Станислав Сергеевич Туляков – родился 3 ноября 1978 года. Врач-травматолог, нейрохирург, сосудистый хирург, кандидат медицинских наук, участник СВО, командир медицинской группы, имеет награды, автор замечательных стихов, в том числе фронтовых.
Все позывные в тексте не актуальны, места событий на данный момент уже находятся в тылу группировки войск РФ СВО.
Знаете, кого я здесь встретил?
Всех!
Имперцев-державников, монархистов, единороссов, коммунистов и даже так называемых либералов (у тех сложнее всего во взглядах разобраться).
30 декабря 2023 года по центру Белгорода отстрелялись неуправляемыми кассетными боеприпасами на пределе дальности, что не оставляло сомнений – били не прицельно. Просто по городу. Вид пробитых насквозь детских колясок до сих пор перед глазами.
Я был уверен, все украинские медиа будут в голос орать, что Украине это невыгодно, и как обычно про «злобную гэбню». Но, к моему изумлению, обстрелы продолжились, а из всех украинских СМИ полилась желчная радость и смакование количества убитых граждан России. Роковая ошибка…
Пока Украина старательно строила из себя жертву – терзали сомнения. Дискуссия о происходящем вызывала понимание, но кто-то убедил их, что они хищники. А вот тут действуют другие законы. Законы схватки. И крики: «А вы сами первые начали!» – уже не являются аргументом.
Эти атаки готовили люди явно не с нашим менталитетом. Мы как представители общинной цивилизации, развившейся в суровом климате, после убийства наших женщин и детей не идём делать революции, мы идём уничтожать тех, кто это сделал. Это закон выживания.
Рядом со мной люди разных политических убеждений, национальностей и вероисповеданий. Важно другое… Рядом со мной те, кто считает себя – Мужчиной и Защитником. Именно так – с большой буквы.
«Пятнадцать»
15 – сакральное число для тех, кто увлекается нумерологией, астрологией, Таро и прочими оккультными практиками. Я посчитал – нас в отряде было пятнадцать опытных докторов из разных городов Сибири от Тюмени до Читы, проходивших подготовку перед отправкой в зону проведения СВО.
По странному стечению обстоятельств именно 15-я статья Женевской конвенции как раз защищала право на нейтральный статус раненых и мест расположения госпиталей. Листы Женевской конвенции были разорваны и сожжены украинскими гаубичными снарядами вместе с первыми полевыми госпиталями в самом начале СВО.
Об этом нам рассказывал куратор нашего отряда подготовки. Полковник медицинской службы, прошедший с рюкзаком-укладкой военно-полевого хирурга саванны Анголы, безжизненные ущелья Афганистана и горы Кавказа.
Первые госпитали разворачивались по уставам ещё времён Варшавского договора с учётом соблюдения конвенций – белыми кругами с красными крестами на флагах и палатках.
Но война была совершенно другой. Эти красные кресты стали приоритетной мишенью. Киевское артиллерийское училище значилось в списке самых элитных военных вузов СССР и сомневаться в профессионализме украинских артиллеристов не приходилось. В условиях современной войны с применением спутниковой, радиоэлектронной и воздушной разведки цели они поражали надёжно.
По словам полковника, в действиях ВСУ чувствовалась безжалостное и бесстрастное руководство. Там была чётко посчитана цена жизни. Штурмовика, медика, связиста… И военные медики, а особенно врачи, оценивались этим холодным бухгалтерским умом весьма высоко. Вернее – высоко ценилось их уничтожение.
Полковник так мрачно рассказывал об этом, что мне на фронте нередко снился неприятный сон. В чёрно-белом полутёмном кабинете сидит суховатый мужчина с равнодушно-холодным лицом в поблёскивающих очках, за которыми не видно глаз, банковская машинка, щёлкая и шелестя, отсчитывает купюры за… мою жизнь.
Перестраивать стратегию, тактику и, конечно, методы работы военной медицины пришлось в ходе СВО.
– У меня нет для вас готовых тактических рецептов, – откровенно говорил наш куратор. – Вы будете действовать на передовой по всей линии фронта, и тактика организации оказания медицинской помощи в условиях степей нижнего течения Днепра и плотных городских и поселковых агломераций ДНР будет разная. И в том числе ваш опыт в итоге ляжет в основу приказов и уставов, – говорил полковник.
Но к 2024 году военная медицина уже здорово трансформировалась. И первое правило военного медика на этой войне – не быть похожим на военного медика! На передовой никаких специальных знаков различия! Инструменты и медикаменты – носить в стандартных армейских рюкзаках. Сливаться по обмундированию и амуниции с воинскими частями, в полосе которых вы будете действовать.
