Многие из них были моими друзьями…
Это не обычная статья в газете. Это – исповедь человека, который молчал 11 лет. Молчал каждый раз, когда его просили высказаться, вспомнить, дать интервью, рассказать о коллегах. Причин молчать было много. Сложно выделить главную –поэтому просто перечислю.
ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ, ЧТОБЫ О НИХ ГОВОРИЛИ
Мне всегда казалось, что это – моя личная боль. Мои переживания, мой груз, которым я не хочу ни с кем делиться.
Ещё мне казалось, что любые публичные выступления о гибели друзей – это спекуляция на их именах. Забегая вперёд: только сейчас я понял, что это не так. Что парни заслуживают, чтобы о них говорили. Чтобы о них помнили.
Я всегда хотел, чтобы моя работа дарила людям радость, положительные эмоции. Даже в самых грустных темах искал лучик света – тот, что даёт надежду. Но когда речь идёт о гибели человека… найти этот лучик невероятно сложно.
И, наконец, ни говорить, ни писать о них – это была одна из немногих возможностей не вспоминать. Не ворошить в душе то, от чего больно. Не думать лишний раз о том, что я сам каждый день хожу по лезвию. И не раз был так близок к тому, чтобы с него свалиться.
Но молчать вечно нельзя.
МОЙ ЛИЧНЫЙ СПИСОК…
Мой личный список – список друзей, которых забрала война, – начался 17 июня 2014 года.
Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Корреспондент и звукооператор телеканала «Россия». Они работали у посёлка Металлист, снимая репортаж об эвакуации мирного населения –людей, которые ежедневно страдали от обстрелов украинских боевиков.
![[caption id="attachment_65802" align="alignnone" width="1920"] Источник: Спутник/Евгений Биятов[/caption]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_693fe30652b6cc18c2b920eb_693fe321494b4c3cab623175/scale_1200)
Мина разорвалась практически у них под ногами. Шансов выжить не было. Антон скончался мгновенно. Игорь – спустя полчаса в больнице. Врачи сделали всё возможное, но ранения оказались несовместимы с жизнью.
На прощании в Москве собралось всё журналистское сообщество. Сотни людей, многие из которых даже не знали ребят лично.
Это было первое громкое убийство журналиста в зоне боевых действий. И тогда мало кто мог подумать, что оно – не последнее.
Пройдёт всего две недели. Анатолий Клян. Оператор «Первого канала». Человек, с которого, по сути, началась моя журналистская карьера. В далёком 2008 году мы вместе работали «в поле». Потом пути разошлись. Но я всегда с благодарностью вспоминал те уроки, которые он дал мне, 20-летнему дурачку, ничего не смыслившему в профессии.
![[caption id="attachment_65805" align="alignnone" width="1708"] Из открытых источников[/caption]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_693fe30652b6cc18c2b920eb_693fe322ba368d29c3f2a203/scale_1200)
30 июня. Моя командировка в Донбассе уже закончилась – я в Москве, дышу мирной жизнью после тяжёлого месяца в Луганске. Толя работает под Донецком. Он снимает репортаж о матерях солдат-срочников, требовавших от командования воинской части 1428 отпустить их сыновей – вернуть домой ребят, которые не хотели воевать против собственного народа.
В ответ – стрельба. Клян получил ранение в живот. Оно оказалось смертельным.
«Его последние слова были: „Камеру держать не могу“. Переживал за свой рабочий инструмент», – расскажет позже коллега Анатолия Денис Давыдов.
Пройдёт всего месяц – и новое известие: пропал Андрей Стенин. Ещё один мой боевой товарищ. Его тело найдут только спустя несколько недель. Обстоятельства гибели станут известны ещё позже.
Он ехал вместе с беженцами по дороге из Снежного (ДНР). Колонну расстреляли укронацисты фугасными снарядами. Вместе с Андреем погибли пассажиры ещё десяти машин.
Украинские власти месяц спекулировали на его гибели: говорили, что он в плену, задержан «за пособничество террористам», даже обещали обменять…
Одно враньё сменялось другим.
Андрея похоронили на Троекуровском кладбище в Москве. Он награждён орденом Мужества посмертно.
Новое имя в моём списке появится уже во время сециальной военной операции.
Сначала – Дарья Дугина, взорванная в собственной машине агентами СБУ.
К сожалению, я знал её не так близко, как хотелось бы – всего несколько коротких разговоров. Но каждый оставлял неизгладимое впечатление: острый ум, способность к анализу, житейская мудрость, которая сильно опережала её возраст. 29 лет.
Следующим погибнет Макс Фомин, известный широкой публике как Владлен Татарский. Не в зоне боевых действий. Не под обстрелом. СБУ вновь применила коварные, мерзкие, террористические методы. Взрыв самодельной бомбы прогремел на литературной встрече в одном из петербургских кафе. Макс погиб мгновенно.
23 ноября 2023 года. Борис Максудов.
Мы с Борей прошли через многое. Самое запоминающееся – наша командировка в Кабул: гуманитарная миссия Минобороны. Трое суток на борту Ил-76, забитом до отказа продуктами и медикаментами – настолько, что не было даже сидячих мест. Мы спали на мешках с рисом. Это было задолго до…
В зоне СВО он работал с самых первых дней. Мы встречались то на одном участке фронта, то на другом – и каждая встреча была наполнена позитивом. Наперебой делились новостями, историями, переживаниями. А потом снова разбегались – кто на юг, кто на север.
