− Я пришла за своим, − сказала Марина, стоя в дверях.
− За чем? − не поняла Елена.
− За своей долей в доме. Я имею на это право.
− Уходи немедленно! − Елена попыталась закрыть дверь, но Марина успела сунуть ногу. − Ты что творишь?!
− Я серьёзно, Лена. Либо договоримся по-хорошему, либо через суд.
Дверь всё же захлопнулась. Елена прислонилась к ней спиной, чувствуя, как сердце бешено колотится. Руки дрожали. Она схватила телефон и набрала номер дочери Ксении.
− Мама, что случилось? − встревожилась Ксюша.
− Твоя тётка… Марина приходила. Требует долю в доме!
− Какую долю?! Она же сама от всего отказалась! Мама, не бери трубку, если ещё позвонит. Я сейчас приеду, хорошо? Держись.
Елена опустилась на стул. Марина - моя сестра, которой не было десять лет. Десять лет полного молчания. А теперь вот она, на пороге, с требованиями.
Елена и Марина выросли вместе. Сёстры погодки. Елена старшая, Марина младшая. В детстве дружили, делились секретами, защищали друг друга. Но после школы пути разошлись. Елена вышла замуж за Павла, родила дочь Ксению, жила обычной жизнью. Марина металась. То институт бросит, то с работы уволится, то с очередным ухажёром поругается.
− Лен, я не могу здесь, − говорила она. − Мне тесно в этом городе. Я уеду, хочу найти себя.
− Куда ты уедешь? − спрашивала Елена. − У тебя ни образования толком, ни денег.
− Найду способ!
И нашла. Вышла замуж за предпринимателя из Москвы. Богатого, с дорогой машиной, с квартирой в центре. Уехала, не оглядываясь. Звонила первое время, рассказывала, как всё прекрасно. Потом реже. А потом вообще пропала.
Их мать Вера Ивановна умерла семь лет назад. Позвонили Марине, сообщили. Она обещала приехать, но не приехала. На похороны не явилась. Прислала венок с запиской: "Прости, мама. Не могу приехать. Марина".
− Как она могла?! − рыдала Ксения. − Как можно не приехать на похороны собственной матери?!
− Не знаю, доченька, − гладила её по голове Елена. − Не знаю.
Отец Дмитрий Сергеевич прожил ещё три года после смерти жены. Тосковал, сдал сильно. Елена ухаживала за ним, приезжала каждый день после работы. Павел помогал по хозяйству, чинил что-то, чистил снег. Ксюша навещала дедушку, читала ему вслух, когда зрение начало падать.
Марина не звонила. Совсем. Словно её и не существовало.
− Может, ей написать? − спрашивала Елена у мужа. − Всё-таки отец…
− Если бы она хотела знать, сама бы позвонила, − отвечал Павел. − Не унижайся.
Когда отец умер, Елена снова попыталась дозвониться до сестры. Телефон был недоступен. Написала в мессенджер − прочитано, но без ответа. Тогда она отправила официальное уведомление о смерти на последний известный адрес.
Марина не приехала и на похороны отца.
− Для меня она больше не существует, − сказала Елена, стоя у свежей могилы. − Нет у меня сестры.
Дом остался Елене. Деревенский дом с участком в шесть соток, где они росли. Не дворец, конечно, но крепкий, добротный. Отец построил его сам, каждое бревно клал своими руками. Елена не могла его продать. Слишком много добрых воспоминаний.
Первый год после смерти отца дом пустовал. Елена приезжала раз в месяц, проверяла, топила печку зимой. Потом решила: а почему бы не жить здесь летом? Павел на пенсии, Ксюша взрослая, уже со своей семьёй. В городе душно, здесь воздух, тишина.
Они переехали на лето в деревню. Елена начала ухаживать за огородом, Павел облагородил сарай, поставил теплицу. Ксюша с мужем и детьми приезжали на выходные. Жизнь наладилась.
А потом пришла Марина...
− Мама, я приехала, − объявила Ксения, влетая в дом. − Где эта… тётя Марина?
