История взлета Arctic Monkeys – это хроника упорной работы, современных технологий и звука, вырвавшегося из гаражей. Она начинается не в гламурной студии, а в полуподвальных помещениях, в школьных коридорах и в пабах индустриального Шеффилда. Вполне возможно, что именно Arctic Monkeys – последние настоящие и заметные рок-герои на текущий момент. Так как же всё начиналось?
А начиналось всё вокруг двух друзей детства: Джейми Кука и Алекса Тёрнера. В 2002 году, получив в подарок на рождество электрогитары, они решили собрать группу. К ним присоединились басист Энди Николсон и Мэтт Хелдерс, севший за барабаны. Интересно, что Тёрнер не был первым вокалистом. До него это место недолгое время занимал Глен Джонс.
Название Arctic Monkeys предложил Кук. Оно было лишено глубокого смысла — просто Джейми всегда хотел играть в группе с таким названием. В 2003-м, отыграв первые неуверенные концерты в местных пабах, группа начала серьёзные репетиции. И уже в 2004 году в студии 2fly был записан первый демоальбом Beneath the Boardwalk.
Ключевым отличием Arctic Monkeys от бесчисленных гитарных групп того времени сразу же стала их тактика распространения. Вместо того чтобы рассылать демозапись на студии, ребята начали раздавать на концертах бесплатные CD-R с записанными треками. Само собой, подразумевалось, что их можно и нужно было свободно копировать, переписывать, раздавать друзьям. Это был своего рода пиринговый файлообмен в физическом, так сказать, тактильном виде. Поклонники не просто слушали, они автоматически становились активными промоутерами. А фанатские форумы взорвались обсуждением этих «секретных» записей.
Следующий шаг был закономерен: интернет. Друзья музыкантов тайком создали страницу на MySpace — социальной сети для музыкантов, тогда только набиравшей обороты и идеально подходившей для молодых музыкальных коллективов. Они выкладывали демо песен с будущего альбома: Fake Tales of San Francisco, Riot Van, Dancing Shoes. Музыка была сырой, энергетичной и невероятно узнаваемой для тысяч таких же подростков из провинциальных городов. MySpace стал своего рода мегафоном. Песни распространялись вирусным образом, собирая сотни тысяч прослушиваний без единой строчки в медиа и без поддержки радио. Публика знала текст песен наизусть еще до того, как они были официально выпущены. Как признавались потом сами музыканты, они и знать не знали ни о каком MySpace до последнего момента, равно как и о том, что их песни были там выложены.
Билеты на выступления группы продавались, как горячие пирожки, причём толпа пела каждую строчку за Тёрнера, который смотрел на это со смесью восторга и недоумения. Стало понятно, что пора было искать серьёзного издателя. Однако контракт был подписан не сразу. Музыканты были осторожны, не желая отдавать бразды правления кому попало.
Первым физическим релизом стало ограниченное издание сингла Five Minutes with Arctic Monkeys на собственном лейбле Bang Bang в 2005 году. 500 копий разлетелись мгновенно. Апофеозом «народного» бума стало их выступление на фестивале Reading в 2005 году. Они играли на малой сцене, но этот факт не уменьшал значения события. Это был момент истины для индустрии: группа, не имевшая ни одного официального сингла в чартах, собрала аншлаг на одном из главных фестивалей страны.
Летом 2005-го они наконец подписали контракт с Domino Records, выбрав лейбл не самый крупный, но с репутацией (на нём выпускались Franz Ferdinand). И вот, 17 октября 2005 года, выходит дебютный сингл I Bet You Look Good on the Dancefloor. Всего за один день он стал номером один в UK Singles Chart. Его энергичные риффы и саркастичный, полный иронии взгляд на ночную жизнь стали едва ли не национальным гимном. За ним, в январе 2006-го, последовал второй сингл – When the Sun Goes Down, также взлетевший на первое место. История с пиратскими CD-R и MySpace завершилась полным триумфом в мейнстриме.
Итак, 23 января 2006 года мир увидел дебютный альбом Whatever People Say I Am, That's What I'm Not. Он не вышел, он ворвался. Пластинка, записанная всего за два месяца, стала самым быстро продаваемым дебютным альбомом в истории британских чартов – в первую неделю продано более 360 000 копий. Это был не просто набор песен, а такой вполне себе целостный, детализированный репортаж, каталог будней и ночей молодого Шеффилда: пьяные разборки у такси (Red Light Indicates Doors Are Secured), тщетные попытки познакомиться с девушками в переполненном клубе (From the Ritz to the Rubble), наблюдения за городскими типажами (A Certain Romance).
