Брюс Стерлинг - один из основателей киберпанка. Его статьи часто печатают в таких журналах, как Newsweek, Fortune и Wired. В неслучайном 1999 году писатель был удостоен премии Хьюго за лучшее научно-фантастическое произведение в жанре рассказа, а именно «Такламакан», из цикла «Чаттануга».
Мы помним и знаем, что знаменитый по всему земному шару политический деятель Сурков плевать хотел на инструкции Госнаркоконтроля, согласно которым книга Мэтью Колина "Измененное состояние. История экстази и рейв-культуры" пропагандирует наркотики и подлежит изъятию отовсюду,— на полке Суркова эта книга стоит вполне спокойно.
Брюс Стерлинг был в России легендарной осенью 1997 года. Благодаря журналу Информаторы Шума Цунами один из отцов-основателей течения киберпанк встречается с русским читателем снова.
Прав Михаил Успенский, один из величайших прозаиков девяностых годов, что киберпанк является для нас одним из важнейших жанров, чтобы уродливая литературная мода не разорвала нас на куски.
Лето. Август 2025. Влад Лебедев и Арина Карташева. Перевод с английского.
А.К.: Что вы думаете о высказывании о том, что прогресс жанра научной фантастики определяется страхом человека перед будущим и стремлением к контролю?
B.S.: *Возможно, это было правдой сто лет тому назад, или будет правдой сто лет тому вперед.
Я бы не сказал, что жанр "прогрессирует". Я бы даже не сказал, что литература в целом "прогрессирует", не говоря уже о жанре. Уж сильно у писателей много страха и контроля.
А.К.: Что для вас важнее как для писателя: раскрывать реальность или предсказывать будущее? Так ли важно гнаться за предсказаниями? Например, от русского писателя В. О. Пелевина постоянно ожидают пророчеств.
B.S.: Лично я сторонник быть *пророком*, но это туманное и интимное занятие. Например, вы можете написать научно-фантастический роман в 1988 году, в котором довольно подробно рассказывается о событиях 1999 года, но проходит немного времени, и люди просто забывают об этом.
Я заметил, что люди обычно хотят, чтобы я *пророчествовал*, но не хотят, чтобы я раскрывал им, что такое "реальность". Они знают, что я слежу за тенденциями, но не считают меня метафизиком.
А.К.: Киберпанк - это жанр или метод?
B.S.: Я думаю, что это субкультура. Мне интересно познакомиться с киберпанками, которые не читают научную фантастику. Как правило, это музыканты, геймеры или мелкие электронные преступники. Венчурный капиталист-миллиардер Марк Андриссен, как известно, называет себя "киберпанком".
А.К.: Я знаю, что вы когда-то писали репортажи о хакерах. Как вы думаете, почему серьезные преступления против человека все еще распространены в век компьютерных технологий?
B.S.: *Преступность* - это странное предприятие. Когда это узаконено и этого днем или ночью не увидеть, не пощупать, то это игнорируется и никто даже не называет это *преступлением*.
Это золотой век хакерской преступности, но на самом деле это не вызывает паники среди общественности. В одном месте совершаются серьезные преступления, которые игнорируются или легализуются в другом. Преступников часто отправляют в тюрьму, но они редко оказываются в тюрьме за самое худшее, что они совершили; вместо этого их осуждают в суде за то, что удобно доказать в суде, или они заключают сделку о признании вины, чтобы их обвинили в каком-то другом, менее тяжком преступлении, чем то, которое они совершили на самом деле.
Я никогда не видел, чтобы полиция или правоохранительные органы объявляли о победе над *преступностью*. Группировки и их деятельность просто прекращаются, уходя,исчезая сами собой. И на их места приходят новые люди, новые сотрудники банд. Преступность почему-то всегда существует.
А.К.: Как вы думаете, какие ситуации указывают на то, что общество еще не готово принять прогресс?
B.S.: Что ж, «прогресс» для отдельного человека - это состариться и умереть. Если я умру и освобожу место для вас, ребятки, это будет прогрессивно и приятно, но если вы стоите на пути прогресса, вы старомодны и вам нужно умереть, то вам это не очень понравится.
А.К.: Тарковский снял фильм по книге Станислава Лема. Но Станислава Лема всегда интересовал конфликт между человеком и технологией, с которым сталкивается человек на пути к научно-техническому прогрессу, в то время как Тарковский в этом фильме поставил во главу угла совершенно другую идею - идею о том, что технология всегда останется технологией, в то время как человеку нужен человеку, и освоение космоса меркнет по сравнению с проблемой личных взаимоотношений между людьми. Из-за этого Лем был очень зол на Тарковского.
