О сыне, погибшем на Донбассе, рассказывает Галина Викторовна Темерова
Евгений Темеров погиб в день рождения родной сестры Насти. Теперь эта чёрная метка осталась в семье навсегда. Мама бойца спецоперации, Галина Викторовна, похорон сына не помнит. Совсем не помнит. Как будто их и не было. И себя саму тогда и в последующие дни и месяцы она тоже не помнит. Что делала, пила ли, ела ли… Не помнит. Сейчас ей кажется, что её тогда тоже не было.
ОН ЕЩЁ СО МНОЙ
Последние шесть лет перед тем, как уйти на СВО, Евгений с мамой занимались разведением скота. В хозяйстве были коровы, молодые бычки и тёлочки, взятые на откорм. Ухаживала за ними, убитая горем мать после гибели сына, на автомате. Кого-то кормила, кого-то доила…. Потом спрашивала себя, а доила ли? Жила по наитию, как во сне. А потом провалилась в бесконечную боль утраты, которая по сих пор рвёт её душу и днём, и ночью. Таблетки не в силах вернуть к жизни осиротевшее материнское сердце, которое живёт сегодня только воспоминаниями о сыне, о светлых днях и минутах, проведённых рядом… Всё в доме напоминает о нём, и, кажется, вот-вот скрипнет дверь, и, он, любимый, с улыбкой шагнёт через порог. И они, как бывало, сядут за стол и будут пить из дымящихся чашек душистый чай или ароматный кофе.
− Вот приготовила его вещи в школьный музей, − говорит, вытирая набежавшую слезу, Галина Викторовна, − Просили кружку или что-то другое из личных вещей Жени. Собрала его документы, часы мне наручные передали… А вот кружку его я отдать не могу… Утром сажусь пить чай, и ему наливаю, с ним разговариваю. До сих пор жду его, родимого, верю, что вернётся.
Действительно, как поверить? Вот же они на столе, комсомольский билет Евгения, часы, по которым он просыпался, его почерк на поздравительной открытке маме к 8 Марта… Всё та же улица, тот же дом, в котором ещё так недавно звучал его голос. Верить не хочется, нет. И только развевающийся на крыше российский флаг вновь и вновь возвращает в горькую реальность. А стены так и звенят оглушающей пустотой.
Защитников Отечества, погибших в специальной военной операции, хоронят под флагом России. Евгений Темеров погиб за Россию, и она, Россия, как крылом в последний путь накрыла его своим славным триколором. Но Галина Викторовна не помнит ни гроба, ни флага… Она не помнит похорон.
В ДЕДА ПОШЁЛ!
Хорошо, что есть фотоальбомы! Ведь именно в них память семьи, память рода. Семейные фотографии для каждого из нас бесценны. И особенно дороги тогда, когда человек уходит, а его образ остаётся жить только в ускользающей с годами человеческой памяти.
− Вот Женя с сестренкой Настей, у них разница три года,− говорит Галина Викторовна, наклоняясь над столом и разглядывая снимок. – После армии Женя уехал в Подмосковье, жил там и работал. Настя тоже там обосновалась. А сейчас там и Женечкин сын Саша. Единственное, что у меня от него кроме этих фотографий и осталось.
− Женя похож на деда, моего отца. Работал в Новосёловском совхозе такой огородник Кухарь, многие его знают, − продолжает Галина Викторовна. – Похож не только внешне, но и характером. Тоже тянулся к земле. Жгучий перец дома выращивал. Зимой деревце всё белое в цвету стояло, а потом на нём перчики маленькие завязывались. «Я, говорил, мама, буду с ним приправу к мясу делать».
− Всё крыжовник догонял. Говорил: «Мама, из крыжовника получается царское варенье, я хочу его дома посадить». И как-то после работы зашёл на рынок и купил три куста смородины, жимолость и крыжовник этот без шипов. «Давай, говорит, у тебя в саду посадим, а как разрастётся, я себе откопаю». И так вот он весной 2022 года посадил эти кустарнички, а осенью ушёл на войну. А на следующее лето я уже кружечку ягод собрала. У крыжовника ягоды такие сладкие и скрасна. Поехали с зятем Максимом на кладбище. «Вот, говорю, Женечка, твои ягодки и поспели»… Он любил сладкое.
