Они замерли. В лесу царила тишина, нарушаемая лишь треском костра и далёким уханьем совы. Но в этой тишине каждый слышал что-то своё: Саша — шёпот, будто кто-то переговаривался за спиной; Егор — лёгкий скрип, словно поворачивались старые мельничные жернова; Олег — едва уловимый смех, тонкий и ледяной.
— Может, — Саша сглотнул, — может, и в этой развалине что-то водится? Тут… как-то слишком тихо.
— Тихо? — переспросил Егор с нервной усмешкой. — Да тут полно звуков! Только они все… неправильные.
Олег помолчал, потом негромко сказал:
— Знаете, дед ещё говорил: «Кто на мельнице ночует, тот сам становится частью её жизни».
— Ну уж нет! — Саша резко поднялся. — Я не хочу быть частью ничьей жизни. Давайте хоть костёр побольше разведём. Чтобы… чтобы видно было всё вокруг.
Егор кивнул, начал собирать сухие ветки. Олег остался на месте, глядя в пламя. Ему казалось, что в языках огня мелькают очертания кошачьих глаз — зелёных, как два уголька.
Костёр разгорелся ярче, отбрасывая дрожащие блики на лица парней. Но даже в этом свете мельница оставалась тёмной, молчаливой, будто затаилась, выжидая.
Олег удивлённо посмотрел на своих друзей, потом рассмеялся — звук получился немного натянутым, но он постарался вложить в него всю уверенность, на которую был способен.
— Да ладно, парни, вы что, запаниковали, что ли? — он хлопнул ладонью по колену. — Это всё страшилки для детей. Ну кто всерьёз верит в кикимор да пропавших мельников? Всё это… фольклор, в общем.
Егор покосился на мельницу, но промолчал. Саша нервно провёл рукой по лицу.
— Егор, — настойчиво продолжил Олег, — расскажи-ка нам ещё один анекдот. Чего молчишь? Разряди обстановку.
Егор помялся, потом вздохнул и, стараясь говорить бодро, начал:
— Ладно. Значит, так. Приходит мужик в книжный магазин и спрашивает у продавщицы: «Мне нужна книга „Мужчина — повелитель женщин“». А она ему невозмутимо: «Отдел фантастики — за углом».
В темноте раздался короткий смешок — это Саша не удержался. Олег одобрительно кивнул:
— Вот! Уже лучше. Ещё давай.
Егор чуть расслабился и продолжил:
— А вот ещё. Сидит старый шотландец в пабе, пивко потягивает, трубку курит. И вдруг говорит: «Эту мельницу построил я сам, один! Собрал камней, намесил раствор и построил. Но почему-то никто не называет меня Макфларен-строитель мельниц». Посидел, отхлебнул пива, затянулся. «Этот сад, где сейчас самые большие урожаи, посадил я сам, один! Все радуются и собирают плоды. Но почему-то никто не называет меня Макфларен-садовник». Опять отхлебнул, затянулся. «Мост построил я сам, один! Спилил деревья, ошкурил и сделал мост. Теперь по нему ездят машины, ходят люди. Но почему-то никто не называет меня Макфларен-строитель мостов». И тут, глядя в потолок, добавляет: «Но стоило эту несчастную овцу один раз…»
На этот раз смех получился громче. Даже Олег не сдержал улыбки. Саша вытер выступившие от смеха слёзы:
— Ну ты даёшь, Егор! Вот это поворот.
— А что, — подмигнул Егор, — жизнь — она такая. Никогда не знаешь, чем обернётся.
Олег потёр руки, будто стряхивая остатки тревоги:
— Вот и я о том. Всё это — просто истории. А мы тут сидим, костёр горит, друзья рядом. Чего бояться?
Он подбросил в огонь ещё пару веток. Пламя взметнулось, озарив лица парней тёплым светом. Мельница по-прежнему чернела в темноте, но теперь её силуэт уже не казался таким угрожающим.
Саша глубоко вдохнул, потом выдохнул:
— Да, ты прав. Просто… слишком уж правдоподобно звучало.
— Потому что дед у Олега мастер рассказывать, — усмехнулся Егор.
И в этот момент сова снова заухала где-то в глубине леса — но теперь звук показался скорее забавным, чем пугающим. Парни переглянулись и рассмеялись.
Олег поднялся, потянулся, разминая затекшие плечи, и окинул взглядом остатки костра — пламя уже утихало, рассыпаясь искрами.
— Ну всё, парни, пора укладываться. Завтра рано вставать.
— И то верно, — подхватил Саша, торопливо собирая разбросанные вещи. — Что-то мы засиделись сегодня. Уже и глаза слипаются.
Олег усмехнулся, глядя, как друзья устраиваются в палатке:
— Зато как повеселились! Анекдот про шотландца я ещё долго вспоминать буду.
— Да уж, — Саша передёрнул плечами, но на лице его уже играла улыбка. — Хотя сначала было… не по себе.
Олег достал из рюкзака плед, встряхнул его:
— Вот видишь? Страхи — они как этот костёр: пока горит, всё ярко, страшно, тени пляшут. А как догорит — только зола остаётся. Пустое.
Саша улёгся, бросил взгляд в окошко палатки, где виднелось звёздное небо:
— А всё-таки красиво тут. Тихо. И звёзды такие яркие…
Егор зевнул, натягивая одеяло до подбородка:
— Это потому, что далеко от города. Тут воздух другой, и небо… Настоящее.
Олег прикрыл глаза, прислушиваясь к ночным звукам: далёкому уханью совы, шороху листвы, тихому потрескиванию остывающих углей. Всё это уже не пугало — наоборот, убаюкивало.
— Ладно, парни, — пробормотал он, погружаясь в дремоту. — Спокойной ночи.
— Спокойной, — отозвался Саша.
— Приятных снов, — добавил Егор, уже почти засыпая.
Лес окутала тишина, лишь изредка нарушаемая ночными шорохами. Костёр догорал, багровые угли укрылись пеплом. Вдали, над чёрными руинами мельницы, медленно поднималась луна, заливая всё вокруг холодным серебристым светом.
Олег уже засыпал, когда в полудрёме перед глазами вновь всплыл образ черноволосого мужчины — тот самый, что встретился им. Припомнился и его напарник: молчаливый, с цепким, недобрым взглядом.
«Что же им было надо?» — пронеслось в затухающем сознании.
Всё выглядело так буднично: их лодка пристала к берегу, черноволосый перекинулся с ребятами парой ничего не значащих фраз — про погоду, про клёв, про то, что «в этих местах рыба нынче хитрая». Но было в его манере что-то нарочитое, будто он нарочно тянул время, пока напарник незаметно осматривал их снаряжение.
Олег помнил, как тот второй, не говоря ни слова, скользнул взглядом по рюкзакам, по сложенному у борта веслу, по привязанной к лодке сумке с припасами. Тогда это показалось просто любопытством, но сейчас…
«Зачем они подплывали? — думал Олег, погружаясь в сон. — Случайные встречные? Или…»
Образ расплылся, смешался с отголосками вечерних рассказов. Мельница, костёр, смех друзей — всё слилось в пёструю череду видений.
И уже сквозь дрему ему почудилось, будто где-то далеко, за границей сна, тихо плеснула вода, словно чья-то лодка бесшумно скользнула мимо их стоянки.
Но это было последнее, что он успел осознать, прежде чем окончательно провалиться в глубокий, без сновидений, сон.
Продолжение следует...
Другие главы повести читайте в подборке
09.12.2025