Звук был резким, гитары – колючими и точными, ритм-секция – неумолимо двигающейся вперед. Тексты Тёрнера были не о возвышенных идеалах, а о конкретике: о танцполе, о подозрительных личностях, о смешанном чувстве восторга и отчаяния субботнего вечера. Это был голос даже не рок-звезды, а внимательного, немного циничного, но в глубине души сентиментального наблюдателя.
Что и говорить – к моменту выхода первого альбома Arctic Monkeys уже были явлением. Их путь от школьных репетиций до вершины чартов занял чуть больше двух лет. Игнорируя традиционные пути, парни напрямую обратились к аудитории и добились головокружительного успеха, сохранив при этом своё лицо и контроль. Их дебют стал музыкальной сенсацией, изменившей отношения между артистом, индустрией и публикой.
В апреле того же года, вдогонку за альбомом, был выпущен EP Who The Fuck Are Arctic Monkeys с четырьмя новыми песнями, но встречен он был прохладно. Вскоре после его выхода басист Энди Николсон покинул группу из-за усталости. Его сразу же заменил Ник О’Мэлли, остающийся в группе и по сей день.
Если первый альбом был взрывом, то период с 2007 по 2009 год стал для Arctic Monkeys фазой последующей неминуемой трансформации. Это было время, когда группе пришлось решать не только творческий, но и экзистенциальный вопрос: как остаться собой в эпицентре всеобщего помешательства и куда двигаться дальше, когда, казалось бы, уже достиг вершины, едва успев начать карьеру. Мало кто тогда мог представить, что настоящая вершина была ещё впереди...
2007: новые амбиции
2006-й промчался в вихре гастролей, наград и всепоглощающего внимания. К концу года ощущение «цирка», о котором Алекс Тёрнер пел в A Certain Romance, стало их повседневной реальностью. В этой реальности в декабре началась работа над вторым альбомом, получившим название Favourite Worst Nightmare.
Звучание альбома, записанного с продюсером Джеймсом Фордом (также известным по дуэту Simian Mobile Disco), стало естественной, но радикальной эволюцией. Это был ожидаемый рывок вперед. Если дебют был кинематографичным репортажем с улицы, то Favourite Worst Nightmare стал его саундтреком, перенесённым в более абстрактное, нервное, внутреннее пространство.
Ритм-секция теперь играла более значительную роль. Ударные Хелдерса – сложные, ломаные и математически точные ритмы в композициях вроде Brianstorm – задавали новый, агрессивный тон. Басовые линии О’Мэлли, в свою очередь, тоже были не просто фундаментом, а самостоятельными, витиеватыми мелодиями.
Лирика Тёрнера тоже эволюционировала. Прямые сценки из пабов сменились более сюрреалистичными, закрученными метафорами и рефлексией. Teddy Picker язвительно бичевала индустрию развлечений и культуру славы, а Fluorescent Adolescent с её ностальгической мелодией и горько-сладким текстом о угасании молодой любви показала неожиданную лирическую зрелость. Даже в самой мрачной песне альбома, Do Me a Favour, с её разворачивающейся драмой расставания, был не подростковый гнев, а взрослая, холодная ярость и отчаяние.
Favourite Worst Nightmare, выпущенный в апреле 2007 года, мгновенно занял первое место. И это однозначно говорило о том, что успех дебюта не был случайностью. Группа не стала повторять прежнюю формулу – она усложнила её, сохранив энергию, но добавив техничности и глубины. Тур в поддержку альбома окончательно оформил и консолидировал квартет как профессиональную, спаянную единицу, закаленную концертами.
2008–2009: поворот в тень
Когда турне подошло к завершению, группа оказалась у творческой развилки. Играть всё более быстрые версии Dancing Shoes на протяжении ещё одного цикла было бы тупиковым путём. Был необходим резкий поворот, встряска, новый язык.
