я узнала позже. Город у нас тесный.
Когда я ушла, в квартире повисла тишина. Коля, пытаясь спасти положение, кинулся к духовке, обжёг руки, уронил противень. Начал суетиться, извиняться, понёс что-то про «женские капризы».
Сергей Сергеевич молча наблюдал за этим представлением. Потом допил свой бокал, встал и сказал фразу, которую потом цитировали в курилке его офиса:
— Знаешь, Николай, я передумал насчёт должности. Мне нужен заместитель, который умеет ценить кадры. А ты даже собственную жену, свой главный стратегический актив, умудрился потерять за один вечер. Глупый ты человек, Коля. Дешёвый.
И ушёл.
Цена свободы
Сейчас я живу в уютной «двушке» — мы разменяли нашу трёшку.
Сначала я купила себе хорошую кофемашину, о которой мечтала пять лет, но жалела денег. По вечерам хожу на фламенко — может, и смешно в пятьдесят, но мне нравится.
Плечи расправились.
Коля пытался вернуться дважды.
Первый раз пришёл с цветами, когда у него прихватило поясницу и некому было за ним ухаживать. Второй раз — когда его всё-таки перевели на должность ниже с сокращением оклада.
Я не открыла. У «обслуживающего персонала» теперь другой график работы: счастливая жизнь без выходных и перерывов на чужие проблемы.
Я часто вспоминаю тот вечер. И думаю: как же вовремя он произнёс те слова про «старые тапочки».
Для того, чтобы ценить себя, нужно услышать, как сильно тебя обесценивают.
А вы? Вы бы смогли уйти в никуда, оставив на столе остывающий ужин и двадцать лет жизни? Или попытались бы перевести всё в шутку, чтобы не портить вечер важному гостю?
Женщина становится по-настоящему дорогой только тогда, когда перестаёт быть удобной.
Оставайтесь на канале, здесь мы снимаем розовые очки, учимся носить корону и не даем себя в обиду.