Святой Климент Римский — небесный покровитель древнего Киева и всей Руси
25 ноября по старому стилю, то есть 8 декабря по новому, Церковь празднует память святого Климента, папы Римского. День этот в нашем календаре — особенный.
Культ святого Климента, четвертого папы римского, сосланного, по преданию, императором Траяном в город Херсонес в Крыму и принявшего там мученическую смерть около 101 года, получил исключительное распространение в древней Руси. Мощи святого около 989 года были перенесены князем Владимиром Святославичем, Крестителем Руси, из Херсонеса в Киев и впоследствии положены в киевской Десятиной церкви Пресвятой Богородицы. На два с половиной столетия, до разорения Киева татаро-монголами и разрушения Десятинной церкви в 1240 году, они стали едва ли не главной христианской святыней Киева и всей Русской земли.
Ярким свидетельством особого почитания святого Климента являются древнейшие русские сочинения о святом, и прежде всего, составленное в XI—XII веках «Чудо святого Климента, папы римского, о отрочати». Оно известно в двух редакциях — краткой, сохранившейся в списках XIV—XVII веков, и пространной, именуемой чаще «Словом на обновление Десятинной церкви». Последнее дошло до нас в копии XIX века, выполненной для князя М. А. Оболенского с принадлежавшего ему, но позднее пропавшего рукописного сборника XVI века. В обоих сочинениях святой Климент именуется «присным заступником» Русской земли, которая оказывается под особым его покровительством — как прежде покровительство святого простиралось на Рим и Херсонес.
Это сочинение, и прежде всего, его первоначальная, пространная редакция — «Слово на обновление Десятинной церкви» — сыграло без преувеличения выдающуюся роль в становлении древнерусской общественной мысли, отразив важнейший (возможно, даже начальный) этап в развитии «русской идеи» — обосновании особого места Руси в христианском мире как носительницы древнейшей христианской традиции, восходящей к апостольским временам. В какой-то мере оно предвосхитило знаменитую впоследствии идею Руси как «третьего Рима» — но не по известной схеме: «Рим — Константинополь — Москва», а по иному пути, очерченному святым Климентом: «Рим — Херсонес (Корсунь) — Киев».
Несколько эпизодов в истории святого прочно связали его с христианским миром древней Руси. Прежде всего, Климент принял мученическую смерть в Херсонесе (точнее, в море близ Херсонеса), а его мощи первоначально были погребены на одном из затопляемых морем островков — «в глубине моря», по выражению древнего агиографа. Иными словами, жизнь святого оборвалась в городе, не просто географически близком к Руси, но сыгравшем исключительную роль в ее христианизации.
Как известно, согласно «Повести временных лет» и многочисленным редакциям Жития святого Владимира, крещение киевского князя произошло именно в Херсонесе (Херсоне, Корсуни) вскоре после взятия города русскими войсками. И хотя летописная версия Крещения Руси ставится исследователями под сомнение, всё же значение Херсонеса в приобщении Руси к христианству трудно переоценить. Именно во время многомесячной осады города в 988—989 годах, по-видимому, окончательно произошел перелом в пользу христианства в сознании князя Владимира Святославича; именно в Корсуни произошло бракосочетание Владимира и византийской принцессы Анны, что символизировало вхождение русского князя в семью христианских правителей Европы; именно в Корсуни приняли крещение члены княжеской дружины; наконец, именно из Корсуни были вывезены христианские (и не только христианские) святыни, а также — что особенно важно — те священнослужители, которые и крестили киевлян и жителей ряда других русских городов.
По свидетельству греческого Мучения святого Климента, ежегодно в день празднования его памяти — 25 ноября — на семь дней море отступало, и для верующих открывался путь к чудесной нерукотворной церкви, «от Бога уготованной», где находилась гробница святого. Греческие, латинские, а затем и славянские и русские статьи рассказывают еще об одном чуде. Однажды в день празднования святому некие благочестивые супруги оставили по забывчивости возле гробницы своего сына — море сомкнулось, казалось бы, унеся его навсегда. Каково же было изумление горожан, когда ровно через год отрока нашли целым и невредимым: святитель чудесным образом сохранял его в течение всего этого времени, давал пищу и защищал от морских чудовищ.