− Помню, сидит он маленький с дедом, и тот рассказывает ему про пчёл: дед-то у нас ещё и за пчёлами ходил, − рассказывает Галина Викторовна. – Женя мне потом, уже взрослый как-то жаловался: «Какой я, мама, дурак был, что деда не слушал!
Ведь он мне столько про пчёл рассказывал! Всё тогда думал, что это он мне говорит, что пчёлы друг перед другом хвастаются, что новый медосбор нашли. Как это они могут хвастаться, не мог тогда понять. «Дак, так оно и есть», − говорю,– сынок. Пчелы находят новый медосбор, и сообщают друг другу. Дед тебе и хотел это сказать».
ЧИТАЛИ ВСЕ!
− Читать его приучила учительница Эльвира Дмитриевна Диденко, − вспоминает Галина Викторовна. – Настя, моя средняя дочка, училась во втором классе, Женя учился в пятом, вот мы все вместе и читали. Тогда же по почте все выписывали газеты и журналы. Для себя я получала «Роман-газету», для дочек детские журналы, для Жени – «Юный техник», приключенческие книги, фантастику. Вот и читали всей семьёй, до полуночи во всём доме свет горел.
ПОДДЕРЖКА И ОПОРА
− Женя всегда был мне опорой по хозяйству, особенно когда мы переехали из благоустроенной квартиры в дом на земле, − продолжает свой рассказ Галина Викторовна. – Я работала в совхозе, обязанностью сына было навозить воды и напоить коров. Но он во всём остальном помогал. Помню, даже окорок вместе коптили. В 90-е годы трудно жилось, в магазинах ничего не было. Мы держали скота, птицу и всё производили сами. Молоко, мясо, даже конфеты ириски детям сама варила и шербет делала. Шаньги, ватрушки тазами пекла, пока сын в медучилище учился. Отправляла и на него, и на друзей. Сладкоежка был, как и все мы. Опора моя и плечо моё…
ГОРЯЧИЙ ПОРОХ ЧЕЧНИ
Женя рос обыкновенным ребёнком, как все мальчишки любил бегать, играть в войнушку. В домашних постройках, если поискать, наверняка, и до сих пор, найдутся выструганные его руками пистолеты и ружья. Кто ж знал тогда, что мальчишеские забавы с ружьями-деревяшками со временем станут для него предвестниками большой войны, а сам он дважды понюхает настоящего пороху. Первый раз – в Чечне.
− Отслужив полтора года срочной службы в Подмосковье, сын пропал. Три-четыре месяца я от него не получала писем,− рассказывает Галина Викторовна. – Пошла в военкомат выяснять, оказывается, Женя воюет в Чеченской республике. Вот тогда я начала слепнуть. От слёз. И воевал он там, и раненых лечил. Он же медик, в мирное время фельдшером на машине скорой помощи работал. Там же познакомился с операционной сестрой Наташей. После войны они вернулись в Подмосковье, поженились, у них родился Саша. Не любил сын о Чечне рассказывать. В письмах оттуда только успокаивал: «Всё нормально, мама. Не беспокойся обо мне».
ПО ЗОВУ ДОЛГА
На СВО Евгений Темеров ушёл из Новосёлово. Потому что последние годы жил здесь, здесь строил дом и планы на завтрашний день. Всё шло хорошо и, казалось, ничто не предвещало беды.
− Мама, я уезжаю на Донбасс, я должен, − сказал он 27 сентября 2022 года.
− Для меня это был, как гром среди ясного неба, − вспоминает Галина Викторовна, − Я была так ошарашена его решением, что у меня даже мысли не промелькнуло о том, что его могут убить, что он может не вернуться.
«Ты свой долг отдал в Чечне», − только и нашла в себе силы мать вымолвить на дорогу. И не смогла проводить. Сын не разрешил.
−Не ходи, мама, будешь плакать.
За прошедшие с того дня годы сын оплакан так, что во снах приходит к матери по колено в воде. А боль всё равно рвётся из сердца матери, если не слезами, так стихом. То рифмованным, то совсем «белым». И когда строчки выливаются на бумагу, опустошённой душе становится немного легче.
− Осенью ездила в Подмосковье дочь и внуков повидать, − говорит Галина Викторовна, − Туда ехала с мыслью попрощаться, а приехала с другим настроением. Сын же у Жени остался сиротой. За год отца и мать потерял. Надо жить, учить внука.
Автор - Галина ЧЕРКАШИНА