Я помню созерцание статичного кадра Андреем Тарковским в фильме «Зеркало». Но там кадр жил – волнами травы, порывами ветра, красотой ракурса от оператора Георгия Рерберга. У Александра Сакурова тоже есть длинные планы, которые можно созерцать. Из более современных долгих кадров нельзя не отметить связку Андрей Звягинцев и Михаил Кричман, создавших визуальную поэму в «Левиофане». Но что сделали с историей о последнем дне поэта – мне совершенно не понравилось!
Очень длинные планы, почти без диалогов. А та звуковая информация, что исходит к зрителю – обычный будний день жителей окрестностей Пятигорска. Идёт где-то пустая, у кого-то скучная жизнь. Кто-то отправляется в путь ради хоть какого-то действия. А зритель сидит в кресле или, если не ходил в кинотеатр, то лежит на диване и ждёт – когда же хоть что-нибудь случится? И ладно бы вся жизнь июльского дня 1841 года была показана хоть как-то красиво, но ведь и этого нет.
Обычные, очень простые хатки, захламлённые конюшни, простецкая, без изысков (от слова совсем) мебель. И такие же дворы – куда не глянь, то жухлая трава, то лепёшка из-под коровы. И до горизонта глазу не на чем остановиться для радости. Я уже молчу про внутреннее убранство домов, трактиров и купелей с минеральной водой. Зачем мне так долго всё это показывали? Даже кадры с отарами, снятые с квадрокоптера, ситуацию не спасли.
Я могу согласиться, что Михаил Юрьевич жил как многие в тех краях. Да и сейчас регион не особо богат. Разве что туризм выручает. Но фильм о чём? О поэте, которого я больше половины фильма не вижу? Или о причинах дуэли? А может быть о трагизме случившегося? А откуда этому всему взяться в моём воображении, если на экране показывают серость, скуку и обыденность? У вас минуту бричка едет в кадре в клубах пыли! У меня жалость к актёру успела разыграться.
Лермонтов не был ангелом. Тем более он был так же горяч, как и юн. Я в подростковом возрасте увлекался идеями Михаила Юрьевича, читая взахлёб его поэмы, а позже и перечитывая биографические заметки. Лермонтов открыл для меня в седьмом классе Байрона, чим поклонником он сам был. И им я зачитывался, в переводе, конечно. И для меня Михаил Юрьевич Лермонтов с тех юношеских лет остаётся талантливейшим и одним из ярчайших поэтов России.
Образ, который я нёс все годы от школьной скамьи и не упускаю поныне, не встретился с Михаилом Юрьевичем в фильме «Лермонтов». Я там поэта вообще не увидел. Увидел предгорье Машука. Увидел быт и скуку помещиков тех лет. Лошадей, коров и продукты их жизнедеятельности. Но не увидел историю поэта, не прочувствовал последний его день.
Может быть режиссёр фильма Бакур Бакурадзе именно так и хотел построить высказывание – всё шло спокойно и тихо, и вдруг поэта не стало… Только этого тихо в фильме перебор. Мозг наш подстраивается под время, под клиповое мышление, под мелькающие кадры рекламы. Сними этот фильм в том виде как есть, лет сорок назад – полетели бы золотые статуэтки, ветки, медвежата в продюсеров и режиссёра. Но не сегодня. Зрителю нашего времени уже тяжело переносить размеренность, особенно откровенно затянутую. И когда фильм о поэте без поэта – это уже полный провал.
Я вернусь к Андрею Арсеньевичу Тарковскому. У него есть фильм с такими же долгими, почти невыносимо скучными планами – «Сталкер». У картины была тяжёлая производственная судьба. Тарковский разругался с Рербергом и взял другого оператора – Александра Княжинского. Многое, что уже было снято, потребовал переснять. Но это был 1978 год в СССР! Плёнка выдавалась исключительно по установленным нормам расхода на полнометражный фильм и не катушкой больше. И, чтобы не получить выговор с обвинением в растрате, а фильм закончить, срочно превратили сценарий в двухсерийный, чтобы получить дополнительные бабины. Поэтому пришлось удлинять хронометраж за счёт вот таких планов.
Вряд ли у современных кинокомпаний есть проблемы с плёнкой. Если только с памятью. С компьютерной памятью на жёстких дисках, где хранится снятый материал. Но это, по сравнению с советским дефицитом плёнки – мелочь, как копейка против миллиарда. И почему Бакурадзе снял именно так нудно историю о последнем дне Лермонтова, мне лично непонятно.