А в апреле я умер, тихо сев на пенёк.
Шестьдесят вот отметил без помпы и шума.
Черный ворон крылом мне успеет махнуть,
Пролетая над домом угрюмо.
Не услышу я воя, по бабьи, в захлеб,
Не увижу я глаз перепуганных...
Только сыч вдруг заплачет у старых ворот,
Почерневших, на сваях неструганных.
Пронесется ли жизнь как немое кино?
Свет увижу в конце я туннеля?
Только холод вокруг, тишина, полумрак,
И колючие заросли, дикого хмеля.
Во хмелю жизнь прошла, в полупьяном бреду..
Для чего? Почему? Не отвечу...
Ну а те кто под руки куда-то ведут,
С кем опять вы готовите встречу?
У поганых болот, чьи то тени встают,
На опушке глухой, дом печальный...
Леший с ведьмой стаканы до края нальют,
Спи спокойно, бастард изначальный!
Молча выпьют, не чокаясь и не кривясь,
Запоют заунывную песню.
Захохочат шакалы во всю веселясь,
Ясно, что я уже не воскресну.
В придорожном шалмане снова ругань и дым,
Пляски дикие, пьяные драки.
Кто-то нехотя шепчет - смотри,
Это "братья" твои - вурдалаки!
Череда полуголых, бесстыжих девиц,
Облепили как "лакомство" мухи.
Снова голос - теперь вот сюда посмотри,
Это "сестры" твои - потаскухи!
О душе позаботится ты не сумел,
Мы ее у тебя забираем...
Сам осознанно выбрал судьбу,
Прозябать между Адом и Раем!