− Ушла, − ответила Елена. − Села в такси и уехала.
− Хорошо, что ушла. А то я бы ей такое сказала! − Ксюша была вне себя. − Мама, ты понимаешь, что она хочет? Она считает, что имеет право на половину дома!
− Но дом же на меня оформлен, − растерянно сказала Елена. − После смерти папы я всё сделала как положено. Нотариус, документы…
− А она заявляет, что её не уведомили о наследстве. Что она не знала. И теперь требует восстановить срок и пересмотреть дело.
− Как не знала?! Я же писала ей! Отправляла уведомление!
− Она скажет, что не получала. Мама, нам нужен адвокат. Хороший адвокат.
Ксюша привела Игоря Владимировича, опытного юриста, который специализировался на наследственных делах. Он выслушал Елену, посмотрел документы, нахмурился.
− Ситуация неоднозначная, − сказал он. − Если она докажет, что не знала о смерти отца и об открытии наследства, суд может восстановить срок. Уведомление вы отправляли?
− Да! По последнему известному адресу!
− Есть доказательства отправки?
− Я… Не знаю. Может быть, квитанция где-то сохранилась…
Елена перерыла все бумаги. Квитанцию нашли. Отправление заказное, с уведомлением. Но уведомление о вручении не вернулось.
− Она скажет, что не получала, − констатировал Игорь Владимирович. − И формально будет права. Если письмо не вручили, значит, она могла не знать.
− Но это же абсурд! − возмутилась Ксения. − Она же сама пропала! Сама перестала выходить на связь!
− В глазах закона это не имеет значения. Важно, была ли она уведомлена должным образом.
Началась судебная тяжба. Марина подала иск. Требовала признать за ней право на половину дома и компенсацию за пользование её долей все эти годы.
На первом заседании Елена увидела сестру. Марина изменилась. Постарела, исхудала, одета скромно. Не было и следа той уверенной московской дамы.
− Лена, − тихо сказала Марина. − Мне очень жаль.
− Жаль чего? − холодно ответила Елена. − Что родители умерли? Или что ты на похороны не приехала?
− Я не могла…
− Не могла или не хотела?
Марина отвернулась. Заседание началось. Она говорила монотонно, без эмоций. Рассказала, что развелась с мужем пять лет назад. Что осталась ни с чем. Что жила в съёмной квартире, перебивалась случайными заработками. Что совсем недавно узнала о смерти отца от старой знакомой.
− Почему вы не поддерживали связь с семьёй? − спросил судья.
− Я… Мне было стыдно, − призналась Марина. − Я уехала, бросила их. Думала, что буду жить красиво, богато. А вышло наоборот. Стыдно было вернуться неудачницей.
− Но родители умерли. Вы не пришли на похороны.
− Я не знала! Клянусь, я не знала!
Игорь Владимирович встал.
− Ваша честь, истица утверждает, что не знала о смерти родителей. Но как это возможно, если она жива и здорова, имеет телефон, доступ к интернету? Почему она не позвонила, не написала хотя бы раз за все эти годы?
− Я была в депрессии! − выкрикнула Марина. − Я не могла!
− Депрессия не освобождает от родственных обязанностей, − холодно парировал адвокат. − Не освобождает от элементарной человечности.
Заседание отложили. Нужны были дополнительные доказательства.
Елена сидела дома и перебирала старые фотографии. Вот они с Мариной, маленькие, в одинаковых платьях. Вот выпускной. Вот свадьба Марины − Елена была свидетельницей. А потом фотографии кончились. Марина исчезла из их жизни.
− Как же так получилось? − шептала Елена. − Мы же были сёстрами…
− Мама, не терзай себя, − сказала Ксюша, обнимая её. − Она сама выбрала этот путь.
На втором заседании Игорь Владимирович представил переписку. Оказалось, что в социальных сетях у Марины был аккаунт. Она заходила туда регулярно, выкладывала фотографии, общалась с людьми. Среди её друзей были дальние родственники, односельчане. Люди, которые точно знали о смерти её родителей.