Впоследствии, однако, ежегодное чудо отступления воды прекратилось. Почитание святого Климента в Херсонесе ослабло и почти совсем угасло. Когда в конце 860 года в город прибыл будущий просветитель славян Константин (в иночестве Кирилл) Философ, оказавшийся здесь в связи со своей миссией к хазарам, жители ничего не смогли рассказать ему ни о мученической кончине святого Климента, ни о местонахождении его гробницы.
Константин (Кирилл) и Мефодий сыграли исключительную роль в возрождении культа святого Климента Римского. При участии херсонесского духовенства и, по-видимому, клириков константинопольского патриаршего Софийского собора Константин организовал поиски мощей святого и 30 декабря 860 года (по версии латинских источников) или 30 января 861-го (по версии славянских) обрел их на одном из полузатопленных островков в море возле города. Мощи были торжественно внесены в город и положены сначала в «новозданем столпе» (городской башне) во имя святого Климента, затем в храме Святого Созонта близ городской стены, Святого Леонтия в самом городе и наконец в херсонесском кафедральном соборе.
Обретение мощей положило начало новому этапу в почитании святого не только в Херсонесе, но и во всем христианском мире. Часть мощей Константин забрал с собой. Сначала они были увезены в Константинополь, а затем сопровождали солунских братьев во время их миссии к моравским славянам. Об обстоятельствах обретения мощей подробно — хотя и с некоторыми противоречиями — рассказывается в нескольких источниках: Житии святого Константина Философа; письме его собеседника и современника римского прелата Анастасия Библиотекаря к Гаудериху, епископу Веллетрийскому; так называемой «Итальянской легенде» — переработке начала XII века сочинения Гаудериха об обретении мощей и перенесении их в Италию; а также в известном в славянских рукописях «Слове на пренесение мощем преславнаго Климента», автором которого считается сам Константин Философ.
Храмы в честь святого Климента строились повсюду, где проповедовали Константин и Мефодий, а затем их ученики, — в Моравии, Чехии, Болгарии, Венгрии. Культ святого охватил весь славянский мир. Можно предполагать, что именно в это время (и при участии если не самих солунских братьев, то их ближайших учеников) были переведены на славянский язык греческие и, возможно, латинские сочинения, посвященные святому Клименту.
Впоследствии мощи святого были перенесены Константином в Рим и положены в церкви, посвященной мученику. В 869 году в этой церкви был похоронен и сам Константин Философ.
Культ святого Климента, распространяясь по христианской Европе, как бы «обошел» Константинополь, где, кажется, не получил особого распространения. Во всяком случае, никаких следов оживления в почитании святого Климента в 60-е годы IX века и позже ни в Константинополе, ни в других городах Империи не заметно. За исключением же Константинополя распространение культа повторило маршрут движения солунских братьев: Херсонес — славянские земли — Рим. В обратной перспективе это отразило путь самого Климента Римского, его возвращение к месту своего первоначального пастырского служения.
Но если перенесение мощей святого Климента «от глубины моря» в Корсунь отмечалось в древней Руси, как и во всем славянском мире, как одно из значительных событий в судьбе римского святого, то последующее перенесение его мощей тем же Константином Философом в Рим (о чем сообщалось в таком авторитетном для древней Руси памятнике, как Житие Константина Философа) оказалось совсем не актуальным. Это легко объяснимо, ибо древняя Русь совершенно по-другому представляла себе судьбу мощей святого.
