Армейский тормоз
Разные ребята приходят в армию: высокие и низкие, толстые и худые, с высшим образованием и без, спортивные и не очень, хулиганы и тихони, музыкальные и без слуха. Отдать свой гражданский долг Родине должны все, невзирая на возраст, социальное положение и вероисповедание. Наряду со всеми этими физическими и духовными показателями, в армии важным становится еще одно человеческое качество. Армейская смекалка, смышленость, сообразительность – то, чем, в общем-то, всегда славился русский солдат. От расторопности и умения быстро что-либо предпринять частенько зависит то, как сложится твоя дальнейшая служба.
Если парень имеет среднее, или высшее образование, вырос в нормальной среде, общительный, с какой-либо подготовкой, навыками, смекалистый, то, как говорится, вот тебе и карты в руки. Значит, будет на хорошем счету у командиров, добьется уважения у сослуживцев. Будет первым в учебе и на службе. Обычно такие и служат хорошо, первыми получают звания, должности, зарабатывают награды и отпуска на родину. Такими ребятами гордится часть, их фотографиями украшена Доска Почета. Это нормальные парни, с которыми приятно пообщаться и в разведку пойти не страшно. Их, в общем-то, большинство. На таких парнях держится вся наша армия. Это именно они завоевали для нас победу в Великой Отечественной. Это они покоряли космос и осваивали целину. Такими ребятами гордится не только воинская часть, в которой они служили. Ими гордится вся страна.
Но бывают ребята и другого рода. Ребята из глухих, далеких деревень. Где нет не только интернета и телевидения, там электричества, порой, не бывает. Живет такой парень в деревне, отцу да матери по хозяйству помогает. Учиться ему некогда, он от силы три класса закончил. Все, что он умеет делать, это пасти овец, доить коров, свиней кормить. Мне приходилось встречаться с такими. Считают они плохо, читают еще хуже, иногда даже фамилию свою и имя с трудом могут написать. Медлительны, не расторопны, живут в каком-то своем мирке. Тяжело таким парням приходится в армии. Хорошо, если еще на этапе «карантина» определят такого парня куда –нибудь в подсобное хозяйство, или хозяйственный взвод. Там он окажется, по крайней мере, в своей среде. Будет заниматься тем, чем умеет, ну, или чему недолго обучиться.
А если по какому-нибудь недочету его возьмут в обычную строевую часть? Его в два счета вычислят, кто он такой. Не знаешь Устава – значит ты «тормоз». Не умеешь обращаться с оружием – «тормоз». Имеешь неряшливый вид – «тормоз». Залет в карауле - «тормоз». Парень навсегда прослывет «тормозом» и всю службу не будет вылезать из суточных и кухонных нарядов. Через сутки придется заступать на очередное дежурство. Либо полы драить в роте, либо «крутить диски» на посудомойке, либо чистить картошку ежедневно. А это - тяжелая, изнуряющая, непосильная работа, которую вытерпеть невероятно трудно. И, поверьте, доказать обратное, убедить всех, что ты не «тормоз», будет очень сложно. Приходилось мне встречать и таких. Парень был уже «дембелем», отслужил два года, ему через месяц предстояло уехать домой. А он до самого последнего дня работал на посудомойке. И это в то время, когда ему не то, что мыть посуду, а вообще выполнять какую-либо работу и поднимать тяжелее рюмки, было не положено по сроку службы. Вот , что значит репутация!
Что парень может взять с такой службы? Да ничего! Останется только обида на отцов -командиров, досада на самого себя и нереализованные амбиции. Что же делать в таком случае? Ответ прост, парни. Не «тормозить»! Учитесь, тренируйтесь, развивайте себя! И не «тормозите»!
Письма нежные очень мне нужны...
Как вы думаете, что для солдата-срочника самое важное во время службы? Сон? Еда? Физподготовка? Умение отдавать честь? А вот и нет. Самое важное, чтобы регулярно приходили письма с родной стороны, и чтобы в них все было хорошо. Чтобы солдат служил и знал, что дома у него все в порядке. Что родители здоровы, а младшая сестренка учится хорошо. Ну и, конечно, что любимая девушка ждет своего солдатика, и все глаза выплакала, дожидаясь его у окошечка. Тогда солдату и служится спокойно, и переживать не за что.