B.S.: Лем постоянно злился на людей. Оцените этот конфликт со своей позиции! Как бы вы поступили на месте Станислава Лема? Сталкивались ли вы с людьми, которые говорили -, «техника всегда будет техникой, а человеку нужен человек», - и что бы вы им ответили? Наверное дали бы по морде, чтобы жизнь сахаром не казалась.
Лично я бы сказал: «Пусть Тарковский остается Тарковским». Если Лем захотел бы снять фильм, который ему понравился, ему следовало попробовать стать кинорежиссером. Вы можете писать роман в одиночестве в комнате, но великие фильмы - это общая стройка и это очень сложное предприятие.
А.К.: Как вы оцениваете появление нейронных сетей? Считаете ли вы, что если нейронной сети предоставить равные права с человеком, это может иметь негативные последствия для человечества, подобные описанным выше? Считаете ли вы этот конфликт актуальным?
B.S.: Я не думаю, что нейронные сети имеют большой смысл в качестве юридических лиц, потому что они живут недолго. Они не являются стабильными объектами, у них есть первая, вторая и третья версии. Никого совершенно не интересует юридическая наука о том, что нейронные сети наносят вред другим нейронным сетям. Если бы они были серьезными социальными субъектами, вам пришлось бы контролировать и регулировать их поведение по отношению друг к другу. Абсолютно никого это не волнует.
А.К.: Как вы относитесь к процессу написания текстов? Есть ли у вас распорядок? Требует ли ваша работа четкой организации?
B.S.: *За 50 лет писательской деятельности у меня выработалось много интересных привычек. В творческой работе последовательность меня не интересует. Кажется, я добиваюсь наилучших творческих результатов, когда не уверен в том, что делаю.
Я считаю, что четкая организация - это дар, но я склонен к стилизации. Если мне нужна четкая структура, я могу просто позаимствовать ее. Иногда я пишу пародии, где очевидно, что я их украл, но обычно этого никто не замечает. Если бы я написал рассказ о Викторе Пелевине... к слову, а ведь на самом деле я написал рассказ о Викторе Пелевине, это в моем романе «Zeitgeist (Дух времени)», это роман 2000го года из цикла «Легги Старлиц». Там один из русских персонажей книги жалуется: "Это прямо как рассказ о Викторе Пелевине!" Никто, включая Виктора Пелевина, никогда этого не замечал и не жаловался.
В.Л.: Вдохновляют ли вас современные научные технологии и изобретения? Или конфликты, которые связаны с их появлением?
B.S.: *О да. Я чрезвычайно увлечен этим: социальная история технологий, культура дизайна, материальная культура, новые материалы, новые методы производства - я изучаю их каждый день. Может вы читали роман Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга «Машина различий». В этой книге сотни изобретений, это что-то вроде каталога нужных вещей в стиле стимпанк.
А.К.: Как вы думаете, в чем сегодня заключается суть конфликта между человеком и технологией?
B.S.: Что ж, наихудшим "конфликтом между человеком и технологией", безусловно, является изменение климата, но масштабный глобальный ущерб окружающей среде и массовое вымирание не рассматриваются в контексте вашего вопроса.
В.Л.: Когда в 1990-х годах экранизировали киберпанк, в фильмах звучал индастриал-рок и брейкбит, но все это - знамена времени. Каким автор видит саундтрек к киберпанковской антиутопии?
B.S.: Да ладно, я тоже музыкальный критик, поэтому провожу много времени, внимательно слушая музыку, которая мне на самом деле не нравится. Мой любимый музыкант, скорее всего , Дюк Эллингтон, но не все его музыкальные пьесы подходят для киберпанка.
В.Л.: Кто ваши любимые писатели?
B.S.: * Мне нравятся писатели, которые умерли несколько сотен лет назад.
В.Л.: У вас есть любимые фильмы?
B.S.: Я большой поклонник "Аэлиты" Якова Протазанова. Я не пишу для кино и не являюсь "киношником", но я смотрю довольно много немого кино. Возможно, я даже являюсь экспертом по итальянскому немому кино. Вероятно, в мире не найдется и сотни людей, которые посмотрели бы столько итальянского немого кино, сколько я. У меня даже нет "любимых фильмов", я просто стараюсь смотреть их все, любой фрагмент итальянского немого кино, который был заново открыт и обнародован.
В.Л.: Кто ваши любимые музыканты?
Я слушаю много Брайана Ино и Шопена, исторически "раннюю музыку" и ранние джазовые записи, но я бы не сказал, что у меня есть "любимые". Я очень интересуюсь музыкантами, их жизнью и карьерой. "Что бы ни случилось с музыкантами, это случится со всеми".
Лето. 19.08.2025. Спрашивали: Влад Лебедев, Арина Карташева. Перевод: Ольга Тюльпанова.
