В массовом сознании Никита Хрущев нередко остается комичным персонажем с кукурузой и тезисом о «кузькиной матери» — чуть ли не единственным «добряком» в плеяде советских вождей. Этот образ, однако, грубо искажает реальность. За анекдотичным фасадом скрывался жесткий партаппаратчик, чья карьера была взлелеяна в сталинские времена: он был одним из организаторов массовых репрессий в Москве и на Украине, а позже, уже будучи лидером страны, жестоко подавил восстание в Венгрии и отдал приказ о расстреле в Новочеркасске. Даже его знаменитый «подарок» — передача Крыма Украинской ССР в 1954 году — был типичным волюнтаристским решением, принятым без учета мнения людей и последствий на десятилетия вперед. Об этом я писала здесь: https://dzen.ru/a/aTFf7J_asCbOMGhK
Город на грани. Истоки народного гнева
В начале 1960-х годов Новочеркасск, несмотря на свой статус крупного студенческого центра, испытывал острый дефицит продовольствия. Как впоследствии отмечал один из участников тех событий, Петр Сиуда (погибший при невыясненных обстоятельствах в 1990 году), в государственных магазинах практически отсутствовали мясные продукты и сливочное масло, в то время как на колхозном рынке цены на них были запредельно высокими для обычного советского человека. В таких условиях консервы «бычки в томате» превращались для средней семьи в настоящий деликатес, а глазированный сырок становился особым лакомством, которое подавали к чаю. Ситуация катастрофически обострилась 1 июня 1962 года, когда постановление Совета министров СССР повысило розничные цены на мясо и колбасные изделия на 30%, а на сливочное масло — на 25%. Волна народного недовольства, спровоцированная этим решением, практически мгновенно прокатилась по целому ряду городов РСФСР.
Однако в Новочеркасске к общегосударственному кризису добавлялись сугубо местные проблемы. На Новочеркасском электровозостроительном заводе (НЭВЗ) остро стоял жилищный вопрос. Темпы строительства нового жилья были крайне низкими, а объемы — мизерными. В результате многим рабочим приходилось снимать жилье в частном секторе, отдавая за него от 35 до 50 рублей, что составляло от 20% до 30% их ежемесячного заработка. При этом заводское руководство, воспользовавшись моментом, синхронизировало с правительственным повышением цен и собственное решение — об увеличении норм выработки для рабочих, о котором было объявлено 31 мая. В совокупности эти меры привели к резкому, на 25-30%, падению реальных доходов работников предприятия. Учитывая, что на градообразующем НЭВЗ трудилось около 12 тысяч человек — каждый десятый житель города, — его влияние на социальную атмосферу Новочеркасска было абсолютным. Многие из этих людей ютились в ветхих, аварийных бараках, лишенных даже элементарных бытовых удобств. Дефицит был настолько всеобъемлющим, что горожане с раннего утра занимали длинные очереди за картошкой, а покупка даже обычных спичек превращалась в проблему.
Роковая шутка. Забастовка начинается
Именно поэтому утром 1 июня 1962 года примерно двести рабочих сталелитейного цеха НЭВЗ прекратили работу и, выйдя во внутренний двор завода, начали стихийный митинг, на котором горячо обсуждали критическое положение дел. Изначально их намерения были сугубо мирными: они хотели получить от начальства внятные объяснения и ответ на простой вопрос — как теперь жить дальше? Как потом признавались многие участники, если бы с ними просто по-человечески поговорили, недовольство, скорее всего, не переросло бы в радикальные действия. Однако директор завода Борис Курочкин не только не сумел успокоить коллектив, но и своими действиями спровоцировал еще большее возмущение. Его выступление получилось сбивчивым и совершенно неубедительным. Пытаясь, по всей видимости, разрядить накалившуюся обстановку неуместной шуткой, он заметил неподалеку торговку пирожками и бросил фразу: «Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером» (согласно альтернативной версии, его слова звучали так: «Вместе будем пирожками питаться»). Считается, что именно это циничное заявление окончательно вывело людей из себя, и директору пришлось спешно ретироваться под защиту охраны. Согласно распространенной версии, роковые слова Курочкина были озвучены для всей массы протестующих Валентиной Водяницкой, 24-летней крановщицей завода, которая в будущем стала сотрудником Новочеркасского музея истории Донского казачества. Именно она, как утверждается, громко пересказала реплику директора собравшимся рабочим. Впоследствии она была опознана на фотографиях, сделанных в толпе сотрудниками КГБ в гражданской одежде, арестована и осуждена на тюремный срок. Впрочем, существуют и сомнения в этой истории. Профессор Южно-Российского государственного политехнического университета Александр Скорик, лично общавшийся с Водяницкой, отмечал: «Она утверждает, что не произносила эту фразу. Может, не хочет об этом вспоминать, потому что отсидела».
