Проект родился из разговора трёх мужчин, у каждого из которых был свой кусок идеи: один принес мифологию, другой — экшн, третий — странные, но цепляющие реплики. Первый фильм вышел в 2003 году — двое сценаристов значились в титрах вместе с Леном Уайзменом, который стал режиссёром. Карманный бюджет, строгие сроки, съёмки в Центральной и Восточной Европе (включая Будапешт) — и актриса, которую никто всерьёз не ожидал увидеть в роли некоей холодной охотницы: Кейт Бекинсейл в кожаном костюме, который в солнечную погоду бликует, а в дождливую — выглядит как протест против погоды. Сборы первой части оказались неожиданно приличными: около 95,7 миллиона долларов по всему миру — цифра, которая при тех расценках превратила франшизу из модного пирога в коммерческий торт с кремом.
Интересный факт: первые наброски мифологии, сцены с тронами и древними семейными кланами возникали как набор идей, где вампиры выглядели скорее как корпоративные менеджеры вечности — с теми же интригами, только с добавлением зубов. Именно этот бархатно-уродливый микс серьезности и условной готики и сработал: зритель приходил не за психологией героя, а за тем, чтобы посмотреть, как он выглядит, когда стреляет из необычных пистолетов.
Визуальный язык франшизы: неоготика плюс клинки
Если описывать внешний стиль — это почти архитектура: серые тона, асфальтные ночи, неоновые отблески и одежды, сшитые так, словно их шили люди, которые верят, что мода — это оружие. Режиссёрская рука первого фильма задала стандарт: плавные движения камеры, длинные кадровые дорожки, когда героиня проезжает по тоннелям ночного города, и строгий саундтрек, который напоминает подтанцовку к темноте. Именно визуальная решимость позволила картине выстоять против критики, которая часто обвиняла сценарий в мелковатости.
Эволюция — буквальная и кинематографическая (2006)
Вторая часть, вышедшая в 2006 году, взяла курс на масштаб и мифообразование. Режиссура осталась у Уайзмена; теперь у мифа появились новые пласты: происхождение старых кланов, генетика гибридов и — совсем по-голливудски — расширение линейки угроз. Боевую хореографию усилили, а ответственность за драму переложили на скрупулёзные ретроспективы и флешбеки. По сборам «Эволюция» превысила сотню миллионов долларов по миру, подтвердив коммерческий потенциал проекта.
Любопытный штрих: во второй части франшиза начинает играть сама с собой, создавая цепочку загадок о происхождении героев и сущностей так, как будто сценаристы прячут ключ под каждый ковёр в доме, а затем удивляются, что ковров слишком много.
Преквел, где всё началось с мятежа: Rise of the Lycans (2009)
Третья по хронологии — но предысторическая по содержанию — часть оказалась смелым шагом: рассказ о тех, кто когда-то восстал. Режиссёром стал Патрик Татопулос — художник-построитель миров, а это сразу заметно: внимательность к реквизиту, к лицам и к смещённой перспективе исторической боли. В фильме оживают истории любви, предательства и классовой битвы между хозяевами и их рабами — всё это в удобной обёртке из клыков и драк. «Rise of the Lycans» собрал порядка 91 миллиона долларов и показал, что даже если ты уходишь в прошлое, зритель пойдёт за тобой — при условии, что ты даёшь эмоциональную точку опоры.
Заметка критика: в этом фильме почти чувствуется дыхание трагедии — не совсем классической, но достаточно искренней, чтобы в зале появились люди, которые вдруг поняли, почему парочка героев плачет, когда падает тяжёлый дуб. Небольшая магия — и предыстория приобретает форму трагикомедии работорговли с клыками.
Возрождение в формате «акция + хоррор» — Awakening (2012)
Четвёртая часть подвернула нарратив в сторону блокбастера: героиня уже не просто охотница, она — символ. Режиссёрская пара Манс Мэрлинд и Бьорн Стайн привнесла скоростной монтаж и более современную эстетику. «Awakening» оказался самой кассовой частью франшизы: около 160 миллионов долларов по миру — рекорд для серии. Фильм усилил элементы научно-фантастического триллера: корпорации, эксперименты, клонирование или, по крайней мере, попытки объяснить бессмертие через лабораторные кресла.
Критическое замечание: когда франшиза начинает объяснять, она часто теряет магию — потому что загадка, как правило, работает лучше самой строго логичной схемы. Но если вы идёте в кино ради сражений и сцен бегства от неминуемого конца — «Awakening» делает свою работу с амплитудой и азартом.
Финал эпохи на сегодняшнем этапе — Blood Wars (2016)
Пятая (по состоянию на 2016 год) часть, поставленная Анной Фёрстер, попыталась закрыть многие гештальты и вернуть героям чувство судьбы. Фильм тратит меньше времени на мифологические тампасы и больше на бой — быстрый, точный и без лишних сантиментов. Бюджет был ощутимо меньше, чем у предшественников, и собрать удалось около 81 миллиона долларов — цифра скромная по сравнению с «Awakening», но в духе франшизы, которая постепенно стала экономнее в средствах и расточительнее в трюках.