Им стал Джош Хомме (или Хомм/Омме, кому как угодно), лидер Queens of the Stone Age. Его пригласили продюсировать третий альбом. Выбор был неочевидным и в то же время гениальным. Джош, адепт тяжёлого, заторможенного, психоделического рока из пустыни Мохаве, был полной противоположностью стремительному, урбанистическому характеру Arctic Monkeys.
Работа над Humbug проходила в двух локациях, определивших его звучание: с Джошем в Rancho De La Luna, легендарной студии-хижине в Мохаве, и с Фордом в студии Electric Lady в Нью-Йорке. Смена декораций с индустриального Шеффилда на безлюдные просторы пустыни была не просто сменой обстановки – это, выражаясь высоким языком, само по себе было одним из методов создания альбома.
Хомме приучил Arctic Monkeys звучать степеннее. Он сбивал привычные темпы, предлагал «коптить» звук, добавлять слои, экспериментировать с нестандартными гитарными эффектами и странными гармониями. Ник О’Мэлли вспоминал: «Когда он объясняет, как должен звучать бас, он говорит: «Хочу, чтобы он звучал, как жирный мальчик с шоколадом на лице». Или вместо «Сыграй стаккато» – «Давай-ка как злые часы». И ты думаешь: «Ага, злые часы, злые часы…». Для группы, привыкшей записываться быстро и энергично, это была школа медитативного терпения.
Результат, вышедший в августе 2009 года, ошеломил часть публики. Humbug был тёмным, тягучим, загадочным. Исчезли суматошные ритмы и социальные зарисовки. Их место заняли едва ли не готические нарративы, намёки на запрещённые вещества (My Propeller) клаустрофобные истории о роковых женщинах (Potion Approaching) и меланхоличные баллады (Cornerstone). Гитары Джейми Кука и Тёрнера стали гудящими, многослойными, зловещими. Даже фирменный сарказм Алекса («What came first, the chicken or the dickhead» – Pretty Visitors) был упакован в сложные, почти литературные метафоры.
Критика приняла альбом неоднозначно. Да и часть фанатов, ожидавших новую I Bet You Look Good on the Dancefloor, была в недоумении. Но именно Humbug стал ключевым поворотным пунктом. Уже тогда группа сознательно отказалась быть заложниками собственного успеха.
Они сменили облик: из задорных парней с гитарами, поющих про такси и очереди в клубы, они превратились в серьёзных, вдумчивых музыкантов, исследующих мрачные уголки психоделического рока и собственного воображения. Это был пусть болезненный, но необходимый этап взросления. К 2009 году Arctic Monkeys перестали быть просто феноменом британской гитарной сцены. Они стали группой со своей собственной, непредсказуемой траекторией. Их история только начинала обретать настоящую глубину.
Период после мрачного Humbug стал для Arctic Monkeys временем переосмысления и поиска нового баланса. Пустынный эксперимент расширил палитру их звучания, но и создал своеобразный творческий вакуум. Возник вопрос: куда идти после такого радикального отступления от собственного канона? И ответ был найден.
2011: Suck It and See – свет после тени
Если Humbug записывался под палящим солнцем Мохаве, то работа над четвёртым альбомом, Suck It and See, стала в известном смысле возвращением домой, в более привычную среду. Запись проходила в Лос-Анджелесе, но уже не в аскетичном Rancho De La Luna, а в студии Sound City, и её по-прежнему старый знакомый Джеймс Форд. Это был осознанный шаг к большей мелодичности и ясности после тягучей психоделии предыдущего альбома.
Название Suck It and See (старая английская идиома, примерно означающая «попробуй – узнаешь») идеально отражало настроение группы. Они как бы предлагали аудитории новый, ещё не опробованный вкус. Этим вкусом стала гитарная поп-мелодичность 60-х, пропущенная через призму их собственного, уже зрелого, звучания.
Звук стал чище, аранжировки – прозрачнее. Гитарные риффы, которые на Humbug гудели и плыли, здесь стали звенящими и точными, как у The Smiths и других ранних инди-групп. Ударные Хелдерса, столь сложные на предыдущих альбомах, теперь служили чёткому, почти сёрф-роковому груву. И не менее важным открытием стала лирика Алекса.
