Речь пойдёт не о современном мемориале официального Куликова поля, а о древних памятниках, которыми отмечена Великая победа. Сразу же после битвы и по дороге домой Дмитрий Донской поставил три памятных храма: первый – на Поле Куликовом, второй – на Березуе, третий – в Коломне.
Прижилась и утвердилась красивая легенда о поминальной Рождественской церкви, срубленной Дмитрием Донским на Поле Куликовом сразу же после битвы, и о братской могиле, устроенной на берегу Непрядвы, с наклоном в сторону родной Руси.
Храм Дмитрия Солунского поставлен в знаковой точке на берегу Вёрды, во время отдыха и лечения у святой Купели.
Для хранения чудотворной иконы Донской Богоматери, подаренной князю донскими казаками, в Коломне построена церковь Успения Богородицы.
Вскоре после битвы Тохтамыш и Тамерлан разорили край нижней Непрядвы и сожгли первую церковь. Люди ушли с легендарной реки на другую Непрядву и на север, под защиту уцелевших крепостей. В конце 16 века воинские люди вернулись и возобновили крепости на местах сожжённых, а работа по увековечиванию памяти Куликовской битвы продолжилась.
Инициатива Степана Нечаева
После победы над Бонапартом Россия пребывала в эйфории и среди прочих славных баталий вспоминала победу на Куликовом поле. Степан Дмитриевич воспользовался волной патриотизма и в 1820-м сочинил письмо Тульскому губернатору В.Ф. Васильеву:
«Приемлю смелость предварить Ваше сиятельство донесением моим, что счастливейшим случаем в жизни моей почту, ежели драгоценный для каждого русского памятник, согласно историческим преданиям сооружён будет в дачах поместья моего, сохраняющего предпочтительно перед другими окрестными название самой битвы, именно при сельце Куликове» (См. прим. 165).
Святейший Синод и император Александр I охотно поддержали патриотов. 18 августа 1824 года рязанскому губернатору было предписано начать работы по созданию памятника Куликовской битвы на Красном холме. Указом Императора от 27 июня 1825 года по всей России объявили сбор средств на памятный храм. В составе храмового комплекса, намечалось строительство дома для инвалидов прошедших войн, которым отводилась роль хранителей памятного места.
Краевед Николай Петрович Селезнёв обнаружил подробный отчёт:
«Рапорт благочинных города Липецка и округи о постройке церкви на Куликовом поле.
Лист 28:
Рапорт благочинного Вознесенской церкви г. Липецка Косьмы Пескова в Духовное управление от 03 мая 1826 года, на объявление мной указа на добровольное пожертвование на устроение храма на Куликовом поле.
Все священники на выше означенный указ, из коих к поддержанию на выше означенный предмет не оказалось. О чём Духовному управлению почтенно рапортую.
Лист 29:
Рапорт благочинного липецкой Дмитриевской церкви священника Стефана Григорьева Хавского.
Во исполнение указанного предписания, собрано мною на устроение храма на Куликовом поле серебром по курсу 16 рублей, которые при сём в оное управление благопочтительно представляю.
Лист 30:
Рапорт благочинного Липецкой округи села Ивановского иерея Авраама Васильева на ваш указ, как многим моим убеждением и почти с насилием собрано мной 7 рублей 90 копеек, которые при сём рапорте представляю.
Лист 31:
Денежные приношения на сооружение храма во имя преподобного Сергия Чудотворца на Куликовом поле в честь победы, одержанной над татарами. В селе Петровского района сам благочинный внёс 2 рубля. Другие священники от 20 рублей 50 копеек. Всего 12 человек из 12 сёл» (240).
Как видим, затея с треском провалилась. Простые люди и сами священники сомневались в правильности локализации места сражения, не доверяли совести и здоровью организаторов, поэтому отказывались платить, даже под сильным давлением. И не подумайте, что у населения не было денег. Подобные сборы всегда охотно поддерживались.
Подоплёку провала вскрыла Ирина Пономарёва в статье «Владимир Фёдорович Васильев. Фанат Куликова поля отстранён от должности по причине психического расстройства», составленной для сайта «Бренды России. Тула».
Выяснилось: в Тулу Васильева назначили в 1820 году. Уже в первые месяцы губернатор и одновременно председатель Приказа общественного призрения сблизился с директором училищ Тульской губернии С.Д. Нечаевым, и поддержал его идею, о сооружении памятника Дмитрию Донскому на Куликовом поле, и убедил генерал-губернатора Балашова обратиться с ходатайством на высочайшее имя. В перерывах между картёжными застольями, Балашов, Васильев и Нечаев активно агитировали тульское дворянство на сбор пожертвований, для увековечивания подвига русского воинства.
