Василиса Петровна сидела в сквере и не могла отойти от обиды: её только что оскорбили и выгнали из столовой.
Поясню: столовая эта располагалась возле поликлиники. У Василисы Петровны сахарный диабет, а режим питания с таким заболеванием нарушать нежелательно. Обед застал её не дома, вот она и зашла поесть.
На улице она случайно обтёрлась ветровкой о свежеокрашенную стену.
А когда же ещё красить поликлинику, как не в часы утреннего приёма?
Теперь куртку выкидывать придётся…
В столовой, из-за крупного пятна на рукаве, и, частично, на спине, женщину приняли за бомжиху, и попросили на выход:
– Повадились тут ходить на дармовые обеды! Идите работать, и тогда просить не придётся!
Та, которая ругалась, была вся в золоте.
Золота у неё не было только в носу, потому что и во рту стояли немодные сейчас золотые коронки.
Куда Василиса Петровна пойдёт работать в свои семьдесят?
От такого напора она даже возразить не успела, что есть у неё деньги и что ей самой жалко испорченную куртку…
Только брезгливые глаза напротив ничего не хотели понимать.
«Да я и сама уже у вас есть не хочу!» – в сердцах подумала она, уходя.
Справедливо будет отметить, что против неё сработала не только испорченная куртка.
С утра на лице женщины не было видно глаз. Василиса Петровна ужасно отекла за ночь, поэтому и пошла в поликлинику ловить дежурного врача, чтобы сдать анализы и понять: с почками у неё проблема или это сезонная аллергия таким чудным отёком проявилась?
Однако, ей и к врачу прорваться не удалось. Зря просидела три часа.
Записалась только на завтра… А между тем, самочувствие было не очень. Словно ее отжали и выкинули.
Села Василиса Петровна немного отойти от неприятностей сегодняшнего дня на скамеечку.
Пока размышляла, подсела к ней как раз такая барышня, с которой её перепутали.
Глядя на неё, Василиса Петровна невольно её пожалела.
Вот так все обращаются с подобными людьми!
Никто с ними не заговорит, не обратится по-доброму: их за людей-то не считают.
Женщина средних лет, в драной тёмно-зелёной куртке и большеватых кроссовках достала тем временем банку какой-то «отвёртки» и отпила несколько глотков.
– Чё смотришь? – спросила она Василису Петровну. – Осуждаешь?
– Нет. Кто я такая, осуждать.
– Я Олеся, – тут же сообщила та.
Видимо, содержимое банки настроило её на позитивный лад, и она начала оправдываться: – Да не обижайся! Просто, все начинают меня туда-сюда, стыдить и оскорблять. На взгляды ихние косые я уже и не обращаю внимания. А у меня тяжкая судьба, между прочим. Детдом с трёх лет, с квартирой обули, с работой всё плохо… А-аа, ладно… Я не парюсь. И так жить можно. Не хочу сочувствия. Оно мне ни к чему!
– Да я и не планировала. Просто, немного побыла на твоём месте и стало печально. Знаешь, это оказалось неприятно. Меня из столовой выгнали за просто так. Потому что лицо отекло. Я в поликлинику прорваться хотела, понять, что со мной... Ночь не спала, еле ноги тащу.
– И тебя не за ту приняли?… ясненько. Ну, что, у меня на такое барьер. Не обращаю внимания – и всё. Из-за каждого так переживать, чокнешься...
– Да как-то неожиданно вышло…
Олеся отпила ещё, а Василиса Петровна с удивлением отметила, что ей легчает.
Голос у Олеси был ободряющий, будто всё ей нипочём.
Вдруг у неё под курткой кто-то мяукнул. Потом ещё раз.
– Ой! А кто там у тебя?
– Котик! – засветились глаза Олеси. Она вытащила из-за пазухи рыжее чудо. – Представляешь, иду я, значит, от мусорных баков… Прости, если тебе это не по нраву. Мы с нашими ждем, когда у элитного магаза просрочку выставят. Там все «отовариваются». Добыла я купатов пачку. (Она сейчас красноречиво торчала из большого кармана Олеси). И тут, идёт охранник из того магаза с дикими ценами. Кто-то кису им подкинул. Он его за шкирку к мусорным бакам тащит, Рыжой орёт во всё горло! Начальство велело мужику избавиться. Он там, видите ли, напрудил возле картошки в сетках… А куда ж ему пойти, раз приспичило?
Этот упы.рь его метнул в бак, как отброс. Хорошо, я среагировала и поймала малявку, а то бы лезть… Там воняло, сил нет.
– Хорошенький! Куда ж ты теперь с ним?
– Подожду немножко, вдруг сметаны вынесут, и в наш подвал пойду.
– А ты там одна живёшь?
– А с какой целью интересуешься? – моментально ощетинилась Олеся.
– Не подумай плохого. Просто хотела убедиться, что тебе есть куда идти.
– Есть, не сомневайся. Там живут ещё мой брат Гриня и дружок его Лёха. Я с ними.
– Они любят кошек?
– Ну, ничего плохого про них не говорили... Я пока пойду, сдам бутылки, куплю им выпить, и они примут котю, как родного! – сказала Олеся.
– Повезло коту. А так бы...
– А ты бы лучше Скорую вызвала, они тебя увезут. Вид у тебя конечно... Время теряешь, – вдруг посоветовала Олеся.
... На завтра, в палате урологии, у женщины всё не шла из головы сострадательная Олеся со спасённым котиком и злющая повариха в золотых кольцах.
Долго она размышляла под капельницей про добро и зло.
Воистину, поняла она, не внешняя оболочка красит человека, а его поступки и человечность.
С теплом, Ольга.
Друзья, подписывайтесь на канал.
У нас тут душевно! Ждём всех желающих!
