С детства помните сочельник,
Этот детский день из дней?
Пахнет смолкой свежий ельник
Из незапертых сеней.
Все звонят из лавок люди,
Нянька ходит часто вниз,
А на кухне в плоском блюде
Разварной миндальный рис.
Солнце яблоком сгорает
За узором льдистых лап.
Мама вещи прибирает
Да скрипит заветный шкап.
В зале все необычайно,
Не пускают никого,
Ах, условленная тайна!
Все — известно, все ново!..
Михаил Кузмин. Елка. 1916 г.
Елка как дерево
Ель как символ Рождества и Нового года подарила миру... Германия. У германских племен на протяжении веков священным деревом был дуб, как у греков – кипарис, у кельтов – омела, у славян – береза. Но примерно в 800 году после Рождества Христова, во времена христианизации материковой Европы, произошло одно легендарное событие!
Английский миссионер кардинал Бонифатий в доказательство бессилия языческой веры «срубил священный дуб Тора, и на его месте выросла ель, называвшаяся с тех пор соответственно случаю «древо Иисуса». Этот момент можно считать днем появления ели на большой исторической сцене.
А еще через 700 лет после этого, в 1512 году, реформатор церкви, «отец» немецкого протестантизма Мартин Лютер придумал наряжать зеленую ель маленькими свечками – образами небесных звезд, а ее макушку – большой яркой звездой в память о звезде вифлеемской, той самой, которая указала путь волхвам к младенцу Иисусу. Постепенно вместе с распространением протестантизма обычай наряжать рождественское дерево добрался до Франции, Швейцарии, Англии. А затем проник и в Россию через «окно в Европу» – Петербург, в котором было очень много немцев-лютеран.
Елка как символ
Император Петр I сначала перенес Новый год с 1 сентября, как его отмечала древняя Византия, на 1 января, как его праздновала современная Европа. А потом и вовсе приказал веселиться всем непременно на немецкий манер: украшать дома «Weihnachtsbaum» – рождественским деревом, ходить в гости и дарить друг другу подарки. Традиция прижилась не скоро, выполнять царский приказ русский народ не стремился – уж больно было чуднО...
Причин сопротивляться елке и как предмету, и как новогоднему ритуалу было достаточно.
- Во-первых, и это самое главное – главным праздником в православии является Пасха, Воскресенье Христово, а вовсе не Рождество. Его отмечали, но исключительно церковно – ходили в храм, разговлялись после поста, а после устраивали любимые гуляния – Святки. Они длились до самого Крещения. Это было время колядок, ряженых и гаданий – елкам в святочном расписании места просто не было.
- Во-вторых, священным деревом на Руси испокон веку была береза. Ель в архаичном сознании была деревом мертвым (неслучайно до сих пор «последний путь» усыпают еловыми ветками).
- И, в-третьих, ель воспринималась как атрибут светского Нового года, который самая консервативная часть общества вообще не отмечала, в том числе потому что два праздника подряд – слишком затратно.
Но постепенно городская культура проникала повсюду, а с ней и новые привычки.
По-настоящему своей елка стала в России только во второй половине 19 века. Сначала ее наряжали императоры, потом – самые богатые придворные на балах, затем – все остальные.
К 20 веку елка стояла в каждом доме – провинциального дворянства, мещан, городской интеллигенции, чиновников, профессуры. Позже всего мода проникла в купеческую среду и в деревни, к крестьянам.
…Все довольны, старый, малый,
Поцелуи, радость, смех.
И дрожит на ленте алой
Позолоченный орех.
Не ушли минуты эти,
Только спрятаны в комод.
Люди все бывают дети
Хоть однажды в долгий год.
Незаслуженного дара
Ждем у запертых дверей:
Неизвестного гусара
И зеленых егерей.
Иглы мелкой ели колки,
Сумрак голубой глубок,
Прилетит ли к нашей елке
Белокрылый голубок?..
Елка как объект
Елочный канон складывался на протяжении всего 19 века. В 1816 году, когда Эрнст Теодор Амадей Гоффман написал свой шедевр «Щелкунчик и Мышиный король», в Российской империи детства как явления еще не существовало – для детей не писали книг, им не дарили дорогих подарков, их вообще не очень замечали. Маленькие Пушкин и Лермонтов елок не знали. Хоть Александр Сергеевич и напишет про «детский праздник», а Михаил Юрьевич про маскарад, это были еще не елки.
Невозможно сказать, какую роль в перемене отношения к ели сыграл перевод в 1835 году «Щелкунчика» на русский язык, но именно с 1840-х годов в России начинается настоящая «елочная лихорадка». В 1852 году в здании петербургского Екатерингофского вокзала устраивается первая публичная елка! Петербургские и московские газеты наперебой пишут о «немецком обычае» с перечислением восхитительных елочных украшений: сластей, фонариков, золоченых орехов и восковых свечей. Начинается другая эпоха – отныне Новый год не будет прежним.
Но страна еще была прежней, и промышленное производство не могло обеспечить новогодним реквизитом всех – украшения были очень дороги. И тогда создание елочных украшений стало отдельным этапом праздника – семьи дворян, мещан, духовенства и купцов усаживались в декабре мастерить бумажные гирлянды, ватных зайцев и ангелов из папье-маше.
До второй половины 20 века домашние елки еще нередко были украшены самодельными игрушками, сладостями, орехами и мандаринами. Многие семьи делают украшения сами до сих пор, и это тоже – часть праздничного ритуала.
К 20 веку, с развитием промышленности и торговли, в Российской империи складывается настоящий новогодний сервис: возникают елочные базары, массовое производство и импорт игрушек, доставка заказов по всей стране. Продажа елей оказывается новым выгодным промыслом для крестьян. Крупнейшие универмаги вроде «Мюр и Мерилиз», чей магазин работал на Нижегородской ярмарке, уже в осенние каталоги включают наборы игрушек – гирлянды, модные картонажи, позолоченных ангелов, свечи. Подготовка к елке становится нормой.
Елка как событие
Настоящим апофеозом елки как явления стало написание в 1892 году Петром Чайковским балета «Щелкунчик». Ель не только вернула Рождество в русский православный календарь, но и пустила глубокие корни в русской культуре.
Писатели начала 20 века в своих книгах и воспоминаниях создали образ идеального домашнего праздника – рождественской елки. Это образ некоего совершенного бытия, имеющий все черты утопии. Земной рай, где шары – яблоки, звезды – небесные огни, пряники и конфеты – божественные дары. И в центре всего этого – ель, вокруг которой собираются те, кого любишь. Здесь царит мир, мама и папа рядом, друзья не дерутся и все сладости даром.
О елке как событии писали Куприн, Чехов, Алексей Толстой, Иван Шмелев, Лидия Чарская, поэты Блок, Кузьмин, Мережковский, позже – Пастернак, Левитанский, Окуджава. Одни произведения написаны до революции 1917 года, другие много позже, но торжество у новогодней елки в них так или иначе воплощает слова завета – «Будьте как дети»!
После революции елку, элемент «прошлой жизни», сменить на более полезные занятия не удалось.
Она осталась, превратившись в элемент расцерковленного советского быта без ангелов, волхвов и ощущения чуда, но с оливье и курантами. Однако дух события, которое олицетворяет елка, исказить невозможно. Она стоит, сверкая огнями и шурша вечнозеленой листвой, и светит звездой, которая всегда будет напоминать о том, что принесло нам этот душистый дар – о Рождестве...