Он совершил новый виток. От социальных зарисовок дебюта и сюрреализма Humbug он пришёл к романтизму, зачастую нарочито прямолинейному и поэтичному. Песни вроде She’s Thunderstorms, The Hellcat Spangled Shalalala, Love Is a Laserquest были наполнены метафорами, сравнивавшими женщин и чувства с природными явлениями и поп-культурой. Это был романтик в кожаной куртке, пишущий любовные письма на оборотной стороне рок-н-ролльной афиши.
Критика встретила альбом тепло, но без оваций. Многие оценили мелодичность и лирический поворот, но сочли звучание несколько «беззубым» на фоне мощи Favourite Worst Nightmare и дерзости Humbug. Suck It and See стал своего рода необходимой творческой перезагрузкой. Однако именно в процессе его промо-тура начал зреть зародыш следующей, революционной стадии.
2012–2013: AM
Идея для пятого альбома родилась из контрастов и наслоений. Arctic Monkeys начали собирать новую звуковую мозаику. К блюз-роковой основе они добавили хип-хоп биты (знаменитый «качающий» ритм в Arabella, Why’d You Only Call Me When You’re High? и One for the Road), вокальные гармонии в духе ду-вопа 50-х и тяжёлые, близкие чуть не к дум-металу гитарные риффы. Получившийся сплав был настолько органичным, что казался очевидным.
Запись AM снова проходила в Лос-Анджелесе под руководством Джеймса Форда. Группа достигла беспрецедентной сыгранности. Барабаны Хелдерса звучали как грув-машина, бас О’Мэлли, гитары Джейми и Алекса создавали плотное, почти фанковое переплетение, а Тёрнер, наконец, нашёл свой эталонный вокал – низкий, томный и бархатный, полный уверенной меланхолии.
Лирика снова эволюционировала. Романтик с Suck It and See попал в ночной мир клубов, мимолётных связей и поздних звонков. Его герой был теперь не наблюдателем, а участником – уставшим, циничным, но всё ещё жаждущим чувств. Песни наполнялись атмосферой «трёх часов ночи». Это был альбом о той культуре, где кожаные куртки Favourite Worst Nightmare сменились на более дорогие, но не менее тесные.
AM, выпущенный в сентябре 2013 года, произвёл, без всяких скидок, эффект разорвавшейся бомбы. Сингл Do I Wanna Know? с его чарующим риффом и видеоклипом в стиле осциллографа стал мировым хитом. Альбом дебютировал на первом месте в Британии и, что важнее, наконец-то пробил американский рынок, войдя в топ-10 Billboard 200 и получив платиновый статус. Критики единогласно признали его шедевром. Это был редкий случай, когда амбиции, исполнение и момент совпали идеально.
Тур в поддержку AM мгновенно превратил группу в стадионных титанов. Их выступление на церемонии открытия Олимпийских игр 2012 года в Лондоне уже было прологом, а теперь они уверенно хедлайнили крупнейшие фестивали мира, включая Glastonbury. AM стал звуковым каноном 2010-х и не просто вернул группе популярность, он вознёс её на новый, глобальный пьедестал. К концу 2013 года Arctic Monkeys были уже не просто успешной британской группой, а одной из самых значимых и влиятельных рок-групп мира, мастерски переосмыслившей классическое наследие для новой эпохи.
Если период AM был триумфальным шествием по главным аренам мира, то последующие годы стали для Arctic Monkeys временем добровольного затворничества, радикальной деконструкции собственного звука и погружения в мир, где рок-н-ролл сменился лаунж-музыкой для лунной базы, а затем и оркестровым саундтреком к несуществующему фильму.
2014–2017: затишье после бури
После колоссального мирового тура в поддержку AM, завершившегося в 2014 году, группа объявила о взятии паузы на неопределённый срок. Участники занялись сторонними проектами: Алекс Тёрнер с Майлзом Кейном возродили основанный ими в 2008 году сайд-проект The Last Shadow Puppets для записи второго альбома Everything You’ve Come to Expect 2016 года, Мэтт играл у Игги Попа, Джейми и Ник участвовали в сессионной работе. Публичное молчание длилось непривычно и даже пугающе долго. Пятилетняя пауза после такого ошеломительного успеха казалась немыслимым жестом.
2018: Tranquility Base Hotel & Casino – пианино вместо гитары
Когда в 2018 году начали просачиваться слухи о новом материале, никто не был готов к тому, что в итоге услышал. Tranquility Base Hotel & Casino, представленный в мае, оказался не просто сменой направления, а тотальным разрывом шаблона.
