Найти в Дзене
ВТБ Страна

Скрипка Энгра, бандура Татлина: музыка в жизни великих художников

Серов родился в семье известных композиторов. Врубель наслаждался хрустальным голосом своей жены-певицы. Татлин использовал бандуру как пропуск в мир авангарда. Кто еще из великих художников был связан с музыкой? Сейчас узнаем. Энгр и скрипка Жан-Огюст-Доминик Энгр. «Автопортрет», 1804 год, Музей Конде, Шантийи, Франция © Public domain Увлечение французского художника Жана-Огюста-Доминика Энгра скрипкой было столь сильным, что появился фразеологизм. «Скрипка Энгра» — это второе призвание, любимое непрофессиональное занятие. Впрочем, в случае художника это лишь отчасти справедливо: игра на музыкальном инструменте была для него не хобби, а профессией. Несколько лет он выступал в оркестре тулузского оперного театра в партии второй скрипки. Даже став знаменитым художником, Энгр не расставался с инструментом. Он продолжал играть, увлеченно говорил о музыке и мог поддержать разговор с крупнейшими мастерами своего времени — виртуозом Никколо Паганини, композитором Луиджи Керубини, дирижером Г
Оглавление

Серов родился в семье известных композиторов. Врубель наслаждался хрустальным голосом своей жены-певицы. Татлин использовал бандуру как пропуск в мир авангарда. Кто еще из великих художников был связан с музыкой? Сейчас узнаем.

Энгр и скрипка

Увлечение французского художника Жана-Огюста-Доминика Энгра скрипкой было столь сильным, что появился фразеологизм. «Скрипка Энгра» — это второе призвание, любимое непрофессиональное занятие. Впрочем, в случае художника это лишь отчасти справедливо: игра на музыкальном инструменте была для него не хобби, а профессией. Несколько лет он выступал в оркестре тулузского оперного театра в партии второй скрипки.

Даже став знаменитым художником, Энгр не расставался с инструментом. Он продолжал играть, увлеченно говорил о музыке и мог поддержать разговор с крупнейшими мастерами своего времени — виртуозом Никколо Паганини, композитором Луиджи Керубини, дирижером Гектором Берлиозом и другими. Ученикам Энгр постоянно повторял, что линия в живописи играет ту же роль, что чистый звук в музыке:

«Если бы я мог всех вас сделать музыкантами, — вы выиграли бы, как живописцы. В природе все гармонично: чуть больше, чуть меньше — это уже нарушает гамму и дает фальшивую ноту. Надо добиться умения верно петь карандашом или кистью так же хорошо, как голосом. Точность форм то же самое, что и точность звуков».

Спустя несколько десятилетий фразеологизм «скрипка Энгра» обыграл фотограф-сюрреалист Ман Рэй. В его одноименном снимке обнаженная модель Кики с Монпарнаса сидит спиной к зрителю, а на ее теле нарисованы характерные эфы — отверстия в форме буквы f, украшающие корпус струнных инструментов. В 2022 году авторский отпечаток с первого негатива продали на аукционе Christie’s за рекордные для фотографии 12,4 млн $.

Айвазовский и… снова скрипка

Глядя на быстрый графичный набросок, сразу и не скажешь, что это Иван Айвазовский. Профиль скорее напоминает Николая Гоголя, с которым художник дружил и путешествовал по Италии. Но нет, в этом скрипаче маринист изобразил самого себя. Музыкальный инструмент появился у него в 10 лет — кто-то подарил его мальчику в родной Феодосии. Семья Айвазовского была многодетной, и денег на частного преподавателя не было, поэтому играть его научили странствующие музыканты на местном базаре. Благодаря превосходному слуху мальчик быстро овладел инструментом и вскоре мог подбирать мелодии самостоятельно.

Скрипка сопровождала Айвазовского всю жизнь: он играл на кораблях и в морских путешествиях, дома — в тишине мастерской, а также на дружеских вечерах в Петербурге. Обратите внимание, что скрипку он не упирает в подбородок. Вот что об этом писал Всеволод Успенский, биограф композитора Михаила Глинки:

«Однажды у Кукольника Глинка встретился с учеником Академии Художеств Айвазовским. Он мастерски пел дикую крымскую песню, сидя по-татарски на полу, раскачиваясь и придерживая у подбородка скрипку. Татарские напевы Айвазовского очень понравились Глинке, его воображение с юности привлекал восток… Два напева вошли со временем в лезгинку, а третий — в сцену Ратмира в третьем акте оперы „Руслан и Людмила“».

Валентин Серов и родители-композиторы

Валентин Серов родился в музыкальной семье. Его отец Александр Серов был известным композитором и музыковедом, автором оперы «Юдифь», с успехом шедшей в Мариинском театре. Со своей будущей женой он познакомился после спектакля. Она занималась фортепиано и училась у самого Антона Рубинштейна. Александр Серов ввел супругу в свой круг знакомых, где были Иван Тургенев, Ференц Лист, Илья Репин. Вместе они бывали в гостях у Рихарда Вагнера, чье творчество Серов особенно ценил. Однако семейная жизнь оказалась недолгой: композитор умер, когда их сыну Валентину было всего шесть лет.