А чтобы письма приходили к тебе чаще, надо что? Правильно! Надо самому писать регулярно. Я сам лично писал домой очень часто, иногда по 2-3 раза в неделю. Во-первых, скучал по родным. Во-вторых, хотелось им побольше рассказать про свою интересную службу. Потом, когда вернулся, родители показали мне толстую пачек моих писем, пришедших за 2 года. Их было порядка 150-ти штук. Отправляешь, допустим, письмо, а через несколько дней, не дожидаясь ответа, пишешь следующее. И родители тоже старались мне писать почаще. Бывало, что на одно письмо отвечала мама, а на следующее – уже отец. И письма эти были совершенно разными по стилю и содержанию. Если мама писала про семью, родственников, про какие-то семейные дела, то отец – про рыбалку, про свое здоровье и нехватку денег на новый велосипед.
Конечно, письма домой – это святое. Но есть еще друзья, одноклассники, однокурсники, сестры-братья, дяди-тети, и, наконец, любимая девушка. Им всем я тоже писал. От кого-то приходили часто, от кого-то реже. Думаю, что на письмах от любимых надо остановиться поподробнее. Это, разумеется, самые ожидаемые письма в армии. Ни от кого не ждешь письма так тщательнее, чем от своей ненаглядной. И чем дольше его нет, тем тяжелее становится на душе. Но зато, когда оно, наконец, приходит, то нет счастливее человека, чем ты. Одно дело получить письмо от родных или друзей. И совсем другое - от своей красавицы. Эти нежные письма, наполненные любовью и теплом, ты перечитываешь сотню раз, порой, особо трепетные, учишь наизусть и носишь возле сердца. Невероятно приятно знать, что любимая тебя ждет, скучает по тебе и пишет о том, какая счастливая жизнь ожидает вас после армии. Ну, это, конечно, в идеале. Письма от моей любимой приходили очень редко, и только в первые месяцы службы. А потом и вовсе перестали. Она нашла себе другого парня. Я попереживал, конечно, но не очень долго. Служба занимала основное время, и не давала грустить. Но мне приходилось видеть, как убивались другие ребята, когда оказывалось, что любимые начинали встречаться в другим, выходили замуж или по каким-то другим причинам, не могли больше быть вместе. Эти парни просто не находили себе места и не могли думать ни о чем, кроме своего горя. На моем веку был случай, когда парень даже пытался с собой покончить.
Очень часто я писал письма другу детства. Мы вместе выросли, учились в одной школе в параллельных классах, занимались в одной спортивной секции. У нас было много общего, нам было интересно вместе, поэтому мы друг друга в армии не теряли. Поскольку служили мы в разных частях, и даже родах войск, мы обменивались рассказами о службе, об интересных случаях, личных ощущениях, и, конечно же, строили планы на будущее. В основном это была месть всем женщинам за поруганную честь. Его, так же, как и меня, девушка не дождалась из армии и вышла замуж за другого.
Письма всегда приносили после обеда. Их отдавали дежурному по роте, который вставал в центр казармы и начинал громко выкрикивать фамилии. Обычно за письмо он требовал какой-нибудь танец. И ты, подходя к нему, делал пару-тройку движений из лезгинки, и забирал долгожданный конверт. Надо сказать, что когда приносили письма, вся рота, если не выстраивалась на «взлетке», то, во всяком случае, замирала в ожидании их получения. Каждый надеялся услышать свою фамилию. Ведь тогда не было ни интернета, ни сотовых телефонов, ни пейджеров, и почта была единственным средством связи с близкими тебе людьми. Только через письма можно было узнать про домашние дела и здоровье родных, и рассказать им, в свою очередь, о своей службе.
