— Выметайся из моего дома! — Тамара Петровна смахнула со стола мою любимую вазу. Осколки разлетелись по кухне с мерзким звоном. — Я сказала, пошла вон!
Я застыла с чашкой кофе в руках. Горячая жидкость плеснула на пальцы, но я даже не почувствовала боли.
— Тамара Петровна, вы в своем уме? — Голос предательски дрогнул. — Это моя квартира.
— Твоя?! — Свекровь расхохоталась. Злобно так, с прихрюкиванием. — Да если бы не мой Андрюша, ты бы до сих пор в общаге с тараканами жила! Это он заработал! Он, а не ты, нищебродка!
Я медленно поставила чашку на стол. Внутри все клокотало.
— Андрей? Заработал? — Я усмехнулась. — Тамара Петровна, ваш сын за три года нашего брака ни копейки в ипотеку не вложил. Квартиру мне подарили родители. До свадьбы. Документы показать?
Она побагровела. Шея пошла пятнами.
— Врешь! Андрюша сказал, что он купил! Что он собственник! А ты так, приживалка! Собирай манатки, пока я полицию не вызвала!
Ну все. Приехали. Мой муж, оказывается, сказочник. А я — главная героиня в его пьесе абсурда.
Андрей должен был вернуться с работы через час. Я решила не устраивать сцен сейчас. Пусть Тамара Петровна побудет в своей иллюзии еще немного.
Я молча вышла из кухни, заперлась в спальне и набрала мужу.
— Привет, любимый. Твоя мама тут вазу разбила и меня из дома выгоняет. Говорит, это твоя квартира. Не хочешь объяснить?
В трубке повисла тишина. Тяжелая такая, липкая.
— Маш, ну ты понимаешь... — замялся он. — Я маме не хотел расстраивать. Сказал, что мы вместе купили... Ну, что я главный добытчик. Ей так спокойнее.
— Спокойнее?! Она меня на улицу гонит! Прямо сейчас! Андрей, ты нормальный? Ты врал матери три года?
— Ну зачем ты так... Я просто приукрасил. Приеду — разберемся. Потерпи часок.
Часок. Я должна терпеть сумасшедшую тетку в своей квартире, потому что ее сынок — трус и лгун?
Я вышла из спальни. Тамара Петровна уже хозяйничала в гостиной. Снимала мои шторы.
— Это что такое? — Я обалдело смотрела, как она комкает дорогой тюль.
— Пылесборники! — рявкнула она. — У меня аллергия. Завтра новые повесим, нормальные. И диван этот выкинуть надо, жесткий. Андрюша новый купит.
— Положите шторы на место. — Я шагнула к ней.
— Не указывай мне! Я мать хозяина! А ты никто!
Она замахнулась на меня тряпкой. Я перехватила ее руку.
— Тамара Петровна, послушайте меня внимательно. — Я говорила тихо, но четко. — Квартира — моя. Дарственная от отца. Андрей здесь только прописан. И то временно. Если вы сейчас же не прекратите этот цирк, я вызову полицию. И выведут вас под белы рученьки.
Она дернулась, вырвала руку.
— Врешь! Мой сын не мог соврать матери! Он бизнесмен! У него фирма!
— Фирма? — Я рассмеялась. — У него ИП по ремонту компьютеров, которое он закрыл год назад из-за долгов. Сейчас он таксует.
Лицо свекрови вытянулось.
— Как таксует?.. Он же директор...
— Директор руля и педалей. Тамара Петровна, сядьте.
Она плюхнулась на диван (тот самый, "жесткий"). Вид у нее был растерянный.
— Не может быть... Андрюша мне деньги переводил... На лекарства, на санаторий...
— С моей зарплаты, — добила я. — Он брал у меня "в долг на развитие бизнеса". А оказывается, маму спонсировал. Чтобы пыль в глаза пустить.
В этот момент в замке повернулся ключ. Явился "директор".
Андрей вошел, улыбаясь во все тридцать два. В руках торт.
— Девчонки, не ссорьтесь! Я сладкое принес!
Он осекся, увидев лицо матери. И мое.
— Андрюша... — прошептала Тамара Петровна. — Это правда? Квартира не твоя?
Андрей забегал глазами. Поставил торт на тумбочку. Снял куртку.
— Мам, ну какая разница? Мы семья. Все общее. Маша просто...
— Маша просто устала от твоего вранья! — рявкнула я. — Скажи ей правду! Сейчас же!
Он помялся.
— Ну... юридически да, квартира Машина. Но мы же вместе живем! Я ремонт делал! Обои клеил!
— Ты обои клеил два дня, а потом месяц ныл, что спина болит! — Я не сдержалась. — Материалы покупала я! Мебель — я! А ты только на диване лежал и мечтал о великом бизнесе!
Тамара Петровна медленно встала. Подошла к сыну. И влепила ему звонкую пощечину.
— Позорище! — выплюнула она. — Я всем подругам растрепала, какой у меня сын успешный! Квартиру купил, жену содержит! А ты... Альфонс!
Андрей схватился за щеку.
— Мам, ты чего? Ну не получилось у меня пока! Но я стараюсь!
— Старается он... — Свекровь повернулась ко мне. — Маша, прости. Я не знала. Он мне такие сказки пел...
Я выдохнула. Гнев немного утих.
— Ладно. Проехали. Но шторы верните на место.
Казалось бы, хеппи-энд? Как бы не так.
Вечером, когда мы пили чай (без торта, кусок в горло не лез), Андрей начал ныть.
