Нет ни сахара, ни чая, хлеба, булок ни рожна... Вот теперь я понимаю, что Ивашкина жена размалина — Акулина Патрикеевна!... Поделюсь я с вами горестью своей, — и попало же мне, братцы, от супружницы взашей, и в скулу, и под микитки, по мурлу и по хребту; взмокла баба вся до нитки, — стало быть невмоготу. — Ах ты, подлый объедала, тунеядец, лежебок, дармоедный ахмуряла, распрекрасный муженек! Долго-ль буду так страдать я, жизнь треклятую влачить, посылать тебе проклятья, толстой скалкой колотить? За мукой пошла сегодня, — говорят мне пауки, — такова де власть Господня: нету нонича муки... Почему ж ты пес, мучитель мой, неистовый подлец, самый смирный горежитель, а не Каин, не купец. За дровам вчера ходила, взявши дома семь рублей, — нарвалась на крокодила злее тысячи чертей. — Нету, тетка, дров сегодня, нет, слава богу, такова уж власть Господня, вышли нонеча дрова... — Почему ты, пес, мучитель, не какой-нибудь мясник? Почему ты просто житель, а не чертов дровяник? — Нет ни сахару, ни