В основном, приходили письма от людей, которых ты хорошо знал, и с кем тесно общался на гражданке. Но бывали и исключения. Писала, допустим, какая-нибудь девушка, с которой ты был едва знаком, виделся мимолетно пару раз. Ты про нее уже и не помнил, а она, оказывается, строила на тебя какие-то планы. Что ты мог ей ответить? Ничего конкретного. Только то, что тебе очень приятно, что она тебя помнит. Или писал какой-нибудь дальний родственник, с которым ты виделся 10 лет назад, когда учился в начальной школе и приезжал к нему на каникулы в другой город. Но все равно, получать письма в армии – это было радостно и здорово! Ведь они несли частичку души, частичку тепла и любви твоих родных, знакомых, друзей. А самое главное, они приносили новости оттуда, куда ты так стремился снова попасть после службы – на вольную гражданскую жизнь. Туда, где нет отбоев и подъемов, ночных марш-бросков и стрельб, караулов и суточных нарядов, грозных сержантов и "батяни-комбата". И каждое такое письмо от близких непременно приближало тебя к тому дню, когда должен был выйти приказ Министра Обороны о демобилизации, и в твоем военном билете появилась бы запись: «Уволен в запас».
Пока горит спичка
Не знаю, как сейчас, а в пору моей службы нас учили быстро раздеваться и одеваться под горение спички. Существует мнение, что горит она ровно 45 секунд. Спорный, конечно, вопрос. Это, смотря, как ты ее зажигаешь, и под каким углом держишь. Она может сгореть и за 10 секунд. Но вот максимально долго спичка горит именно 45. За это время нужно успеть проснуться, спрыгнуть с кровати, одеться и встать в строй. Одеться – это значит – надеть штаны, гимнастерку, пилотку, намотать портянки и обуть сапоги. Для новобранца, только пришедшего в армию, это кажется немыслимым. Ведь невозможно, когда ты сам еще наполовину спишь, с первого разу попасть ногой в штанину, да и проклятые портянки никак не наматываются. Поэтому наматываешь их, как попало, лишь бы успеть стать в строй. Я и сам прошел через это. Получал замечания и наряды вне очереди за опоздания, за неряшливый вид. А уж сколько мозолей натер на ногах при таких делах! Ведь если ты их неправильно надел, то потом времени перемотать их уже просто нет. Пробежка, зарядка, завтрак, занятия – и все это время сапог натирает ногу с плохо замотанной портянкой. Неудобно, больно, а сказать командиру стыдно. Терпишь до вечера. В итоге – у тебя кровавая мозоль.
Натерев пару – тройку раз таких вот волдырей, я затем достаточно быстро научился правильно, а самое главное, быстро мотать портянки. Как оказалось, в этой науке ничего сложного нет. Здесь важно приноровиться: прижать ступней один конец портянки, чтобы другой плотно обмотался вокруг ноги. Я освоил эту технику так хорошо, что, практически, не глядел на ноги, когда обувался. Руки делали все автоматически. Натяг, замах, виток - всё. Я знал, что портянка плотно и ровно лежит на моей ноге. Это приобретенное умение меня потом много раз выручало, когда были дальние переходы, кроссы, стрельбы, пробежки. Никаких проблем до конца службы впредь не возникало. Приятно ощущать, что нога чувствует себя удобно в мягкой фланелевой портянке, и в сапоге нет никакого дискомфорта.
Точно так же и с одеванием-раздеванием. Когда проделаешь эту процедуру раз двести-триста, то начинаешь уже просто чувствовать, в какой стороне должна находиться штанина, а в какой – рукав. Все начинает получаться само собой. Нога с первого раза попадает точно в брючину, а гимнастерка сама падает тебе на плечи. Ты укладываешься в норматив, и 45 секунд уже не кажутся тебе какой-то невообразимо малой величиной. Одеваясь, ты теперь сам посматриваешь на остальных, успеваешь перекинуться парой фраз с другом и подбадриваешь отстающих. Да и сама команда: «Рота, подъем!» тебя уже не страшит. А уж слова «Рота, отбой!» и вовсе кажутся какими-то чарующими звуками. Ты так устал за день, и у тебя такое дикое желание отдохнуть, что не стоит даже зажигать спичку. Ты знаешь, что выполнишь этот норматив в два раза быстрее. И когда в казарме выключают свет, ты уже мирно посапываешь на своей койке. Завтра будет новый день, и тебе нужно хорошо выспаться, чтобы быть готовым ко всему. Ведь ты – в армии!
Предыдущая часть: