Ранним солнечным утром электричка привезла нас из Петербурга в Комарово. Первое, что мы сделали, высадившись на станции — заглянули в магазинчик и купили по мороженому. Путешествие начиналось в лучших традициях — со вкуса пломбира и предвкушения новых впечатлений!
И впечатления были! Они начались сразу же, когда гостеприимная, наполненная утренней прохладой улочка одарила нас одуряющим ароматом хвои. Стройные сосны торжественными колоннами возвышались по сторонам, и на обочине мы увидели умилительный знак: «Осторожно, ёжики!»
Комарово — дачный посёлок в лесу… И чудесные деревянные домики — словно сказочные теремки, среди густой зелени. Мы затормозили в весёлом потрясении: один из домиков ограждал сногсшибательный забор, состоящий — из лыж! Из самых разных лыж, всех цветов, конструкций и размеров! Андрей засмеялся: ни один лыжник тут не прошёл… Рядом затормозила пара велосипедистов, разинули рты не хуже нас. Хозяин домика явно человек с выдумкой и юмором!
Потом нам повстречался ещё один замечательный теремок — дача писателя Евгения Чирикова — красивый двухэтажный дом с башенкой. Правда, разглядеть его за забором и в лесу — не так-то просто.
И, куда ни глянь, повсюду радовали взор аутентичные деревянные домики. Попадались и черепичные крыши, засыпанные хвоей. Всё это живо напомнило нам Светлогорск — разве что ландшафт тут ровный, без дюнных светлогорских вверх-внизов…
Мы шагали, наслаждаясь запахами хвои — сосновой и еловой, и в эту симфонию вплетались иной раз волшебные нотки цветущей сирени. Настоящей, правильной, аромат которой лучше всех запахов на свете… Деревянные домики постепенно сменялись современными, комфортабельными особняками, и эти лесные дворцы тоже были прекрасны, и гулять по этим улочкам было сплошным удовольствием.
Мы отыскали почти на краю посёлка уютный уголок — «Дачу писателей». В одной из этих дач с 1955 по 1965 год жила Анна Ахматова. Литфонд предоставил ей маленький домик, который она сама называла «Будкой». А в другой даче братья Стругацкие в начале 1970-х написали «Пикник на обочине», а потом и сценарий для фильма «Сталкер». От мысли об этом Комарово стремительно делался для нас ближе — как некогда случилось это с Коктебелем после знакомства с милым нашим сердцам Максом Волошиным…
Улочка закончилась у порога леса. И мы вошли под сень сосен и ёлок, дивясь красоте деревьев и пышного зелёного ковра под ногами. Еловые лапы щеголяли очаровательными, нежными юными побегами — и мы опять залюбовались ими, как совсем недавно на улицах посёлка, где вдоль заборов сплошной пушистой стенкой росли молодые ёлочки…
Под ногами нашими стелился роскошный мох, и пышный черничник изобиловал ягодами. Увы — тоже пока ещё зелёными…
Мы пошли через лес по тропинке, и некоторое время спустя выбрались на дорогу. Путь наш теперь лежал к храму Луки Крымского.
Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий
18 (27).IV.77 — 19 (11).VI.61
Доктор медицины, профессор хирургии, лауреат.
Такая надпись была высечена на надгробии Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Судьба этого человека потрясла нас. Врач, исследователь, хирург, автор трудов по анестезиологии гнойной хирургии, лареат Сталинской премии — он был одновременно убеждённым православным христианином. Епископ Русской православной церкви: с апреля 1946 года — архиепископ Симферопольский и Крымский, доктор богословия. Несмотря на бесконечные доносы, аресты и ссылки Лука Крымский оставался верен и своему христианскому служению, и служению на врачебной стезе. Практикующий хирург, он участвовал в земской работе, во времена эпидемий брал на себя поездки по районам. Позднее его высокий профессионализм не раз становился причиной тому, что намерения лишить его врачебной практики из-за пастырской деятельности терпели крах.
В начале Великой Отечественной войны находившийся в ссылке Войно-Ясенецкий отправил Михаилу Калинину телеграмму: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука». И в сентябре 1941 г. Войно-Ясенецкого назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакуационного госпиталя № 1515. Он работал по 8—9 часов, делая 3—4 операции в день, и каждое утро молился в пригородном лесу. За участие в Великой Отечественной войне был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг».
В 2000 году Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий был канонизирован Русской православной церковью как священноисповедник.
Мы посетили храм, и унесли из него маленькие иконки с изображением Рождества и Святого Семейства и с частицами Святой земли. А потом отправились на Комаровское кладбище, чтобы поклониться могилам Анны Ахматовой и Сергея Курёхина. Отыскали могилы Виктора Резникова и его супруги, Андрея Краско. Жаль, не нашли оригинальное надгробие Ивана Ефремова — видели его в интернете. Вообще, бродя по некрополю, мы повстречали много известных фамилий: Жорес Алфёров, Михаил Сомов, Дмитрий Лихачёв, Геннадий Гор, Натан Альтман...
Старое, тенистое кладбище под сенью высоких дерев было полно лесных запахов и какого-то странного, завораживающего покоя. Мы бродили словно по иномирью. Словно и не могильные памятники разглядывали вовсе, а отпечатки какой-то иной жизни. Будто сквозь алхимию старых фотографий к нам просачивалось что-то и знакомое, и невозможное. То ли из прошлого, то ли из будущего… И, уже выйдя за ограду кладбища, мы всё оборачивались, всё вглядывались внутрь сквозь металлические прутья и древесные стволы.
Озёрная улица повела нас дальше через лес — в заказник, к Щучьему озеру. Чудная дорога, обступаемая замечательным лесом! Мы шли, вглядываясь в его волшебную глубину, навевающую воспоминания о рисунках Билибина и картинах Васнецова. Бесконечно фотографировали, и всё не могли надивиться дремучей лесной красоте.
Время от времени лес пересекали ручейки, заросшие ярко-зелёной травой. Вода в ручейках имела густой красно-коричневый цвет, напоминающий цвет нарзанных источников в окрестностях Кисловодска. Но здесь такой цвет воде придают торфяники.
Нагулявшись вволю и нанюхавшись хвои, мы наконец увидели впереди просвет среди деревьев и синюю поверхность Щучьего озера. Утренняя прохлада давно сменилась совсем летним теплом.
На пляже народ вовсю загорал и купался. А над пляжем в кроне высоченной сосны висел застрявший сиреневокрылый змей. Мы пошли вдоль берега вправо, наблюдая, как отдыхающий люд активно готовится к пикникам, не взирая на запретительные таблички по пути и у озера.
Кто-то купался, кто-то сидел на берегу. В воде плавали кубышки, и утиная стайка умилительно плескалась на отмели, щеголяя ярким оперением среди солнечного мерцания янтарного цвета воды.
Мы залюбовались селезнями — с роскошными головами, отливающими самоцветным блеском.
Когда Лена присела на лавочку посреди прибрежной полянки, селезни бойко выпрыгнули из воды и с откровенно требовательным видом приблизились — видимо, рассчитывая, что вот-вот из Лениных рук им явится некое явство-лакомство. А потом, обиженно крякая, улетели в сторону озера — когда поняли, что угощения таки не будет.
Мы огибали озеро, и в конце концов вышли к симпатичной заводи. Там и устроили привал.
Послушали пение птиц, немного перекусили, и очень славно посидели. Успели как раз до того, как молодёжь на берегу с организованным для пикника местом завела очень громкую музыку. К счастью, мы уже спели собраться — и отправились в обратный путь, так как программа на этот день у нас была ещё обширной.
Было бы неплохо когда-нибудь обогнуть Щучье озеро по периметру. Да и вообще, здорово было бы приехать в это место, когда поспеет черника. Но поскольку к середине июня ягоды ещё не поспели, мы просто с наслаждением брели сквозь черничники, иногда вспоминая про фотоаппараты. Лес был потрясающе красив и сказочен, словно с картин Шишкина.
Срезав изрядный кусок дороги по лесу, мы вернулись на Озёрную улицу, и прежней дорогой отправились в Комарово, радуясь тому, что приехали ранним утром и застали волшебный свет по дороге к Щучьему озеру. Теперь дело двигалось к полудню, и полуденный свет делал всё вокруг чуть проще и слегка выбеливал краски. Самое время отправиться в местный музей…
14 июня 2025 г.