Эскалация протеста. Власть теряет контроль
Как бы то ни было, конструктивного диалога с руководством завода не состоялось. Рабочие официально объявили забастовку, повсеместно остановили станки и начали выходить на улицы. Движение протеста разделилось на две группы. Одна, во главе с Виктором Власенко, направилась к компрессорной станции завода и включила мощный гудок, созывающий всех работников. Позже Власенко и еще пятерых активистов осудят к десяти годам лишения свободы. Другая группа прошла по цехам, агитируя присоединиться к забастовке и прекратить работу.
Люди стихийно собирались на площади перед зданием заводоуправления, атмосфера накалялась. Одни требовали немедленного выступления руководства с ясными ответами, другие, более радикально настроенные, призывали к разгрому административных зданий и расправе над коммунистами. С фасада НЭВЗа был сорван огромный портрет Никиты Хрущева, которого толпа считала главным виновником всех бед, и под одобрительные аплодисменты сброшен на землю. Стремясь привлечь внимание центральных властей в Москве, протестующие перекрыли близлежащую железнодорожную ветку и даже остановили пассажирский поезд. Появились первые политические лозунги.
К митингующим попытались обратиться первый секретарь Новочеркасского горкома КПСС Александр Запорожец и другие высокопоставленные чиновники, но их выступления были встречены свистом и криками. Власть на месте полностью утратила контроль над ситуацией. К вечеру 1 июня в город были стянуты подразделения внутренних войск и курсанты военных училищ. Завод и прилегающие улицы оцепили, но толпа не расходилась.
Кровавая суббота. Расстрел на площади
Утром 2 июня 1962 года тысячи людей — рабочие, их семьи, студенты, простые горожане — вновь собрались на площади перед заводоуправлением НЭВЗа. Настроение было решительным: люди требовали отмены новых расценок и снижения цен. К полудню толпа, оцениваемая в несколько тысяч человек, двинулась в центр города, к зданию горкома партии, надеясь найти там справедливость. Дорогу им преградили цепи солдат внутренних войск и четыре бронетранспортера. Сначала солдаты применяли дымовые шашки, но это не остановило натиск. Тогда по толпе, в которой были женщины, старики и дети, был открыт огонь. Стреляли не предупредительно в воздух, а прицельно по людям. Первые выстрелы прозвучали у моста через реку Тузлов, но основной расстрел произошел на площади имени Ленина, прямо у здания горкома. Паника, крики, кровь на асфальте. Очевидцы вспоминали, как пули рикошетили от стен и асфальта, раня и убивая тех, кто пытался бежать. Точное число жертв до сих пор является предметом споров. Официально было объявлено о 24 погибших и 39 раненых, однако по данным комиссии, работавшей в период перестройки, число убитых составило не менее 26 человек, а раненых — 87. Многие историки и свидетели полагают, что жертв было значительно больше — тела вывозили и тайно хоронили в соседних городах и станицах, а раненых забирали прямо из больниц.
Суд и забвение. Молчание длиной в десятилетия
Немедленно после расстрела в городе начались массовые аресты. Задержано было более 200 человек. Следствие велось с грубыми нарушениями: применялись пытки, избиения, угрозы в адрес семей арестованных. Суд над «зачинщиками» проходил в закрытом режиме в августе-сентябре 1962 года в Ростове-на-Дону. Семерых человек — Александра Зайцева, Михаила Кузнецова, Бориса Мокрова, Андрея Коркача, Владимира Черепанова, Сергея Сотникова и Владимира Шуваева — приговорили к высшей мере наказания, расстрелу. Приговор был приведен в исполнение. Еще 105 человек получили сроки лишения свободы от 10 до 15 лет с отбыванием в колониях строгого режима.
Власти сделали все, чтобы стереть память о трагедии. Город был оцеплен, вся информация о событиях была засекречена. Родственникам погибших говорили, что те погибли в «автокатастрофах» или «при невыясненных обстоятельствах». Места захоронений держались в строжайшей тайне. В официальной советской истории Новочеркасских событий 1962 года не существовало. Правда начала просачиваться лишь в конце 1980-х годов, в эпоху гласности. В 1992 году по делу о новочеркасском расстреле были реабилитированы 48 человек, а в 1996 году — еще 36. В 1990-е годы были найдены и документально подтверждены места захоронений жертв, на братской могиле на городском кладбище был установлен памятник.
Новочеркасский расстрел 1962 года стал одним из самых мрачных и кровавых эпизодов в послевоенной истории СССР. Память о Новочеркасске была тщательно вымарана из официальной истории, но жила в семьях погибших и осужденных, в рассказах очевидцев, став суровым предупреждением о цене молчания и последствиях человеческого равнодушия.
Знали об событии? Как к этому относитесь?
Спасибо за то, что читаете. Лайки и подписка помогают развитию канала.