Главным, что связывало культ святого Климента с древней Русью, стало, конечно же, перенесение его мощей князем Владимиром Святославичем из Корсуни в Киев около 989 года. Об этом событии сообщает «Повесть временных лет» в статье 6496 (988) года, а также некоторые другие древнерусские памятники, в частности различные варианты Жития князя Владимира.
В летописи читаем: «Володимер же… поем царицю (Анну. — А. К.), и Настаса (Анастаса Корсунянина, впоследствии поставленного во главе киевской Десятинной церкви. — А. К.), и попы корсуньски с мощми святаго Климента и Фифа (вариант: Фива. — А. К.), ученика его, поима съсуды церковныя [и] иконы на благословенье себе»…
Наиболее же пространное, хотя и лишенное каких-либо фактических подробностей сообщение о перенесении мощей в Киев содержится в так называемом «Слове на обновление Десятинной церкви» — памятнике «Климентовского цикла»:
«Сего благороднаго благоверный праотець (князь Владимир. — А. К.), христолюбивый сий, поистине же мучениколюбец, со многим потщанием, пребольшею верою, оттуду бо дозде любезно и благочестно принесе твоя пречестныя мощи на освящение и спасение себе же и всему роду своему, рек же и стране нашей».
По-видимому, вскоре после освящения киевской Десятинной церкви Пресвятой Богородицы (996 год), возможно, в 1007 году, мощи святого Климента были положены в этой церкви, ставшей главным храмом Руси эпохи Владимира. На их присутствие здесь ко времени кончины Владимира (1015 год) указывает немецкий хронист начала XI века Титмар Мерзебургский, назвавший храм, где был похоронен Владимир (то есть Десятинную церковь), «церковью мученика Христова Климента». По всей вероятности, именно с мощами святого Климента и его ученика Фива были встречены в Киеве летом 1018 года вступившие в город польский князь Болеслав Храбрый и его зять, русский князь Святополк Окаянный, как об этом сообщает тот же Титмар («…прибывших (Болеслава и Святополка. — А. К.) с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города (Киева. — А. К.)»; перевод А. В. Назаренко).
О всеобщем почитании мощей святого Климента свидетельствует то же «Слово на обновление Десятинной церкви»:
«Людие добродушьствують, приходяще теплою верою к твоим христоносным костем, — обращается автор к святому, — святыню почръпающе и хваляще Бога, възвращаются во свояси, освящающа домы и храмы и телеса своя кроплением, и мажющася, и пиюща, приемлют здравие душам и телом твоими честными молитвами».
А чуть выше святой назван «присным заступником» «стране Рустей» и «венцом преукрашенным» «славному и честному граду нашему» (Киеву), которым «рустии князии хвалятся, святители ликуют, иереи веселятся, мниси (мнихи, то есть монахи. — А. К.) радуются».
Эти сведения находят подтверждение и в независимом от русской традиции латинском источнике. В 1048 году шалонский епископ Роже, направлявшийся на Русь для переговоров о браке французского короля Генриха I с княгиней Анной, дочерью киевского князя Ярослава Владимировича, выполнил особую просьбу прелата церкви Святой Марии в Реймсе Одальрика: разузнать, не в тех ли местах находится город Херсон, в котором святой Климент принял мученическую смерть, и как обстоят дела с почитанием здесь его памяти.
Епископ Роже побывал в Киеве, где своими глазами видел главы святого Климента и его ученика Фива (отметим точное совпадение его рассказа с летописной версией перенесения мощей именно этих двух святых в Киев), узнал историю их появления в Киеве (которая в его изложении сильно отличается от летописной) и отметил, что память святых «честно почитается» жителями города. Роже, очевидно, знал о нахождении мощей святого Климента также и в Риме, но самым естественным для средневекового человека способом согласовал обе версии. По его словам, первоначально мощи были перенесены в Рим папой Юлием (которому приписаны действия, на самом деле совершенные Константином Философом), а затем — в Киев князем Ярославом («королем Георгием»), которому приписаны действия, на самом деле совершенные его отцом Владимиром. Об этом французскому епископу рассказал будто бы сам князь Ярослав Владимирович. И хотя версия епископа Роже выглядит явно путаной и недостоверной, она всё же свидетельствует об особом почитании святого Климента княжеским семейством и лично князем Ярославом.