− Посмотрите на даты, − указал адвокат. − Вот пост одной из знакомых о похоронах Веры Ивановны. Марина Дмитриевна состоит у неё в друзьях. Она не могла не видеть.
− Я не видела! − упиралась Марина. − Я просто листала ленту, не вчитывалась!
− А вот ещё пост. О смерти Дмитрия Сергеевича. С соболезнованиями семье. Тоже в вашей ленте. Вы действительно утверждаете, что не заметили?
Марина молчала. Потом тихо сказала:
− Я не хотела знать об этом. Я боялась...
− Боялись чего?
− Что меня не простят. Что скажут, какая я плохая дочь. Я думала… Думала, что так будет проще. Для всех.
Зал погрузился в тишину. Судья листал документы. Елена смотрела на сестру и вдруг почувствовала не злость, а жалость.
Марина проиграла дело. Суд постановил, что она знала или должна была знать о смерти родителей. Что у неё были все возможности вступить в наследство, но она не воспользовалась ими по собственной воле. Срок восстановлению не подлежит.
После оглашения решения Марина вышла из зала, не оглядываясь. Елена догнала её на улице.
− Марина, подожди!
Сестра обернулась. Глаза красные, лицо осунувшееся.
− Чего ты хочешь? Порадоваться победе?
− Нет, − медленно сказала Елена. − Я хочу понять. Почему ты пришла именно сейчас? Что случилось?
Марина усмехнулась горько.
− Меня выселяют. Из квартиры, которую я снимаю. Не могу платить. Работу потеряла полгода назад. Я думала… Думала, что если получу свою долю, хоть как-то устроюсь.
− И ради этого ты подала на меня в суд? Ради денег?
− А что мне оставалось?! − вспыхнула Марина. − У меня ничего нет! Совсем ничего! А ты живёшь в доме, который должен был быть наш общий!
− Он стал бы общим, если бы ты приехала вовремя. Если бы вступила в наследство, как положено.
− Я не могла…
− Могла! − перебила Елена. − Просто не хотела. Ты выбрала гордость, выбрала стыд, выбрала страх. И теперь винишь меня?
Марина отвернулась, вытерла слёзы.
− Ты права. Я всё испортила сама. Я знаю.
Они стояли молча. Потом Елена достала из сумочки листок, что-то написала и протянула сестре.
− Это мой номер. Если будет совсем плохо, звони. Не обещаю, что помогу, но выслушаю. Мы всё-таки сёстры.
Марина взяла листок дрожащей рукой.
− Спасибо, − прошептала она. − Прости меня, Лена. За всё.
− Прощать или не прощать, я решу потом, − ответила Елена. − А сейчас иди. И подумай о том, что ты натворила. И о том, как исправить свою жизнь. Без судов и претензий.
Марина кивнула и пошла прочь, сгорбившись. Елена смотрела ей вслед и чувствовала тяжесть на сердце. Победа была, но радости она не принесла. Только усталость и печаль.
Вечером, сидя на крыльце родительского дома, Елена думала о том, как легко потерять близких. Как легко разрушить то, что строилось годами. Одно неверное решение, одна глупость и жизнь катится под откос.
− Всё хорошо прошло? − спросил Павел, присаживаясь рядом.
− Да, − кивнула Елена. − Мы выиграли суд.
− Тогда почему ты грустная?
− Потому что выиграть суд − это не то же самое, что вернуть сестру.
Павел обнял её за плечи.
− Ты сделала всё, что могла. Остальное − её выбор.
Марина так и не позвонила. Прошло два года. Елена иногда думала о ней, гадала, как она там, где живёт, чем занимается. Но звонить первой не стала. Слишком много боли было между ними.
Дом остался Елене. Они с Павлом доживали в нём свои дни, встречали здесь детей и внуков. Сад цвёл, огород плодоносил, жизнь шла своим чередом. Но в душе Елены всегда оставалось маленькое больное место − там, где когда-то была сестра.
Поддержите наш канал лайками и подпиской! Нам нужна от Вас обратная связь.