Главный инструмент альбома – не гитара, а фортепьяно. Всё началось с импровизаций Тёрнера на нём, что мгновенно задало камерную, клавишную основу. Звучание группы было демонтировано. Исчезли мощные риффы и качающие биты. Их место заняли вальяжные, почти ленивые лупы, шепчущий, полуразговорный вокал Тёрнера, насыщенный синтезаторами и струнными аранжировками звуковой ландшафт, отсылающий к поп-музыке 60-х, к лаунжу и глэм-року.
Но настоящим шоком стала тематика и лирика. Альбом – это концептуальная сюита, действие которой происходит в футуристическом, но ностальгически ретро-футуристическом курорте на Луне. Его главный герой – не пижон с ночных улиц AM, а уставший, рефлексирующий артист, наблюдающий за вырождением человечества сквозь призму маркетинга, технологий и политики. Песни наполнены сатирическими монологами от лица менеджера отеля (Star Treatment), размышлениями о тотальной цифровизации (Science Fiction), ироничными комментариями о современном искусстве (She Looks Like Fun).
Реакция была полярной. Часть фанатов, ожидавших продолжения Do I Wanna Know?, была в ярости и недоумении. Критики же в основном оценили смелость и интеллектуальную глубину работы. TBH&C был актом огромного творческого риска. Группа, достигшая пика коммерческого успеха, сознательно отвернулась от стадионов в сторону маленьких, изысканно обставленных комнат с видом на кратер.
2022: The Car – камера отъезжает
Если Tranquility Base был моноспектаклем в лунном баре, то альбом The Car, выпущенный осенью 2022 года, стал панорамным кинематографическим полотном. Группа не вернулась к гитарам, а углубилась в выбранную на прошлом альбоме эстетику, доведя её до виртуозной изощрённости.
The Car стал логическим продолжением и одновременно развитием предыдущей работы. Ключевую роль здесь играют не клавиши, а широкие, дышащие оркестровые аранжировки. Группа пригласила аранжировщика и дирижёра, и струнные секции, духовые и хоровые партии стали на альбоме главными действующими лицами. Звучание отсылает к европейскому арт-попу 70-х, спагетти-вестернам Эннио Морриконе и гладкому соулу.
В своей лирике Тёрнер окончательно отошёл от личных нарративов в сторону кинематографичного повествования. Песни напоминают обрывки сценариев: в There’d Better Be a Mirrorball лирический герой танцует последний танец на фоне разваливающихся отношений, словно в финале старого голливудского мюзикла; Jet Skis on the Moat рисует абсурдистскую картину богатой и пресной жизни; Sculptures of Anything Goes – единственная относительно мрачная вещь – звучит как саундтрек к нуар-фильму. Тематика вращается вокруг иллюзии, перформанса, съёмочной площадки жизни.
The Car был встречен более сдержанно, чем Tranquility Base, но с тем же, что ли, уважением. Было ясно, что это не попытка вернуть прошлое, а уверенное движение вперёд по избранному пути. Группа, некогда ассоциировавшаяся с сырой энергетикой и социальными зарисовками, теперь творила изысканные, многослойные звуковые полотна для вдумчивого, почти частного прослушивания.
Итог
Время с 2018 по 2022 год было для группы эпохой величайшей творческой свободы, купленной ценой отказа от массовости своего апогея. Arctic Monkeys перестали соответствовать ожиданиям. Они превратились в студийный проект, где Тёрнер – автор и режиссёр, а остальные участники – виртуозные исполнители, способные воплотить любой его замысел, от джазового аккорда до диссонирующего оркестрового хода.
От AM к The Car группа проделала путь от квинтэссенции современного рока к его деконструкции и переосмыслению в формате концептуального арт-попа. Если в 2013 году они правили миром, то к 2022-му они создали свой собственный, альтернативный мир – странный, меланхоличный, саркастичный и бесконечно далёкий от шума заполненных стадионов, но от этого не менее убедительный. Их история перестала быть хроникой рок-группы. Она стала хроникой художественного высказывания, не признающего границ жанра.
Что будет дальше, неизвестно никому, включая, наверное, и самих Arctic Monkeys, но от этого только интереснее. Следим и ждём.