Много про что рассказал полковник. Но ещё больше пришлось узнать и изобретать самим в ходе боев.
Нас было пятнадцать. Пятнадцать сибиряков. Пятнадцать военных медиков, которых война раскидает по тысячекилометровому фронту. Пятнадцать сыновей, мужей, отцов, только что встретивших 2024 год в кругу семей. Нас было пятнадцать, и мы ещё не знали, что семерым из нас не суждено встретить 2025 год. А говорят, что в нумерологии «7» – счастливое число… Предрассудки это. Не верю в нумерологию.
«День медика»
Замначальника оперативного штаба направления носил позывной Матёрый. Бойцы подозревали, что это была не только дань опыту подполковника, который свой первый бой принял в центре декабрьского Грозного образца 1994 года, когда сам был ещё молодым летёхой. Дело ещё и в том, что спокойная и вежливая манера общения пугающе резко преображалась, когда он руководил боем. В приказы для краткости и ясности чётко, к месту вплетались непечатные слова и целые выражения русского непереводимого языка, но все они звучали необычайно понятно и логично, применимо к ситуации. За манеру такого резкого перехода от вежливого спокойствия к ёмкому и понятному объяснению боевой обстановки и твоего места в ней Матёрого побаивались даже опытные офицеры.
После двухсуточного успешного боя было назначено совещание в оперативном штабе, до позиций противника – полтора километра. В этом же месте, в подвале промзоны, находится основной передовой госпиталь направления. Позывной госпиталя – Сирота.
На совещание оперативного штаба военно-полевой хирург – командир медгруппы направления с позывным Змей Горыныч – опоздал и завалился как есть: уставший, небритый, в бронежилете. По дороге с резервного стабилизационного пункта с позывным Приёмыш (вот юмор у штабных!) ему пришлось пережидать артналёт во время транспортировки тяжелораненого, только что прооперированного бойца.
Но вот штаб. Совещание. Идёт доклад о результатах боя, потерях, проделанной работе. Перед замначем планшет, где в электронном виде оперативный журнал со всеми событиями.
Доклад Горыныча он прервал вопросом, тон которого сразу показал Матёрый ещё в режиме боя:
– Какого… вы забыли в… Приёмыше?
– Ездил на операцию.
– Второй хирург есть! Пусть он бы и ехал! Обстрел… был. Орден захотели? Не дам. Мне тут на… геройство. Любой героизм – чья-то ошибка. Вы хотите сказать, товарищ хирург, что я ошибся?!
Звучало всё довольно зловеще.
– Там нейротравма была, товарищ подполковник, второй хирург бы не справился, молодой он.
– Настоящий командир должен сделать так, чтобы подчинённые справлялись несмотря ни на что! – с убеждённостью, свойственной профессиональным военным, продолжал настаивать Матёрый.
И тут Горыныч не удержался. Чувство юмора точно родилось вперёд него. А может, сказались двухсуточное напряжение и усталость, которые требовали разрядки. Повернувшись к одному из офицеров, с видом совершенного профана он спросил:
– Скажите, а если нет танка, можно приказать пулемётчику, чтобы он дал залп осколочно-фугасным?
Все командиры сидят с красными рожами и уже не сдерживают смех. Совещание начало напоминать собрание школьных хулиганов, которых отчитывает директор. Совещание оперативного штаба… После тяжелейшего боя…
У Горыныча промелькнула мысль: ну вот, теперь приготовься записывать самые неизведанные обороты русского языка. Но реакция Матёрого была неожиданной. Замнач, похоже, тоже едва сдерживался, чтобы не засмеяться.
Он взял себя в руки и отрывисто произнёс:
– Товарищ военврач. В честь Дня медика. В первый и последний раз! Я делаю вид, что не понимаю вашего… медицинского юмора!!! Продолжаем совещание.
Точно! Праздник же сегодня. Удачно…
«Эфир»
Прозрачный на вид воздух совсем не так пуст, как кажется на первый взгляд. Он забит множеством волн. Разной длины и частоты. Различного происхождения и массой информации. На войне особенно ощущалось напряжение этого эфира, заполненного приказами, криками раненых, информацией о координатах целей. Кратчайший кодированный сигнал мог содержать в себе столько информации, которую не унесёт в седельной сумке или ранце ни один гонец или вестовой прошлых войн.
Связисты – оракулы и шаманы войны, добывающие из этого безумного хаоса нужную именно тебе информацию и приказ. Запрос о помощи или победный рапорт.