Так «русский сюжет» в посмертной истории римского святителя стал известен латинской агиографической литературе. Любопытно, что один из хронистов более позднего времени, автор «Саксонской всемирной хроники» (XIII век), очевидно, знавший о каких-то связях Климента с Русью, ошибочно решил, что святой принял смерть на Руси: рассказывая о ссылке Климента, он исправил свой источник, заменив название «Херсонес» на Русь.
По всей вероятности, в XI веке древняя Русь и сама являлась центром распространения Климентовского культа на соседние страны. Известно, что еще в 20-е годы XI века знаменитый норвежский конунг Олав Харальдссон (Олав Святой; годы правления: 1014/15—1028; ум.1030) построил в Нидаросе (Трондхейме) церковь Святого Климента, в которую позднее, в 1031 году, было перенесено его тело. Если мы вспомним о тесных связях, установившихся между Олавом и киевским князем Ярославом Мудрым (с 1019 года они находились в свойствé, будучи женаты на родных сестрах, а в 1029—1030 годах, после изгнания из Норвегии, Олав нашел временное убежище в Новгороде у Ярослава), то легко можем прийти к предположению, что частицы мощей, необходимые для освящения храма, были доставлены в Норвегию именно из Киева.
Особая роль святого Климента в истории Киевской Руси подтверждается и другими источниками. К сожалению, до нас не дошли росписи киевской Десятинной церкви. Однако сохранились выполненные в середине XI века, при князе Ярославе Владимировиче, мозаики киевского Софийского собора, среди которых в алтарной части присутствует и мозаичное изображение святого Климента. По словам крупнейшего отечественного искусствоведа В. Н. Лазарева, это изображение свидетельствует о «явном отступлении от принятого в Византии подбора святителей» и отражает местную традицию почитания святого.
Десятинная церковь и позднее продолжала оставаться естественным центром почитания святых мощей. Однако культ святого приобрел более широкое — общекиевское, а затем и общерусское — значение. Очень хорошо это видно на примере «Слова на обновление Десятинной церкви», автор которого говорит о перенесении «пречестных мощей» святого Климента князем Владимиром «на освящение и спасение себе же и всему роду своему, рек же и стране нашей». Авторская ремарка («рек же») примечательна. Она свидетельствует об определенном этапе в развитии культа святого, превращении его из небесного покровителя княжеского рода в покровителя всей «страны нашей». Вспомним, что в летописной статье 988 года сообщается о перенесении мощей тем же Владимиром лишь «на благословенье себе» без какого-либо упоминания не только о «стране нашей», но и о княжеском «роде».
Общецерковный и общегосударственный характер культа святого Климента ярко проявился в событиях 1147 года, когда по инициативе киевского князя Изяслава Мстиславича на киевскую митрополичью кафедру без санкции константинопольского патриархата был возведен митрополит Климент Смолятич. Поставление это было совершено с использованием мощей («главою») святого Климента, которые в данном случае воспринимались не просто как одна из реликвий, но как своего рода инсигния высшей церковной власти.
«А глава у нас есть святаго Климента, — говорил на собравшемся в Киеве церковном соборе черниговский епископ Онуфрий, — якож ставять греци рукою святаго Ивана (Иоанна Крестителя. — А. К.)»; «и тако сгадавше епископи главою святаго Климента поставиша митрополитом».
Каноническая обоснованность этого акта более чем сомнительна. (Прибывший в Киев летом 1156 года митрополит грек Константин подверг Климента церковному проклятию и признал незаконными все его деяния в качестве митрополита.) Ссылка же епископа Онуфрия на поставление в Византийской церкви «рукою святаго Ивана» кажется не вполне уместной: Византийская церковь не знала такого способа поставления архиереев. По-видимому, Онуфрий имел в виду нечто другое: использование десницы святого Иоанна Крестителя в обряде поставления на царство византийских императоров.
