Жил-был на свете юноша по имени Лучиан. Каждое утро он просыпался в аккуратной комнате с видом на спокойную, широкую реку. На его берегу всё было предсказуемо: работа в канцелярии с ровными столбцами цифр, тихие вечера с одной и той же книгой, сон в одно и то же время. Этот берег был безопасным, стабильным, но серым, как осеннее небо перед дождём.
А на другом берегу мерцала Мечта.
Она не имела чёткой формы — то была игра света на воде, то музыка ветра в камышах, то внезапное понимание, что мир больше, глубже, ярче, чем кажется. Когда Лучиан смотрел на тот берег, его сердце билось иначе, в груди распускалось что-то тёплое и крылатое.
Между берегами был тонкий, почти невидимый мост из сплетённых лоз и доверия. Каждый вечер, закончив дела, Лучиан шёл по нему. И пока он переходил реку, серость спадала с него, как старая кожа. На том берегу он рисовал, сочинял стихи, слушал тишину, которая была наполнена голосами Вселенной. Когда он возвращался , он уносил в себе частичку того света, что согревала его последующие серые дни.
Но однажды зима пришла особенно рано. Начальник в канцелярии раскричался из-за описки. Дождь лил неделю без перерыва. Друзья, давно обосновавшиеся на своём берегу, говорили: "Очнись, Лучиан. Тот берег — мираж. Тратишь силы на воздух. Построй дом здесь, обзаведись настоящим, а не призрачным".
И Лучиан начал сомневаться. А что, если правда? Что если эта радость — самообман? Что если он разрывает себя между реальным и вымышленным, теряя и то, и другое?
Однажды холодным вечером, стоя на своём берегу, он принял решение, которое показалось ему мудрым и взрослым.
"Мечта — это ложь, — прошептал он реке. — Вымысел, который мешает жить в реальности".
С тяжёлым сердцем, но с твёрдой рукой он собрал сухие ветви, облил мост маслом из своей лампы и поднёс огонь. Пламя взметнулось к небу, жадно пожирая тонкие переплетения. Лучиан слышал, как трещали ветви, словно стонал кто-то живой. Он плакал, но не тушил огонь. Боль в груди была острой, режущей, но в ней была и странная удовлетворённость — отныне выбор сделан. Отныне он цельный. Отныне не нужно разрываться.
Мост рухнул в темную воду с последним вздохом искр.
С тех пор Лучиан старался не смотреть на тот берег. Он углубился в стабильность: получил повышение, купил более удобный стул, завел часы с боем. Но мир вокруг него медленно терял краски. Даже пища потеряла вкус. По ночам он просыпался от собственного стона, но тут же убеждал себя, что это цена покоя. Он был несчастен, страдал от осознания содеянного, но был доволен, что больше не мучается выбором. Такова взрослая жизнь, думал он.
А потом пришла Великая Буря.
Не та, что с дождём и ветром, а та, что приходит в саму жизнь. Канцелярия закрылась. Начальник скрылся с деньгами. Сбережения растаяли как снег под внезапным солнцем. Дом, который казался крепостью, оказался съёмным, и хозяин попросил освободить его. В одно мгновение не осталось ничего от той стабильности, ради которой он сжёг мост.
Лучиан оказался на пустом берегу под холодным небом, с пустыми руками и такой тишиной внутри, что он слышал, как трескается его душа.
И тогда, в отчаянии, он побежал к реке. К единственному месту, где когда-то чувствовал себя живым. Где мир имел смысл и красоту. Он бежал, забыв всё на свете, помня лишь одно: "Надо добраться до того берега. Там спасение. Там жизнь".
Он выбежал на знакомый выступ, откуда начинался мост, и вдруг вспомнил, что моста давно уже нет...
Что было дальше?
Конец этой истории пишет не сказочник. Его пишете вы. Прямо сейчас.
Каждый, кто читает эту сказку, стоит на своём берегу. И у каждого есть река. И мост. И выбор — беречь его или жечь.