Размышления украинского военнослужащего о тактике российских штурмовых групп как есть
Диффузия.
Это физическое явление внезапно стало похожим на то, что происходит сегодня на поле боя. Атомы одного вещества проникают между атомами другого — так же, как боевые группы обеих сторон проходят сквозь боевые порядки друг друга. Процесс двусторонний, непредсказуемый, хаотичный.
Мы привыкли считать, что обладая точными данными о расположении украинских и российских подразделений, можно провести на карте ровную линию и увидеть понятный фронт. Но на отдельных участках эта логика перестала работать. Появились зоны, где позиции наших сил и российских войск буквально переплетены. Это не случайность — противник целенаправленно навязывает такую конфигурацию, стремясь дезорганизовать нашу оборону.
Когда впервые описывал ситуацию под Родинским, где нам пришлось искать врага в собственном тылу, до меня дошло: это не эпизод, а система. Подобные случаи повторялись снова и снова. Тактика русских на этот раз оказалась особенно показательной.
Похоже, кому-то в штабе противника пришла мысль:
если беспилотники умеют отрезать логистику и подходящие резервы, почему бы не попробовать сделать то же самое на земле? И русские начали использовать мотострелковые группы для глубоких проникновений между нашими позициями. Цель — усилить давление на передовой не только фронтальными атаками, но и созданием хаоса за нашими линиями.
Им помогает фактор, который уже нельзя игнорировать:
массовое и всё более качественное применение беспилотников. Оно разорвало связь между передовой и тылом, и в этот разрыв враг немедленно полез. Там, где раньше было относительно безопасно, теперь ходят их группы, и им приходится закрепляться в этом пространстве, осознавая, что за спиной остались наши бойцы.
Нашим передовым подразделениям стало куда сложнее решать, когда открывать огонь. Любой манёвр, любой выстрел может привлечь на голову целую стаю вражеских дронов.
Ротация, которая ещё недавно была рутинной задачей, превратилась в сотни микроопераций ежедневно — рискованных, нервных, выматывающих. Информационная нагрузка на каждого бойца растёт: чтобы не потеряться в этом хаосе, приходится быть внимательнее, быстрее, точнее. Это истощает и пехоту, и пилотов БПЛА, которые вынуждены отвлекаться от основной работы ради охоты на проникшие группы. Это снижает эффективность ударных подразделений. Трудно планировать операцию, когда прямо под позицией бегает вражеская группа.
Похоже, наше командование решило отвечать зеркально:
если противник лезет нам в тыл — значит, тыл противника, прорывающийся между нашими линиями, тоже можно перехватывать и отрезать. Там, где возможно, мы перекрываем подходы, вынуждая врага "замереть", теряя снабжение и поддержку. В таких условиях он вынужден скрываться, а логистика сводится к попыткам доставить что-то дронами.
Если русским удаётся вновь открыть маршрут, их активность растёт. Их численное превосходство позволяет гонять многочисленные экипажи, доставляющие грузы (патроны, боеприпасы и т.д.), создавать отдельные группы охоты на наши беспилотники и увеличивать давление.
В итоге обе армии проникают на позиции друг друга.
В воздухе — беспилотники просматривают глубину и уничтожают цели.
На земле — группы заходят в чужой тыл, отрезают позиции, ожидают контакта с любой стороны.
В электронном спектре — постоянная борьба за связь и управление.
Диффузия. Только вместо атомов — люди и дроны.
Продолжение следует