Здравствуйте! Меня зовут Олеся, и я — человек, которого друзья обычно характеризуют как «легкую на подъем». Рюкзак, билеты в одну сторону, спонтанная идея — и я уже в пути. Но в своих странствиях я давно перестала искать лишь новые адреса. Я ищу состояния, ощущения, тот самый вкус и цвет момента, который остается с тобой долгие годы, превращаясь в особенное послевкусие.
Сегодня, в разгар сезона отпусков и планирования маршрутов, я хочу рассказать не о «топе-10 достопримечательностей», а о своих личных, неспешных воспоминаниях. Об одной северной стране, которая пять раз открывалась мне с разных сторон: четыре раза — в своей хрустально-зимней ипостаси, и всего однажды — в удивленно-зеленом летнем одеянии. Мои рассказы будут личными, иногда субъективными, но, надеюсь, в них вы сможете уловить то самое неуловимое — атмосферу, которая и отличает просто поездку от подлинного путешествия. Давайте начнем.
У меня есть своя Финляндия. Она не претендует на звание объективной или даже познавательной. Это скорее набор личных снимков на памяти, каждый — с собственным запахом и температурой. Пять раз я ступала на эту землю. Четыре из них — в хрустящую, белую тишину зимы. И лишь однажды — в звенящую, сочную зелень короткого лета. Теперь все это смешалось во мне в одно странное, но очень стойкое послевкусие.
И первое, что просится на язык, когда вспоминаешь эти поездки — она дорогая. Если вы начинающий турист, Финляндия — не лучший старт. Турция или Египет будет дешевле. Конечно, кто-то возразит: да это же «туристическая попса», хочется чего-то аутентичного! Согласна. Но тогда за те же средства можно вглядеться в детали Праги, заблудиться в римских переулках или даже прикоснуться к настоящей экзотике где-нибудь в Таиланде.
Но у нас был свой, особый интерес. Те, кто знают нашу семью, в курсе: в доме правят бал мужчины — муж и два сына. И все они страстно, почти фанатично, любят зиму. Не ту, что за окном слякотным февралем, а другую — спортивную, стремительную, лыжную. Три из четырех наших зимних вылазок были подчинены ритму беговых марафонов. Мы приезжали не просто «посмотреть», а чтобы влиться в этот поток скользящих людей, почувствовать лед под мазью, хруст морозного воздуха в легких и после — сладкую усталость в каждой мышце. Лишь однажды мы отложили лыжи и поехали в гости к тому самому, финскому Йоулупукки. А летняя поездка — это отдельная история, я расскажу ее в свой черед.
А пока… Пока я хочу вспомнить то удивительное ощущение свободы, которое сейчас кажется почти сказкой. Времена, когда наличие шенгена в паспорте было простой формальностью. Можно было в пятницу после работы сесть в машину, доехать до Питера, померзнуть на ветру у промерзших насквозь каналов, выпить горячего кофе — и двинуться дальше. На север. Туда, где на дорожных указателях появлялись названия, звучавшие для нашего уха как добродушная тарабарщина: Вайниккала, Коувола, Лаппеенранта... Каждое — как ключ, отпирающий дверь в другой, на удивление тихий и упорядоченный мир.
Именно с этого мира, с его зимнего, самого знакомого мне лица, и начнется мой рассказ.
Глава первая. Парадоксы утолимой жажды и явной простоты.
Первое, что поразило меня в Финляндии — это абсолютное доверие к воде. Помню, как контрастно это прозвучало после наставлений гидов в других странах, где первым делом предупреждают: «Не пейте из-под крана, только бутилированную». Здесь же всё было с точностью до наоборот: водопроводная вода — не просто безопасна, а предмет гордости. Её можно и нужно пить, она холодна, чиста и на вкус — словно талый снег.
Вслед за этим открытием приходило ощущение безупречного, почти педантичного порядка. На улицах, даже в промозглую слякоть, не увидишь окурков или валяющихся фантиков. Зимние дороги, вопреки суровому климату, идеально расчищены. И вместо привычных, разъедающих всё реагентов здесь используют гранитную крошку — практично, экологично и по-скандинавски разумно: её собирают, очищают и используют вновь.
Но главное открытие было глубже, почти философским. Финляндия предстала для меня своеобразной «Россией наизнанку». У нас, особенно за пределами столиц, часто бывает так: внешний лоск скрывает внутреннюю расхлябанность. Можно быть в дорогом костюме, но бросить окурок из окна машины или плевать под ноги. Фасад приличный, а за ним — увы, часто небрежение к общему пространству.
