Лена знала, что Игорь слишком красив для неё. Когда они шли по улице, женские взгляды липли к нему, как осенние листья к мокрому асфальту. А потом скользили по ней — удивлённые, оценивающие. Она ловила этот немой вопрос: «Что он в ней нашёл?» Ответ был прост и страшен: нашёл обязанность. Тот самый «залёт», о котором десять лет спустя всё ещё шептались соседки на лавочке.
🔹 И вот однажды, когда Игорь, бряцая ключами, бросил: «Встретимся с Сергеем после работы, пивка пропустим», Лену пронзила острая, как игла, мысль. Не «он меня разлюбил», не «мне обидно». А - «он уйдёт».
— Игорек, а давай лучше дома? — голос её звучал странно тонко. — Я тебе и налью, и закуску красивую поставлю. Как в лучших домах! Ты только расслабься». Она уже хваталась за полотенце, будто стирая с воздуха саму возможность его ухода.
Он удивился, потом пожал плечами: «А почему бы и нет». Так родился их ритуал.
🔹 Тесная кухня в хрущёвке пахла теперь не просто борщом, а тминной водкой и маринованными огурцами. Лена, обычно молчаливая, за рюмкой расцветала. Вспоминала смешные случаи, гладила его по руке. А он, Игорь, с каждым стаканом становился мягче, добрее, ближе. Его глаза теряли беспокойный блеск, в них появлялась сонная уютная влага.
— Ты у меня самый лучший, — шептала она, наливая третью. — И никуда я тебя не отпущу.
— Да я и не рвусь, — бормотал он, уже не замечая, как стены кухни будто сдвигаются, становятся уютными и безопасными.
🔹 Она стала главным поставщиком «счастья». Бежала в ларёк, сжимая в потной ладони купюры.
— Лен, да я сам! — пытался возразить он вначале.
— Сиди, сиди, любимый! Ты устал. А на улице... ветер, простудишься.
«Ветер» — это было её кодовое слово для всех потенциальных опасностей: друзей, коллег, случайных прохожих женщин. Ветер, который может унести.
Однажды она завела речь о продаже гаража.
— Да ты с ума сошла! — впервые за долгое время в его голосе вспыхнул настоящий, не выпитый гнев. — Я его два года строил, каждый угол знаю!
Она отступила, испуганная. Поняла: гараж — это последняя крепость его мужского мира, туда лезть нельзя. 🔺Пусть лучше пьёт дома.
Их лица постепенно менялись. Цвет кожи стал землистым, под глазами залегли тени. От них пахло невидимым, но ощутимым шлейфом вчерашнего. Но Лена была счастлива. Он — здесь. Весь её. Их дети, умница-дочь и спокойный сын, выросли как-то сами по себе, вопреки, и теперь приезжали редко. Им было душно в этой пропитанной сладким ядом атмосфере. Лена же, встречая гостей, сияла:
◻️ — А мы с Игорем неразлучны! Совсем как голубки.
🔸 А вот Алла и Виктор были другой породы. «Золотая пара» — так их называли в городе. Она, Алла, лучший терапевт, с умными, спокойными глазами. Он, Виктор, директор успешного завода, с обаянием и хваткой. Их дом был образцом вкуса, их приёмы — событием. Но у Аллы был свой секрет, свой ночной кошмар наяву: тонкий, едва уловимый запах чужих духов на его пиджаке. Или внезапно отключённый телефон. Или взгляд, ускользающий в сторону.
◻️ Она не устраивала сцен. Она была слишком горда и умна для этого. Однажды, после особенно тяжёлого дня, когда подозрения сжали её сердце в ледяной ком, она поставила на стол не чай, а коньяк.
— Выпьешь? Мне кажется, нам обоим нужно... расслабиться.
Виктор удивлённо поднял бровь, но кивнул. Разговор в тот вечер не клеился. Но было странное облегчение в том, чтобы не говорить, а просто сидеть, приглушив боль тёплым, обжигающим глотком.
Это стало их молчаливым договором. Не выяснять отношения — забывать их. Не следить — быть рядом. Алкоголь был не врагом, а союзником, странным посредником, который сглаживал острые углы их раненого брака.
🔸 — Аллочка, давай закроем тему, — говорил Виктор, наливая. И они «закрывали». Снова и снова.
Он терял хватку на работе. Она — терпение с пациентами. Потом были первые выговоры, потом — увольнение. Их мир, такой яркий и прочный, дал трещину и стал стремительно рушиться. Теперь им не нужно было повода. Пили «просто так». Пили, потому что иначе надо было смотреть в глаза друг другу и признавать: всё кончено.
Их взрослый сын, Максим, приходил, ломился, угрожал:
— Пап, мам, вы с ума сошли! Клинику! Нужна помощь!
Алла смотрела на него пустым взглядом:
— Всё хорошо, сынок. Мы просто... устали. Виктор, поддержи меня.
🔺Виктора не стало холодным ноябрьским утром. Сердце. Алла пережила его ровно на год. Будто её жизненная сила была привязана к нему невидимой нитью, и, оборвавшись там, медленно гасила свечу здесь.
На поминках все говорили: «Какая пара была... Какие люди...» Их дочь, Катя, сидела в углу, не плача. Она просто смотрела в одну точку. Будто вместе с родителями умерла и её способность чувствовать. Она жила теперь в огромной, чистой, мёртвой квартире, где из каждого угла на неё смотрело призрачное эхо былого благополучия, перебродившего в горькую пустоту.
☑️ …А в тесной кухне Лены и Игоря по-прежнему горит свет. Там тепло, там налито, там он — её, целиком и полностью. Она поправляет ему тарелку, целует в макушку, и ей неважно, что за окном прошла целая жизнь.
💢 Она победила ветер. И даже не заметила, что победила, заперев себя в самом пекле — в маленьком, душном, выпитом раю, где любовь давно уже не дышит, а лишь хрипит, захлёбываясь собственным ядом.
Тамира СУГЛИНА.