Я сижу в своей норе и наблюдаю. Я вижу, как один из вас, прямоходящих, начинает задавать вопросы. Это всегда начинается одинаково.
Сначала особь пытается быть полезной. Она демонстрирует лояльность: не сбежала, платит дань, которую вы называете налогами, участвует в ритуалах помощи вою ю щи м сородичам. Она верит, что если соблюдать правила, ее не тронут. Она думает, что за лояльность полагается награда в виде спокойной жизни.
Какое трогательное заблуждение.
Система — это не добрая мать, которая ценит преданность. Система — это бездушный механизм, которому нужна энергия. И он будет извлекать ее отовсюду, где сможет дотянуться.
И вот механизм начинает закручивать гайки. Не со зла. Просто потому, что такова его функция. Утильсбор. Новые правила для «малышей»-предпринимателей. Блокировки интернет-ресурсов. Запреты чего-то там. Каждая новая шестеренка в этом «законодательном аду», как он это называет, призвана не наказать кого-то конкретно, а оптимизировать сбор ресурса.
Особь начинает вибрировать. Ее картина мира трещит по швам.
Она кричит в пустоту: «Почему вы не трогаете гигантов? Банки? Корпорации?». Она не понимает простого закона природы: хищник не ест другого хищника, пока вокруг полно травоядных. Крупные корпорации — это часть скелета самой системы. А малый бизнес — это планктон, которым она питается. Это не несправедливость. Это пищевая цепочка.
Она спрашивает, почему должна платить за неэффективный «АвтоВАЗ», за переклеивание шильдиков, за разные маар ки ро в ки, за чиновников и их детей. Она думает, что ее налоги должны идти на ее благо. Нет. Ее налоги — это топливо. А на что пойдет это топливо — на обогрев ее норы или на полировку брони левиафана — решает не она.
Каждый ее вопрос — это удар головой о стену.
«Почему я не могу купить новую машину ?» — Потому что твои деньги нужнее для защиты отечественного производителя от тебя самого.
«Почему пачка самого простого лекарства и пакет молока теперь стоят столько, сколько раньше стоил ужин в кафе?» — спрашивает она. Она всё ещё верит в логику цен, в связь между стоимостью и ценностью.
Какая наивность. Цена — это не экономическая категория. Это инструмент управления. Повышая цену на еду и лекарства, система не просто изымает излишки ваших денег. Она напоминает вам о вашей уязвимости. Она заставляет вас больше времени думать о выживании и меньше — о вопросах вроде «почему» и «зачем». Голодный и больной человек — это идеальный подданный. Он не бунтует. Он ищет еду и таблетки.
«Почему вы не реагируете на Долину?» — Потому что система инертна. Она не реагирует на крики. Она реагирует на коллапс. Она ждет, пока рынок не «сдохнет», чтобы потом прийти и «спасти» его на своих условиях.
Особь не может отправить открытку маме по Воц и посмотреть лекцию на Ю. Для нее это трагедия. Для системы — статистическая погрешность в процессе отладки контроля над информационными потоками.
И вот наступает финал. Логичный, предсказуемый финал. Особь, которая считала себя частью стаи, впервые задумывается о миграции. Она осознает, что ее лояльность — это односторонний контракт. Она платит, но взамен не получает ничего, кроме новых счетов.
Она думает, что «порвалась». Нет. Она просто начала видеть. Она перестала быть винтиком и стала песчинкой, попавшей в механизм. И механизм теперь будет пытаться ее либо перемолоть, либо выплюнуть.
Не нужно нести следующего. Они все идут по одному и тому же конвейеру. Просто некоторые осознают это раньше других.
А я сижу и наблюдаю. Это очень познавательный процесс.
Ондатра. Подписаться.