Здесь же я наблюдала обратное. По улицам свободно ходят подростки, чей вид мог бы шокировать консервативного наблюдателя: волосы цвета электрик, ирокезы, лица в металле пирсинга. Со стороны — почти картинка из бунтарского кино. Но стоит заглянуть в их глаза, и видишь не агрессию, а спокойную открытость. И главное — вокруг них чистота. Они выглядят вызывающе, но ведут себя по-хозяйски, с уважением к тому, что их окружает. Создаётся впечатление, что они могут быть лучше, чем кажутся. А у нас, увы, часто стараются лишь казаться лучше, чем есть на самом деле.
Глава вторая – Система и душа.
Меня всегда поражала не броская, но железная логика, с которой здесь выстроена сама ткань повседневности. Это чувствуется во всём, даже в том, как общество относится к… ну, скажем, к человеческим слабостям. Возьмите алкоголь. У нас его продажа — это часто просто коммерция, точка. Вспомним продажу хлеба и самых дешевых яиц на районе в "КБ", лишь бы зашли и не устояли, купили бутылочку чего покрепче. Здесь же — целая философия ограничения. Крепкие напитки спрятаны в специальные магазины с графиком строже, чем у банка. Они закрываются рано, не работают по выходным. Напишу статью как мы вынужденно провели трезвую неделю в Финляндии просто потому, что не успевали в магазин за шампанским, а пиво я не пью. Даже в баре тебе мягко, но недвусмысленно дадут понять, что пора расходиться по домам. Это не запрет. Это рамки, внутри которых личная свобода не должна перетекать в общественный беспорядок. Потом расскажу о наших приключениях . "Широкая русская душа", которая не хотела угомониться искала продолжения.... А все ... Ничего не работало.....
И знаете, что удивительно? Пьяного человека на улице здесь нужно ещё поискать. А если и найдёшь — он, скорее всего, будет тихо сидеть на скамейке, а не валяться в грязи. Он не превращается в пугало, в отброс. Даже в этом есть какое-то достоинство, пусть и подкошенное.
Когда я спрашивала у финнов, чем они живут помимо работы, ответы складывались в идеальную мозаику благополучия. Кино, театр, музеи. Не для галочки, а по-настоящему. В провинциальном Ювяскюля — семь музеев. И это не пыльные полки с чучелами, а современные пространства, где хочется задержаться. Это другая планета, где в провинции есть своя насыщенная культурная жизнь, а не тоска в ожидании командировки в столицу.
Но главный культ, конечно, — движение. Спорт здесь не хобби, а естественное состояние. Молодёжь либо мчится на лыжах, бежит, плывёт, либо с таким же азартом болеет за своих с трибун. А после любой активности — священнодействие в сауне. Я тоже погрузилась в этот ритуал, посетив знаменитый аквапарк Аалто Алвари. Плавать под светом северного неба в архитектурном шедевре — это и есть та самая финская формула: суровая внешняя оболочка и тёплая, разумная, живая начинка.
Всё это вместе — жёсткие правила для искушений и безграничные возможности для души и тела — и создаёт то самое «здоровое общество». Не идеальное, нет. Но цельное. Где система работает не против человека, а для него. Пусть и с некоторой суровой прямолинейностью.
Глава третья – Говорить на языке мира.
Было в этом что-то поразительно простое и щемящее. Стоишь на уличном перекрестке, ловишь глаза случайного прохожего и задаешь вопрос на английском — и не видишь в ответ ни растерянности, ни раздражения. Ты не становишься обузой. Тебя понимают. Не просто кивают, а действительно вникают, помогают, объясняют. Для меня, выросшей в реальности, где даже в столице далеко не каждый сможет связать два слова на этом самом «международном» языке, а уж за ее пределами… Это был тихий культурный шок. Особенное удивление вызывали люди старшего поколения — не «зумеры», нет. Они отвечали с той же спокойной готовностью, без тени смущения или показной важности. Казалось, границы здесь стираются не по велению моды, а по какой-то иной, глубокой привычке.
Позже, уже вернувшись домой, я наткнулась на сухую статистику: Финляндия занимает первое место в Европе по уровню образования. И все встало на свои места. Английский здесь — не привилегия, а базовый навык, как умение читать. Но и это еще не все. За кадром остается титаническая работа с собственным лингвистическим наследием. Помимо родного суоми, пронизанного покоем и долгими гласными, здесь существует второй государственный язык — шведский. На нем говорит лишь крошечная часть населения, но любой, кто работает с людьми — в госучреждении, в магазине, в библиотеке — обязан на нем изъясняться. Это не просто закон. Это принцип: твой мир не должен сужаться до границ твоего языка, а чужой мир имеет право быть услышанным на своем.
И в этом, пожалуй, раскрывается еще одна грань того самого «здорового общества». Это общество, которое инвестирует не только в экологию улиц, но и в экологию общения. Оно снимает барьеры не только физические, но и барьеры непонимания. Оно предполагает, что ты должен быть открыт миру, а мир — открыт для тебя. И эта открытость начинается не с громких лозунгов, а с тихого «Can I help you?», сказанного на тротуаре под скупым светом северного неба.