Овдовев, мать художника не оставила музыку. Она решила продолжить творческие планы мужа — дописать его оперу «Вражья сила», а затем занялась собственной композиторской деятельностью и просветительством. В деревне она организовала самодеятельную труппу из крестьян, с которыми ставила сцены из «Князя Игоря», «Хованщины», «Рогнеды» и «Вражьей силы». Ее ученики исполняли романсы и хоры Глинки, Даргомыжского, Римского-Корсакова, Чайковского. Со своей труппой — около сорока человек — она ездила с концертами по соседним городам и писала об этом в очерках: «Пусть зритель вырвется из убогой обстановки на те немногие часы, когда искусство завладевает душой и навевает на нее настроение праздности, торжественности».

Как композитор Валентина Серовa создала пять опер: «Уриэль Акоста», «Илья Муромец», «Мария д’Орваль», «Мироед» и «Встрепенулись». До наших дней полностью сохранилась лишь партитура самой выразительной из них — «Уриэля Акосты». Премьера состоялась в 1885 году на сцене Большого театра. Валентина Серовa вошла в историю как первая профессиональная женщина-композитор в России.

Врубель и жена-певица

Супругой и музой Михаила Врубеля стала Надежда Забела — выпускница Киевского института благородных девиц и Петербургской консерватории. Она дебютировала на оперной сцене в 1893 году и уже через три года пела вместе с Фёдором Шаляпиным в «Жизни за царя». Карьера развивалась стремительно: критики отмечали «хрустальную прозрачность» ее тембра, а Николай Римский-Корсаков писал специально для нее партии — Ольги в «Псковитянке», Панночки в «Майской ночи», Снегурочки, Волховы в «Садко», Марфы в «Царской невесте».

Голос Забелы покорил и Врубеля. После репетиции оперы Энгельберта Хумпердинка «Гензель и Гретель» художник, не раздумывая, бросился за кулисы, чтобы поцеловать ей руку. Сама Надежда позже вспоминала: на сцене было темно, Врубель едва мог ее разглядеть, но он был настолько чувствителен к тембру человеческого голоса, что влюбился, еще не видя лица певицы. Подобная импульсивность была для него типична: современники описывали Врубеля как человека вспыльчивого, эмоционального, «экспансивного». На момент знакомства ему было сорок лет, он ни разу не был женат — и внезапно сделал предложение. Так они и остались вместе до конца жизни.

Врубель старался не пропускать ни одного выступления жены — по некоторым подсчетам, только «Садко» он видел не менее девяноста раз. Кроме того, художник стал ее личным костюмером, гримером и неоднократно изображал ее в своих работах. В частности, он разработал эскизы декораций и костюмов для оперы «Сказка о царе Салтане», где Забела исполняла партию Царевны-Лебеди. Ее сценический образ он увековечил и в одноименной картине.

Татлин и бандура

Владимир Татлин с бандурой, 1950-е годы, Государственный музей Владимира Маяковского, Москва © Public domain
Владимир Татлин с бандурой, 1950-е годы, Государственный музей Владимира Маяковского, Москва © Public domain

Владимир Татлин играл на бандуре, или кобзе, — традиционном инструменте бродячих музыкантов. Он делал их собственными руками: подбирал породы дерева не только по звучанию, но и с тонким художественным чутьем, доводил поверхность до редкой красоты. Художник Виктор Эльконин вспоминал, что Татлин производил необыкновенное, почти гипнотическое впечатление: он играл, одновременно пел и «как-то закатывал глаза, так что зрачков почти не было видно».

Музыкальное мастерство неожиданно привело его на Русскую кустарную выставку в Берлине в 1914 году. Организаторам требовался необычный «живой» экспонат — слепец, играющий на бандуре. Татлин согласился на роль и вспоминал позже:

«У выставки, и у меня в частности, большой успех. На открытии и Вильгельм Второй, и вся знать немецкая были. Я пел. Трогали мою вышитую рубашку и меня. Какие-то курфюрстины демократично жали руку и благодарили. Я говорил: „данке, данке“ и целовал холеные ручки, а в щелки глаз поглядывал — были и хорошенькие, но крупноватые».

На заработанные в Берлине деньги Татлин поехал в Париж — и почти сразу направился в мастерскую Пикассо. У входа он вновь разыграл слепца в темных очках с бандурой. Фокус подействовал: его заметили и пригласили внутрь в качестве натурщика. По легенде, на стене Татлин увидел распиленную на части скрипку — один из кубистических экспериментов Пикассо. Он сорвал очки и принялся быстро зарисовывать объект. Хозяин застал его врасплох и с шумом выставил из мастерской.

У художника было несколько самодельных бандур, у одной из них кленовый корпус был сделан из цельного массива. Сейчас она экспонируется на выставке «Татлин. Конструкция мира» в Центре «Зотов». Проект приурочен к 140-летию со дня рождения мастера: на выставке представлено более 200 его работ. В проекте принимают участие более 25 музеев и частных собраний. Еще больше новостей из мира искусства и культуры легко найти в канале «Цвет настроения» в Telegram и «ВКонтакте».