То, что мой дядя Алик - антисемит, я знал уже лет в десять. Помню огромное здание института, где он работал: солнце в окна, простор Невы, рядом - легендарные места, и тут же, в кабинетах, ходит мой смурый дядя, а с ним рядом - ещё один человек, явно семитской внешности, со смоляными курчавыми волосами и с такой же бородкой. Тосканский - так могла звучать его фамилия.
С Тосканским дядя общался нормально, как и свойственно "хамелеонам", с этим брюнетом они даже вместе выпивали. А вот предполагаемым сородичам Тосканского потом, дома, изрядно заочно доставалось из уст моего оголтелого родственника. Я не буду приводить здесь даже толику тех гнусностей, которые слышал тогда. Дядя, даже без всякой водки, порой "ровнял" всех, показавшихся ему "подозрительными". Я уже и не упоминаю, какие мерзости он вещал о нашей Церкви, в сущности, являющейся антиподом иудейской. Но дяде реальные факты были без разницы. Наслушавшись выкладок сектанта Емельянова, дядя Алик зачастую "рубил сплеча", огульно причисляя к "семитам" даже русских святых.
Я здесь упомянул слово "хамелеон", и совсем не зря, так как прилюдно дядя мог казаться очень даже лояльным. Возможно, он и до сих пор так себя ведёт в обществе, внутри же дома это был деспот, третировавший даже свою мать, вернее, пытавшийся это сделать (мать тоже была "крепким орешком", повидавшим и следователей НКВД, и деятелей вермахта).
Про отца моего и говорить нечего - они с дядей много раз подолгу не разговаривали, так как дядя в очередной раз, очевидно, "переступал черту". "Скажи ему то-то", - говорил мне отец... И я передавал требуемое.
Дядя и алкоголь, очевидно, были вещами несовместимыми. Всё то, что он, видимо, в основном сдерживал по трезвости, под влиянием крепких напитков могло запросто вырваться наружу. Неудобоваримая дикая смесь оскорблений вперемежку с матом тогда сотрясала оконные рамы дома. Таких моментов я, надо сказать, опасался, но, к счастью, я довольно редко бывал в Питере. Дядя тогда жил в коммуналках, давал соседям клички и язвил по всякому поводу. Выпив, он мог начать читать Ветхий Завет и изрыгать проклятия чуть ли не поводу каждой строчки.
Он, кроме всего прочего, любил украсть чужое время. Нередкими бывали случаи, когда он заставлял нас с бабушкой подолгу его ждать, нервничать, обижаться. Такое впечатление, что у него совсем не было эмпатии. Однажды мы съездили с бабушкой недели на полторы к родне в другую область, а, приехав, обнаружили, что дядя приводил кого-то в бабушкину квартиру, оставив в ней поистине какой-то свинарник. Другой, нормальный, человек всё же, наверное, как-то повинился бы, а дядя, которому, между прочим, было тогда уже хорошо за сорок, заявил, что ему на всё это "наплевать, на..... и на......!" Я сам это всё слышал. Мне было одиннадцать лет.
Естественно, детей у дяди не было. Думаю, что их и быть не могло. Не попустил Господь. А жён было три. Официальных. Плюс по крайней мере ещё одна какая-то женщина на чёрно-белой плёнке, которую мы, любопытные подростки (с моим троюродным братом) однажды обнаружили в стенном шкафу. Отсюда можно сделать вывод, что дядя иногда фотографировал своих "дам", причём в довольно смелых позах.
"Вишенкой не на торте" стало моё прошлогоднее общение с дядей по телефону. Он позвонил поздней осенью, и, как обычно, сначала привычно туманил мозги, а потом предложил войти с ним в сговор, с целью "отжать" у моей матери часть квартиры, и попутно назвал маму "шизофреничкой". "Раздобудь документы", - навязчиво "втирал" он мне, предлагая этот заведомо нечестный план.
С тех пор он оказался в "блоке", и я с ним вообще не общался. Думаю, что это вполне по-христиански - "фильтровать" всех тех лиц, с которыми ты делишь своё время.
Подписка и оценки пригодятся.