Глава четвертая – Философия кузова.
Я человек внимательный и люблю наблюдать. За деталями, за бытом, за тем, как в мелочах проступает целый мир. И однажды я поймала себя на мысли, что начинаю понимать менталитет страны, просто глядя на её улицы. Точнее, на то, что по ним ездит. Автомобиль — это ведь не просто средство передвижения. Это продолжение человека, его молчаливый манифест, его проекция на асфальт.
У нас, в России, машина — это чаще всего ширма. Показатель статуса, иногда даже иллюзорного. Чем мощнее, дороже, «навороченнее» железный конь, тем, считается, весомее его всадник в глазах окружающих. Это способ примерить на себя иной социальный слой, спрятать реальное положение дел за блеском хромированного радиатора. Мы хорошо знаем эту игру: мужчина в BMW X6, но съёмная «однушка» в спальном районе. Женщина в норковой шубе, но в автобусе. Всё для внешнего, для фронта. Потому что внутри, за фасадом, часто царит другая логика — логика неуверенности, которую нужно компенсировать.
В Финляндии эта логика рушится, как лёд под весенним солнцем. Здесь общество в значительной степени прозрачно. Ты исправно платишь налоги, и твои соседи примерно представляют, кем ты работаешь и сколько получаешь. Социальный статус — не тайна за семью печатями, а скорее простая, понятная данность. Абсурдно, да и просто бессмысленно пытаться казаться кем-то, кем ты не являешься. Никто не играет в эти игры.
И эта честность с собой и миром просачивается в самый практичный выбор — в выбор автомобиля. Здесь он служит не для позы, а для жизни. Поэтому подавляющее большинство машин на улицах — это универсалы. Лаконичные, вместительные, готовые к любой погоде, к поездке в лес за грибами, к перевозке лыж или детских велосипедов. Вам нечасто встретятся у нас на родине, скажем, Honda Accord или BMW пятой серии в таком кузове — они считаются чем-то странным, «непрестижным». А если уж кто-то отважится на такую покупку, то это навсегда: в России продать Mercedes E-класса в кузове универсал — задача почти неподъёмная. Там, где ценят показное, практичность отступает.
А здесь ценят другое. Универсал — это философия. Это выбор в пользу удобства, семьи, поездок на природу, а не в пользу восхищённых (или завистливых) взглядов соседей. Это машина, которая работает на тебя, а не ты на неё. И наблюдая за этим безмолвным потоком практичных автомобилей, я понимала: это не скучно. Это честно. Это отражение общества, которое давно перестало доказывать что-то другим и научилось просто жить — разумно, по средствам, с акцентом на суть, а не на оболочку.
Финляндия: послевкусие. Заключение – обещание воспоминаний.
Так незаметно подошел к концу этот рассказ — или, вернее, его вступительная часть. Но мои воспоминания о Финляндии — это не одна история, а целый клубок нитей, каждая из которых заслуживает отдельного внимательного разматывания. Чтобы не утомить вас огромной статьей, я обещаю разобрать их по частям в следующих очерках.
Мы еще вернемся к чистому, хрустящему под лыжами снегу. Я расскажу о философии финских беговых лыж, где километры ухоженных трасс — это не спорт, а медитация, и о тех самых марафонах, где наша семья растворялась в общем потоке азарта и преодоления. Мы поговорим о северной горнолыжке — не о головокружительных альпийских спусках, а о другом, более созерцательном и семейном катании, где можно выйти на склон в полдень, а после обеда вернуться туда снова. Я поделюсь дрожью восторга при виде северного сияния, которое в Лапландии не просто явление природы, а почти сакральное действо, и теплом встречи со смешным и мудрым стариком — финским Йоулупукки.
Но за всеми этими яркими картинками будет витать иная, более суровая реальность. Я расскажу о том, как сложно, а сегодня, увы, практически невозможно все это снова увидеть своими глазами. С сентября 2022 года Финляндия, как и многие страны Шенгена, закрыла свои границы для российских туристов. Полеты отменены, прямое сообщение прервано, а шенгенская виза, даже если она есть, не является пропуском для путешествия ради отдыха. Сегодня въехать можно лишь по узкому кругу исключительных причин: для воссоединения с семьей, работы, учебы или неотложного лечения. Каждая заявка проверяется с особой тщательностью, и даже наличие оснований не гарантирует успеха. Это новый, горький контекст для любых воспоминаний.
Поэтому этот цикл статей станет для меня не только ностальгическим путешествием, но и своего рода письмом в прошлое. Вдруг у кого-то из читателей получится найти законный путь и увидеть всё это? А для остальных — просто сохранить в памяти образ страны, где вода из-под крана вкуснее бутилированной, где универсал престижнее внедорожника, а суровая зима — не испытание, а повод для тихой, сосредоточенной радости. До новых встреч на страницах этих воспоминаний.