Замечание: в этой части линия Селин — если судить по драматургии — превращается в карту выживания: всё, что можно потерять, теряется, а то, что осталось, приобретает гравитацию. Это фильм резких решений и коротких портретов, в которых лица актёров говорят больше, чем монологи сценария.
Герои и исполнители: кто выжил, кто ушёл, кто стал маской
Кейт Бекинсейл — лицо франшизы. Она приходит, уходит, возвращается — и при этом становится измерением стиля. Её Селин — это не просто охотница; это ходячая ирония: женщина, в которой смешались строгость и меланхолия, формализм и тонкая привязанность к своему делу. Второстепенные персонажи — Виктор (Билл Найи), Лусиан (в исполнении Майкла Шина в «Rise of the Lycans») — превращают франшизу в паноптику: здесь есть и короли, и изменники, и те, кто остаётся в тени потому, что нет смысла светить, когда можно кусать.
Факт для коллекционеров: в разное время костюмы и реквизит продавались на благотворительных аукционах; иногда кажется, что кожаные костюмы Селин нашли новый дом у коллекционеров, которые любят не столько кино, сколько эстетическое проявление борьбы с модой.
Музыка, саундтрек и настроение боевых сцен
Саундтрек — это та ткань, что стягивает картинку вместе. Музыка в «Другом мире» часто напоминает электронику с оркестровыми набросками: она подсказывает, где нужно дышать, а где — бежать. Музыка многократно подчеркивала сцену ночной погони как нечто одновременно эстетическое и безжалостное.
Почему франшиза выдержала удары времени
На экране франшиза растёт потому, что она — гибрид: часть хоррора, часть боевика, часть мелодрамы. В мире, где зрителю надоели банальные диалоги, «Другой мир» предлагал экзистенциальную скуку, которая разбавляется красивыми кадрами и понятной драмой: кто получает власть, кто теряет её, и почему вечно кто-то должен стоять в черном плаще. Это простая, но крепкая контрактная формула: если ты умеешь снимать красиво и держать героев в напряжении — люди будут приходить.
Что франшиза сделала с жанром вампирских историй
Она фактически ввела на экран образ «техничного» вампира — не романтика, не метафора юности, а ремесленник, воин и менеджер по уничтожению угроз. После «Другого мира» вампиры стали чаще появляться в фильмах как стратеги, а не как тонкие поэты. Это сдвинуло жанр в сторону рационализации бессмертия: как управлять им, как жить с ним, и почему бессмертие — это, в конце концов, работа.
Интересные факты и закулисные заметки
— Идея «вивисекции» мифа — разложить его на части и показывать зрителю по кусочку — помогла франшизе держать интерес долгие годы.
— Некоторые сцены снимались с жёстким графиком в Будапеште; по рассказам команды, холод зимой был настоящим вторым режиссёром.
— Третий фильм сделал шаг к трагедии и классовой драме — редкий для подобных проектов риск, который, однако, окупился в плане зрительского интереса.
Конец ли это? О будущем франшизы
Режиссёр Лен Уайзмен в интервью по случаю 20-летия первого фильма говорил о планах «возрождения» мира — намёках на сериал и на возможные перезапуски, которые пытаются взять лучшее из мифа и адаптировать его к современным сериалам с глубокой проработкой персонажей. Это логично: мир масштабный, а телевидение любит медленные варки мифов. Впрочем, слова — это одно, а бюджеты и вкус аудитории — совсем другое; но факт остаётся: франшиза сохраняет потенциал для расширения.
Мои личные наблюдения (честно и без пафоса)
— Я уважаю визуальную дисциплину этих фильмов. В кино, где сюжет иногда выдыхает, картинка берёт на себя обязанность быть интересной.
— В «Rise of the Lycans» мне нравятся попытки привнести трагедию в боевик. Это почти всегда рискованно, но когда срабатывает — остаётся память.
— В «Awakening» студийный расчёт взял верх: всё максимально рассчитано на зрителя, который пришёл за экшном и готов простить объяснения.
Заключение — почему франшиза важна (даже если вы не любите кожаные костюмы)
«Другой мир» — пример того, как коммерческий проект может стать культурным явлением: он дал новый визуальный язык, проблему бессмертия в формате экшн-мифа и образ охотницы, ставшей иконой стиля. Это одновременно и удачно сложенная фабрика блокбастера, и коллекция попыток сделать из аркадного боевика нечто чуть более человечное.
Если подвести итог одной фразой: франшиза выдержала несколько экспериментов, пережила смену формата и авторов, и в каждом из фильмов оставила шрам — хороший шрам, который видно издалека и который, при желании, можно рассмотреть под лупой. А шрамы, как известно, рассказывают истории лучше многих сценариев.