Современные исследователи по-разному относятся к такой возможности. Но даже если Онуфрий что-то напутал или, может быть, намеренно вводил в заблуждение участников собора, тем отчетливее проявился в его словах авторитет мощей святого Климента, использование которых должно было компенсировать отступление от канонических правил и заменить патриаршую хиротонию.
События 1147 года, по-видимому, послужили своеобразным толчком для дальнейшего развития культа святого Климента — уже за пределами Киева. В 1153 году новгородский архиепископ Нифонт — между прочим, наиболее решительный противник Климента Смолятича, не признавший его прав на митрополию, — заложил церковь Святого Климента в Старой Ладоге. (Позднейшая Новгородская Третья летопись сообщает под тем же годом о построении церкви Святого Климента и в самом Новгороде, на Иворовой улице, однако насколько достоверно это известие, сказать трудно.)
Как полагают, епископ Нифонт мог познакомиться с сочинениями, посвященными святому Клименту, и проникнуться особым почтением к этому мученику за веру во время своего вынужденного пребывания в Киеве в 1149 году, когда он, по воле князя Изяслава Мстиславича и митрополита Климента Смолятича, был заточен в киевском Печерском монастыре. Искусствоведы относят ко времени святительства Нифонта (предположительно, после его возвращения из Киева в Новгород в 1150 году) некоторые памятники новгородского искусства, так или иначе связанные с почитанием здесь святого Климента. В частности, речь идет о так называемой архангельской ставротеке — серебряном с позолотой ящичке для хранения частиц Креста Господня и мощей святых с уникальным изображением святого Климента, а также о росписях псковского Спасо-Мирожского монастыря (основанного также Нифонтом), среди которых, по наблюдениям современной исследовательницы О. Е. Этингоф, имеется житийный цикл святого Климента, включающий в себя эпизоды, известные по славянским сочинениям о святом.
После разорения Киева и разрушения киевской Десятинной церкви в 1240 году культ святого Климента начал угасать. Его продолжали чтить в Новгороде, в Северо-Восточной Руси (так, в средневековой Москве известны две церкви Святого Климента — в Чертолье и Замоскворечье). Но уже никогда культ святого Климента не имел такого выдающегося значения, как в Киевской Руси.
О судьбе мощей святого после разрушения киевской Десятинной церкви ничего определенного сказать нельзя. В настоящее время считается, что глава святого Климента находится в Дальних пещерах киевского Печерского монастыря. Однако такое отождествление одной из мироточивых глав из киевских пещер было предложено лишь в конце XIX века, и достоверность его вызывает сомнения. Частицы мощей святого Климента позднее оказались во многих местах — например, в новгородском Софийском соборе; в воздвизальном кресте 1494—1495 годов из Жировицкого монастыря в Литве, созданном, по всей видимости, в Смоленске; в напрестольном серебряном позлащенном кресте из Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге; и др. Наконец, мощи святого Климента являются одной из святынь Свято-Климентовского монастыря в Инкермане (под Севастополем, в Крыму); согласно местному монастырскому преданию, глава святого Климента была передана в монастырь из Киево-Печерской лавры и положена в церкви Святого Димитрия Солунского.
О судьбе же древнерусских письменных памятников, посвященных святому Клименту, и, в частности, о «Чуде святого Климента, папы римского, о отрочати» и «Слове на обновление Десятинной церкви», см. в моей статье «Древнейшие русские сочинения о св. Клименте Римском» (Очерки феодальной России. Вып. 11. М.; СПб., 2007. С. 3—110; то же: Исследования по истории домонгольской Руси. М.: Квадрига, 2014. С. 8—129).