Позывной Эфир Семён придумал сам. Ему нравилось быть военным связистом. В гражданском прошлом – престижный питерский технический вуз и высокооплачиваемая работа в IT-компании. Да, Сёма был айтишником из Санкт-Петербурга. Вот прямо таким, каким вы себе его представляете. Щуплый, интеллигентный, в очках. Классика…
Когда его спрашивали, почему он подписал контракт с Министерством обороны, он не уходил в высокие материи. Просто отвечал:
– Я ненавидел один день в году – теперь я этот день люблю. 23 февраля.
Семён не служил в армии, и ему было мучительно стыдно принимать подарки от девчонок из отдела маркетинговых систем, тем более что к одной из них он был неравнодушен.
Несмотря на то, что праздник давно пытаются дистанцировать непосредственно от воинской службы и сделать просто Днём мужчин, получается это плохо. Военные марши и дембеля различных годов и родов войск на улицах почти весеннего Питера настойчиво напоминали ему о сути этого дня. И контракт он подписал именно в этот день. Семён снова не смог найти смелости пригласить Её пообщаться наедине после корпоратива и клял себя за слюнтяйство и нерешительность.
И он решился…
Центры набора на контрактную службу работали по-военному чётко – 24/7, без выходных и праздников.
Эфир прошёл тяжелейшую для Российской армии кампанию 2023 года. Стал закалённым бойцом. Теперь очки только подчёркивали стальной взгляд его серых глаз, напоминающих осеннее питерское небо.
В современной войне связисты это не только про – «протянуть кабель». Сложнейшие системы телекоммуникаций требовали специалистов высокого класса, и Эфир был точно к месту.
К 2024 году связисты армии РФ замечательно приручили космический проект Илона Маска. Усилиями таких IT-спецов планшеты сборки дружественного Китая послушно соединялись со спутниками, запущенными с мыса полуострова Флорида. Они раздавали интернет в штабах российской группировки, абсолютно уверенные, что абонент работает с украинской, германской или… ещё какой точки доступа, превратившись во вполне значимый канал связи, наряду со многими другими зашифрованными в разной степени системами.
Спутниковые тарелки приёма сигнала выносили далеко за позиции, и замаскировать их было отдельным видом военного искусства. Дроны обеих сторон беспощадно уничтожали всё, что напоминало систему связи.
В подчинении Эфира к летнему наступлению 2024 года была уже команда связистов, и на обрыв связи КП батальона он мог лично не идти. Но пошёл… Может, потому что не хотел показаться недостаточно мужественным. Хотя в его храбрости давно никто не сомневался.
Ушёл он как обычно – вместе с напарником. Полк держал частный сектор, и антенна была замаскирована где-то в полуразрушенных домах буквально в сотне метров от позиций. Но те, кто штурмовал посёлки и городскую застройку, знают, что такое «сотня метров»…
Многие потом утверждали, что слышали хлопок гранаты. Но, скорее всего, это было послезнание. На линии боевого соприкосновения редко бывает полная тишина. За гулом канонады по фронту и спорадической стрельбой по дронам услышать взрыв гранаты, приглушённый стенами, трудно.
Тем более что через полчаса после выхода Эфира и его напарника начался мощный артналёт и накат украинских штурмовиков. Позже мы узнали, что атака на участке была отвлекающей – перед попыткой крупного контрнаступления. Но это тоже было потом.
А утром разведчики принесли тела Сёмы-Эфира и его товарища. Семён всегда носил с собой гранату на груди с подразогнутыми усиками, чтобы было легче привести в боевое положение. Он часто говорил, что не будет сдаваться в плен. Аргументируя, что там будут бить, а его и так достаточно били во дворе за очки и «интеллигентские замашки».
Связист для диверсионно-разведывательной группы – всегда ценный трофей. Рация с кодами и много информации в голове. Напарника сняли бесшумно, ножом. Его тело нашли снаружи дома.
А Эфир, по всей видимости, успел заметить атакующих из темноты и подорвался. Не знаю, о чём думал он в эти последние секунды, когда вырывал расчекованное кольцо. Может быть, о маме, о девушке из отдела маркетинговых систем. Или о том, что рация не должна попасть в руки противника…
Наутро рядом с ним лежали два поверженных врага, разбитая рация и очки, отлетевшие в угол дома. Шевроны, как обычно у разведчиков, были сняты, оружие и патроны оставшиеся члены диверсионной группы унесли с собой. Но по амуниции и почерку было понятно – работал спецназ ГУР.
Когда закрылись двери уазика-буханки, увозящего Эфира навсегда в тыл, командир разведвзвода внезапно произнёс:
– Даже не знаю, про какого ещё айтишника в этом мире можно сказать, что он уделал двух матёрых спецов…
А в эфир ушло сообщение, которое приняли и поняли связисты местной группировки: «Эфир-Посох», «Эфир-Посох»… Оно означало, что ещё один из связистов – (ПСХ) Пал Смертью Храбрых.