Свой последний репортаж он снимал под Токмаком, в Запорожской области – рассказывал о людях, выживающих под обстрелами украинских неонацистов. Материал был почти готов.
Но прилетел беспилотник.
Оператор не мог не видеть, кто станет целью. Он сбрасывал ВОГ точно по журналисту –по человеку с микрофоном в руках. Не с оружием.
Боря несколько дней боролся за жизнь.
«Борис очень любил жизнь! Всегда улыбался, много шутил. И всегда стремился во всём разобраться. Не соглашался просто так ни с какой новостью – ему надо было увидеть всё своими глазами, потрогать, поговорить с людьми, – вспоминает Бориса его коллега, военкор Николай Долгачёв. – Это был человек, ищущий правду, нелегковерный. Он стремился проверить всё до конца и щепетильно относился к тому, о чём рассказывает. Хотел быть на 100 % уверен, что говорит правду».
Пройдёт полгода – и погибнет Семён Ерёмин.
Мы познакомились с ним в 2017-м. Оба – журналисты «Известий». В редакции встречались редко: он – в командировках (чаще всего в Сирии), я – тоже где-то пропадал.
Но после начала СВО каждая наша встреча дышала братским теплом. Почему? Мы ведь не были такими уж близкими друзьями – скорее, приятели, коллеги.
И я сам удивился, когда мы встретились в последний раз – в небольшой кафешке в Новоайдаре.
Случайная встреча. Он ехал в Кременную, я – в Северодонецк. Увидев меня, он бросился обниматься.
Я всё пойму позже.
Здесь, в зоне боевых действий, каждая встреча может быть последней. Поэтому искренне радуешься, увидев знакомого живым.
Его убил украинский дрон. Оператор дрона. Сброс боеприпаса. Мгновенная смерть.
Позже погибнут ещё двое моих коллег из «Известий»: Александр Мартемьянов и Саша Федорчак.
Они начали работать в холдинге уже после того, как я переехал из Москвы в Луганск.
Мартемьянова я не знал лично. С Федорчаком познакомился здесь, в Донбассе. Подружились бы. Но не успели.
Но тяжелее всего я переживал потерю Антона Микужиса.
Он не числился в штате ни одного СМИ. Он был офицером пресс-службы Народной милиции ЛНР.
Антон – мой первый сопровождающий на линии боевого соприкосновения.
Апрель 2022 года. Рубежное на 80 % под контролем ВСУ. Мы заходим с севера – точнее, влетаем в город на огромной скорости: медленно ехать нельзя, работает миномёт.
Антон улыбается, глядя на моё испуганное лицо. И не обещает, что всё будет хорошо.
Мы ещё много раз работали в самых тяжёлых условиях – подбирались вплотную к позициям противника. Враг был на соседней улице. И ни разу мне не казалось, что он неосторожен. Он не боялся – но точно знал, когда вовремя остановиться.
«Человек, который бесконечно был предан своему делу, любил работу тележурналистов, любил вообще телевидение. В своей военной профессии ставил задачу показывать бойцов, офицеров, – вспоминает Антона их общий друг, сослуживец Андрей Сорокин. – Он делал упор не на сенсацию, не на хайп, не на „звёзд“. Он хотел показать простых ребят. Очень любил свой родной Стаханов – и при любой возможности, проезжая через него, показывал достопримечательности».
Может быть, это наивно. Но Антон и правда безумно любил Стаханов. И стахановские чебуреки. При любой возможности тащил меня на рынок – буквально за руку – к «самым вкусным».
Он погиб под Горловкой во время съёмки репортажа. Сопровождал группу НТВ.
Вместе с ним погиб ещё один мой друг – Валера Кожин.
Лёша Ивлев получил тяжёлые травмы. Ему пришлось ампутировать руку.
И снова – атака беспилотника.
ЗАЧЕМ УБИВАТЬ ВОЕНКОРОВ?
Я перечислил лишь немногих. Лишь тех, с кем был знаком лично.
И, подводя итог этой не то статье, не то исповеди, хочу задать всего один вопрос:
«Зачем?»
«Зачем убивать военкоров? Любой военкор – это ЛОМ: лидер общественного мнения. Его уничтожение – это выбивание из обоймы одного из рупоров, как они считают, „пропаганды“. Именно так нас видит враг, – уверен сослуживец Антона Микужиса Андрей Сорокин. – Поэтому журналисты были, есть и будут для них приоритетной целью».
Да, нас защищает Женевская конвенция. Но остались ли ещё в мире люди, кому на неё не наплевать?
Да, нас сопровождают офицеры пресс-служб, бойцы подразделений – те, о ком мы снимаем. Но и они не всесильны.
И, отправляясь в зону боевых действий, каждый из нас понимает, на что идёт. Каждый знает: мы можем не вернуться. И это – тоже часть нашей работы.
Егор КИЛЬДИБЕКОВ
Хотите знать больше? Свежие репортажи, аналитика без купюр и главные сюжеты недели — в новом выпуске газеты «Донецкий кряж». Читайте нас также ВКонтакте, и в Telegram.