В подборке уживаются крупные премьеры 2025‑го — вроде зомби‑сиквела «28 лет спустя» Дэнни Бойла, автоспортивного зрелища «Ф1» и нового «Супермена», — и куда более тихие, но не менее авторские работы. «28 лет спустя»
Зомби‑эпос, где отгороженная от мира Британия становится не декорацией, а диагнозом — взросление на руинах страны, которая сама себя отправила в карантин. «Чёрный чемодан»
Холодный шпионский брак‑тест: Фассбендер пытается вычислить крота и одновременно понять, можно ли доверять жене, пока Содерберг собирает из шёпотов и взглядов идеальный шпионский пазл. «Эддингтон»
Американская провинция тонет в ковиде, ярости и гниющих ценностях, а шериф в исполнении Феникса тащит нас за собой в такую моральную яму, из которой уже не выбраться без шрама. «Формула 1»
Возвращённый на трассу ветеран в лице Брэда Питта лезет в лоб к наглому вундеркинду, а Формула‑1 здесь — не про кубки, а про то, сколько раз человек может восстать из собственных обломков. «История звука»
Двое музыкантов в 19
В подборке уживаются крупные премьеры 2025‑го — вроде зомби‑сиквела «28 лет спустя» Дэнни Бойла, автоспортивного зрелища «Ф1» и нового «Супермена», — и куда более тихие, но не менее авторские работы.
- «28 лет спустя»
Зомби‑эпос, где отгороженная от мира Британия становится не декорацией, а диагнозом — взросление на руинах страны, которая сама себя отправила в карантин. - «Чёрный чемодан»
Холодный шпионский брак‑тест: Фассбендер пытается вычислить крота и одновременно понять, можно ли доверять жене, пока Содерберг собирает из шёпотов и взглядов идеальный шпионский пазл. - «Эддингтон»
Американская провинция тонет в ковиде, ярости и гниющих ценностях, а шериф в исполнении Феникса тащит нас за собой в такую моральную яму, из которой уже не выбраться без шрама. - «Формула 1»
Возвращённый на трассу ветеран в лице Брэда Питта лезет в лоб к наглому вундеркинду, а Формула‑1 здесь — не про кубки, а про то, сколько раз человек может восстать из собственных обломков. - «История звука»
Двое музыкантов в 1917‑м влюбляются, когда само их чувство запрещено, и собирают чужую память по нотам — фильм, где каждый шёпот и каждая а капелла звучит громче крика. - «Долгая прогулка»
Дистопия, в которой подросткам не нужно убивать друг друга — достаточно просто не останавливаться, пока ноги сами не сдаются, а государство спокойно наблюдает за этим марафоном на выживание. - «Голый пистолет»
Ремейк, который никто не ждал всерьёз, внезапно оказывается комедийным молотком: Лиам Нисон с каменным лицом творит полную идиотию в духе старой школы, и смешно до слёз именно потому, что всё сыграно «на полном серьёзе». - «Битва за битвой»
Политический блокбастер, где борьба за права, расизм и фанатизм сталкиваются в масштабной, нарочито безумной антиутопии — фильм‑манифест, который одновременно смеётся, подстёгивает и бьёт по нервам. - «Финикийская схема»
Стареющий магнат с лицом Бенисио дель Торо мечется между мегаломанским планом возродить вымышленную страну и попытками не провалить экзамен на нормального отца, пока вокруг него крутится фирменный андерсоновский цирк из чудаков. - «Грешники»
Вампирский блокбастер Райана Куглера: кровь, музыка и мифология здесь сплетены так, что зрелище для массовой аудитории становится разговором о чёрной истории Америки и цене, которую платят те, кого веками превращали в «монстров». - «Прости, детка»
Дебют Евы Виктор, который делает с дружбой и горем то же, что хорошая терапии с памятью: разбирает по кусочкам, заставляет смеяться в самые неподходящие моменты и оставляет с ощущением, что жить дальше как‑то всё‑таки можно. - «Супермен»
Первый выстрел новой киновселенной DC: Ганн снимает не очередную историю происхождения, а фильм про иммигранта‑идеалиста, который продолжает спасать страну, даже когда та боится его больше, чем своих настоящих врагов. - «Без близнеца»
История парня, потерявшего брата‑двойника, начинается как драма о горе и группе поддержки, а потом срывает маску так резко, что жанр меняется прямо на глазах, оставляя О’Брайену шанс сыграть сразу несколько версий самого себя. - «Орудие»
Хоррор‑мозаика про город, в котором ночью одновременно исчезают дети, складывается в портрет общества, одержимого насилием: Креггер разбрасывает персонажей по разным историям, чтобы в финале собрать их в один чудовищный узел.