Однако губернатор страдал садистскими наклонностями и скоро оказался под следствием. Васильев произвольно обвинил в краже часов канцеляриста Румянцева, и приказал всыпать ему 20 горячих. Пропажа нашлась у покаявшегося солдата Григорьева, а скандал разгорелся до уровня государственного. Министр внутренних дел согласился с предложениями Балашова и приказал «дать Румянцеву удовлетворение в двойном окладе, а за оказанное самоуправство, сделать Васильеву через генерал-губернатора выговор с подтверждением не дозволять себе впредь такого». Членам Тульского губернского правления был объявлен «строгий выговор с подтверждением, впредь подобных не делать по службе упущений». Решение министра поддержал император Александр I и отметил в указе: «Тульский губернатор приказал наказать без суда неправильно».
Болезнь спасла Васильева от скамьи подсудимых. Разбирательство по делу Румянцева не прошло для Васильева бесследно. В апреле 1823 года было установлено, что тульский губернатор сошел с ума, и из-за психического расстройства его отправили в отставку. В ходе следственного дела о финансовой деятельности Владимира Васильева, в феврале 1824 года вскрылись «упущения» на 45 тысяч рублей. Эти деньги с него взыскали, но ребята погуляли хорошо. И что вы хотите от этих людей?
Несмотря на первую неудачу, дело не увяло. Активного патриота заметили: в 1833 году Степан Дмитриевич занял место обер-прокурора Святейшего Синода и, с позиции второго человека в государстве, продавил проект. В 1850 году появилась известная чугунная памятная колонна в собственном имении.
К концу 19 века тульская версия достаточно окрепла, но, памятуя о первом провале, с тарелкой больше не ходили. Поминальные храмы на свои деньги поставил Юрий Степанович Нечаев-Мальцов: Дмитриевскую церковь в Берёзовке – в 1892-м, а храм Сергия Радонежского – в 1918-м. Идея, поначалу робкая, проросла и укрепилась, и теперь на прямой вопрос: на чём стоите, господа историки? Звучит чёткий ответ: на устоявшейся, общепринятой версии Нечаева.
Хранители памяти
Кто и когда слушал народ? А что за деятели знатного рода выступали в Лебедяно-Данковском крае на рубеже 16-17 веков? Трое братьев бояр, дядей царя Михаила: Иван, Александр и Василий с начала 17 века отмечены крупными владельцами земель на южной окраине Лебедянского уезда в сёлах Романово Городище (Ленино) и Большие Студёнки, в деревне Малые Студёнки Липские, под современным Липецком (242). Они же владели землями в Вослебово под Скопиным близь Березуя. В этот же период Фёдор Никитич, четвёртый из братьев, скрывался от преследований Бориса Годунова в лебедянской Ильинской церкви. В 1613-м на престол избрали его сына Михаила, а потом самого Фёдора венчали патриархом московским Филаретом. В 1621 году, в благодарность Всевышнему, патриарх Филарет благословил устройство Троицкой обители на Яблоновой поляне близ вертепного оврага у Ильинской церкви \79/. В 1642-м игумен Манассия заложил здесь пятиглавую соборную церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы.
Правнук Филарета, Пётр Великий, подарил монастырю особо ценное Евангелие, отметив заслуги Лебедянского края перед Романовыми.
В этот же период устроен Троицкий храм в Яблонево и поставлена церковь Сергия Радонежского в Сергиевском на Мече. К храмам-памятникам в честь святого Сергия мы ещё вернёмся, а пока запомним Троицкий храм в Лебедяни и дату 1642.
Кроме Романовых в Данковском уезде отметился московский дворянин Н.Д. Вельяминов, который в 1605 году владел сельцом Лебедянское Городище. Был ли он хранителем памяти? Не могу доказать его родственную связь с Тимофеем Вельяминовым, московским тысяцким, который командовал пехотой на Поле Куликовом, который был похоронен в своём имении под Коломной.
Устные предания теряют подробности от поколения к поколению. Что помнил я со слов школьного учителя из села Большое Попово? Что носил в себе 50 лет? Донцов Виталий Тихонович на уроке истории рассказал о Куликовской битве на Лебедянских полях у Гусина брода, о кровавой сече на Красивой Мече, прямо из школьного окна показал на Красный холм \41/. Откуда он это знал? В памяти земляков кружился рассказ о битве под Лебедянью, опубликованный в некой брошюре, ходившей по рукам, но, как всегда…, никто не запомнил, ни её автора, ни названия.
Грандиозная работа установки памятных храмов начиналась Дмитрием Донским лично; возобновилась с новой волной заселения Верхнего Подонья при Иване Грозном и патриархе Иове; продолжалась при Фёдоре Ивановиче, Михаиле Фёдоровиче и патриархе Филарете; завершалась вплоть до эпохи Алексея Михайловича, до Раскола Церкви в 1653-56 годах. На рубеже 16 – 17 веков, примерно в течение 60-ти лет, в местах прохождения боевых действий встали храмы-памятники, одновременно с другими храмами и монастырями в самых знаковых точках. И не подумайте! Не в Епифанском уезде. Даже через двести лет, в эпоху Ивана Грозного, народная память о Куликовом Поле была свежа и объективна, не исковеркана никакими печатными выводами авторитетных историков.
