Моя тетя, выйдя замуж за француза в конце 70-х, привезла из своей новой жизни удивительную историю. Ее свекор работал в мэрии Сен-Тропе и лично участвовал в той авантюре, которая позже стала называться "Жандарм из Сен-Тропе". И то, что он рассказывал, было куда интереснее самого фильма.
Как кино спасло город
В начале 60-х Сен-Тропе был не роскошным курортом, а умирающей рыбацкой деревушкой. "Казна пуста, молодежь уезжает, туристов нет", - вспоминал свекор моей тети.
Мэр города, отчаявшись, пошел на риск. Из городского бюджета выделили деньги на съемки комедии. "Мы думали: либо выстрелит, либо окончательно разоримся", - говорил он.
Расчет оказался гениальным. После выхода фильма в Сен-Тропе хлынули туристы. Все хотели увидеть тот самый жандармский участок, ту самую набережную. "Гостиницы были забиты на годы вперед, - смеялся свекор. - Мы из банкротов превратились в золотое дно Франции".
Жербер - единственный сквозной герой
Кристиан Марин, игравший простодушного жандарма Жербера, стал душой всей франшизы. Пока другие актеры приходили и уходили, он оставался.
"Марин был абсолютно другим человеком в жизни - умным, ироничным, - рассказывала тетя со слов коллег актера. - Но он так вжился в роль, что зрители верили: он и правда такой простак".
Интересно, что в первых вариантах сценария Жербер был эпизодическим персонажем. Но режиссер Жан Жиро, увидев химию между Марином и де Фюнесом, стал увеличивать его роль. "Без Жербера Крюшо был бы просто ворчуном, - говорил Жиро. - А так у него есть над кем издеваться с любовью".
Песня, рожденная за ночь
Заглавную тему написали в авральном режиме. Композитору Раймону Лефевру и поэту Жан-Мишелю Риве дали сутки.
"Мы сидели в кафе на набережной, пили пастис и смотрели на прохожих, - вспоминал позже Рива. - И вдруг пришло: "Жандарм из Сен-Тропе, у него свой метод..." Просто описал то, что видел: важного маленького человека в форме".
Де Фюнесу песню принесли утром. Он прочитал текст, хмыкнул: "Ну что ж, спою про себя". И спел с такой серьезностью, что все поняли - это хит.
Мотоцикл, который стал кошмаром
Луи де Фюнес панически боялся мотоциклов. "Он говорил: "Эта железная кобыла меня убьет!" - вспоминал ассистент режиссера.
Но сцена была необходима. Де Фюнеса посадили на мотороллер, обещали, что его будут вести на тросе. Но трос лопнул.
"Я увидел, как Луи несется прямо на пальму, - рассказывал оператор. - Лицо у него было такое, будто он видит смерть". Каскадер успел перехватить руль в последний момент.
После этого де Фюнес объявил: "Или дублер, или меня здесь нет!" Все опасные кадры снимали с каскадером, а лицо де Фюнеса потом вставляли крупным планом.
Критика, которую не услышал народ
Французские критики обрушились на фильм. "Вульгарно!", "Оскорбление жандармерии!", "Пошлость!"
Особенно возмущались ветераны жандармерии. "Нам пришлось объяснять, что это комедия, а не документальное кино", - вздыхал режиссер.
Но народное признание перевесило. Зрители обожали именно эту "анархию" - возможность посмеяться над властью. В СССР фильм и вовсе стал культовым. Мой дядя, офицер милиции в отставке, как-то признался: "Мы с коллегами смотрели и думали: а ведь и у нас так бывает. Только смеяться боимся".
Почему эта комедия не стареет
Секрет "Жандарма" - в его удивительной человечности. Это не просто смех ради смеха. Это теплая, иногда грустная улыбка над самими собой. Над нашей важностью, глупостью, но и над нашей способностью оставаться людьми в любых обстоятельствах.
Когда я сейчас смотрю этот фильм, я вижу не просто комедию. Я вижу историю о том, как маленький человек с большими амбициями пытается сделать мир вокруг себя лучше. И пусть у него получается смешно - он старается. А это дорогого стоит.
Если Вам понравилась статья, поставьте лайк! Поддержите автора, подпишитесь на канал!
Тетя, живущая теперь в том самом Сен-Тропе, каждый год на Рождество включает "Жандарма". "Без этого фильма не было бы ни нашего города, ни моей семьи здесь", - говорит она. И действительно - иногда одно кино может изменить судьбу целого города.
А вы помните, как впервые увидели "Жандарма из Сен-Тропе"? Может, тоже мечтали попасть на ту самую набережную? Или подпевали де Фюнесу: "У него свой метод!"?