— Маш, ну зачем ты маме все рассказала? У нее сердце больное. Могла бы подыграть.
— Подыграть?! — Я чуть чашкой не поперхнулась. — Она меня из дома выгоняла! Мою вазу разбила! Шторы сорвала! А я должна была молчать и улыбаться?
— Ну она же старая женщина... Ей приятно думать, что сын успешен. Тебе жалко, что ли?
— Да, Андрей. Мне жалко. Жалко своих нервов. И денег, которые ты, оказывается, таскал из семейного бюджета на свои понты перед мамой.
— Я не таскал! Я брал в долг! Я отдам!
— Когда? Когда таксистом миллион заработаешь?
Он обиделся. Ушел спать на диван.
А утром началось самое интересное.
Я проснулась от запаха гари. Выбежала на кухню. Тамара Петровна (она осталась ночевать, поздно было ехать) жарила блины. В дыму. На моей новой сковороде с антипригарным покрытием. Вилкой скребла.
— Тамара Петровна! — взвыла я. — Нельзя вилкой по тефлону! Вы ее испортили!
— Ой, да ладно тебе! — Она махнула рукой. — Подумаешь, царапина. Зато блины вкусные. Садись, ешь.
Я посмотрела на сковороду. Дно все исцарапано. Три тысячи рублей в мусорку.
— Я не буду это есть. И сковороду вы мне купите новую.
— Какая ты мелочная, Маша! — фыркнула свекровь. — Андрюша, иди кушать! Мать блинов напекла!
Андрей приплелся, сонный, лохматый.
— О, блины! Класс! Маш, ты чего кислая такая?
— Твоя мама испортила мою посуду. И считает, что это нормально.
— Маш, ну купим мы тебе новую сковороду! С первой зарплаты! — Андрей набил рот блином.
— С какой зарплаты? Ты за аренду машины еще не заплатил.
Он подавился.
— Ты считаешь мои деньги?
— Я считаю наши общие убытки! Андрей, это край. Я устала.
В этот момент Тамара Петровна выдала:
— Кстати, дети. Я тут подумала. Раз квартира большая, я у вас поживу месяцок. У меня там ремонт соседи затеяли, шумят, спасу нет. А у вас тихо, хорошо.
Я замерла.
— Нет.
— Что "нет"? — Свекровь уперла руки в боки.
— Нет, вы здесь жить не будете. Ни месяцок, ни денек. Гости — три дня. Три дня прошли. Сегодня вы уезжаете.
— Андрюша! — взвизгнула она. — Твоя жена меня выгоняет! Опять!
Андрей перестал жевать. Посмотрел на меня умоляюще.
— Маш, ну пусть поживет... Места же много...
— Андрей, или она уезжает сегодня, или ты уезжаешь вместе с ней.
Повисла тишина. Слышно было, как капает вода из крана.
— Ты меня шантажируешь? — спросил Андрей тихо.
— Я ставлю условия. Я не нанималась обслуживать твою маму и терпеть ее выходки. И твое вранье тоже.
Андрей встал.
— Хорошо. Если ты так ставишь вопрос... Мам, собирайся. Мы уходим.
— Куда?! — охнула Тамара Петровна. — К тебе? В ту комнатушку, которую ты снимаешь?
— Мам, я не снимаю ничего. Я живу здесь. А если уйду... Поедем к тебе.
— Ко мне?! — Свекровь аж подпрыгнула. — У меня однокомнатная! И кошки! Куда я вас двоих пущу?
— Ну, я один поеду. Без Маши.
Тамара Петровна посмотрела на сына. Потом на меня.
— Знаешь что, сынок. — Она сняла фартук. — Разбирайтесь сами. Я домой. Мне мои кошки дороже ваших разборок. И жить с тобой я не хочу. Ты храпишь.
Она быстро собралась и уехала. Даже чаю не допила.
Мы остались вдвоем.
Андрей сидел, опустив голову.
— Ты правда меня выгонишь?
— Правда.
— Из-за мамы?
— Из-за всего. Из-за вранья. Из-за денег. Из-за того, что ты не мужик, Андрей. Ты маменькин сынок, который хочет казаться крутым. А на деле — пшик.
Он молча собрал вещи. Сумку с одеждой, ноутбук.
— Я люблю тебя, Маш.
— Я знаю. Но этого мало.
Он ушел.
Я осталась одна в своей квартире. С испорченной сковородой, разбитой вазой и пустотой внутри.
Но знаете что? Мне стало легче. Будто огромный камень с плеч свалился.
Я вымыла пол. Выкинула сковороду. Купила новую вазу.
Через неделю Андрей позвонил.
— Маш, я работу нашел. Нормальную, менеджером. Может, попробуем еще раз?
Я посмотрела на телефон. На пустую, чистую квартиру. На свое спокойствие.
— Нет, Андрей. Не попробуем.
— Почему?
— Потому что я больше не хочу быть декорацией в твоем театре.
Я положила трубку. И заблокировала номер.
Тамара Петровна, кстати, звонила потом. Извинялась. Просила денег "на зубы". Я сказала, что у меня ипотека (которой нет) и долги мужа (которых тоже нет). Она поворчала и отстала.
А я живу. Для себя. И больше никаких альфонсов и их безумных мамочек в моем доме не будет.
А как бы вы поступили? Простили бы мужа за вранье ради сохранения семьи? Или выставили бы, как я? Пишите в комментариях, мне правда важно знать!