Русская Православная Церковь начала грандиозную работу по установке храмов-памятников на победном пути Дмитрия Донского. Появились: Димитриевское, Сергиевское и Тютчево на Мече, Славная у речки Перехвалки. Были восстановлены: Дмитриевское с монастырём на Вёрде, Рождественский престол в церкви села Перехваль и другие.
Период времени до Раскола Церкви был гибридным. Сильна ещё была церковная память и народная память о яркой победе, и имелись исторические первоисточники. В нём всё смешалось. С одной стороны фигурировала верхняя Непрядва с названиями пунктов землевладения, похожими на летописные, а с другой – Красный холм за Красивой Мечой, Гусин брод в Лебедяни, точка Березуя возле Скопина, Кузьмина Гать на Цне.
С противной стороны историки начали «исправление» фактов, стали навязывать свой вариант развития событий, что нашло отражение в публикациях. В этот момент прокралась в русскую историю глобальная ошибка. Постепенно исчезали памятные наименования, а вместо них появились придуманные у верхней Непрядвы Красный холм, Зелёная Дубрава, Рождественское и Кузьмина Гать-на-Мече,
После Раскола историческая память стала угасать и в церковной среде, она не могла бесконечно противиться государственной политике. Истина пробивает дорогу только при поддержке прозорливого правителя, что бывает весьма редко. С правления Алексея Михайловича, процесс увековечивания памяти Куликовской битвы стал административным, антинаучным. Путаница набирала обороты, а истина пошла встречным курсом вниз.
Кто автор памятного комплекса
В среде духовенства не принято хвастаться личными трудами. Считается, что Бог помнит всё и воздаст всем по заслугам. Лишь о некоторых служителях Церкви составлены жития или биографии. Деятельность Иова по увековечиванию памяти Куликовской битвы отмечена на рубеже 16-17 веков. Престол патриарха Иов занял в 1589-м, а перед этим, с 1571-го служил архимандритом в Симоновом монастыре, известном захоронениями героев, среди которых Пересвет и Ослябя. Живо интересовался историей, наладил печатание книг, укреплял православие в южных землях, несколько лет служил митрополитом в Коломне, а оно – тоже памятное место.
В древние времена на Руси не ставили скульптурных идолов, привычных нам. Памятниками служили церкви. Царствование последнего Рюриковича – Фёдора Иоанновича, было весьма активным. Он укрепил южные рубежи России, в 1592 году возродил Елец, в 1598-м основал Белгород. Все новые церкви и монастыри открывались с благословения патриарха. Прямое свидетельство деятельности Иова – Донской монастырь, основанный набожным царём Фёдором в 1591 году, для хранения иконы Донской Богоматери, перенесённой из Коломны.
Стану утверждать: именно Иов – первый патриарх Русской Православной Церкви \83/, спланировал всю систему благодарственных храмов-памятников в честь Куликовской битвы.
Святая Русь ждала своего часа и свой долг отдала достойно. Несмотря на происки оппонентов, на боевом пути Дмитрия Донского встали храмы и монастыри \81/. Яростная деятельность святителя прервалась в 1605-м, после отказа присягнуть Лжедмитрию Первому. Храмы-памятники начального периода встали в сёлах Перехваль, Архангельское (Губино), Романов Рог, Дмитриевское-на-Вёрде и попали в перепись 1613 года.
С избранием на престол Михаила Романова, Россия стала подниматься после Смуты. Установка памятников возобновилась. Реальным правителем был Филарет Никитич – венчанный на патриаршество в 1619-м. Отсюда вытекает полное единство на высшем государственном уровне по месту Куликова Поля. В истории отмечена бурная деятельность Филарета и его увлечение древними документами. Думается, патриарх впитал сведения из летописей и подкрепил преданиями во время пребывания в Лебедянском крае.
Примерно, в течение шестидесяти лет проводилась грандиозная работа. К середине 17 столетия все рассмотренные ниже по тексту храмы-памятники существовали. Последние ревнители Куликова Поля умерли: патриарх Филарет в 1633-м, а болезненный царь Михаил Фёдорович в 1643-м.
Патриарх Никон, служивший до 1676 года, имевший на Руси влияние большее, чем царь Алексей Михайлович, провёл в 1653-56 годах реформу Церкви, которая привела к большому Расколу. Полагаю, в период Раскола мнение высших деятелей государства по памятникам Куликова поля поменялось на обратное. Реформаторы сбросили с исторической сцены более мелких ревнителей и хранителей старых традиций. Начиная с этого рубежа, историческая память о месте Куликова Поля стала угасать в среде духовенства.
Патриарх Иов канонизирован в начале 21 века. Откуда такая долгая проволочка? Из-за его позиции по месту Куликова Поля. Считали её ошибочной. Это всего лишь моё личное предположение.
Продолжение следует "Древнейшие памятники Куликовской битвы. Часть 2" https://dzen.ru/a/aThUcPFDEU1Gk-uD
СКУРАТОВ Николай Прокофьевич.