Новенький Exeed LX Руслана мягко шуршал шипами по заснеженному асфальту. В салоне пахло кофе и чистотой. Руслан, директор одной из крупнейших СТО в городе, иногда выезжал таксовать — чтобы «почувствовать дорогу», как он говорил. В зеркале он видел своего пассажира: молодой, в дорогой, но не кричащей куртке, с внимательным взглядом. Вова. Владелец «Брусники», модного кафе, сын тех, кто решает, где в городе ставить камеры и какой размер штрафа считать справедливым.
— В «Бруснику», верно? — уточнил Руслан, ловя в зеркале кивок Вовы. — Хорошее место. Мой механик Андрей там на днях сделал предложение своей девушке. Говорит, осетрина — бомба.
Вова улыбнулся, но в уголках глаз читалась привычная усталость собственника.
—Спасибо. Стараемся. Сам иногда встаю к плите, когда шефа на выходной отпускаю. Всё в жизни, в итоге, сводится к еде. Хочешь сделать человека счастливым — накорми.
Машина плавно тронулась. Руслан молча кивнул, но в его молчании чувствовалось несогласие. Оно и вырвалось наружу, когда на телефон, стоявший в держателе, пришло уведомление с символом гаишного жетона.
— Вот чёрт, — тихо выругался Руслан, одним касанием открыв штраф. — Парковка. Стоял 35 секунд у банкомата. Ровно настолько, чтобы снять наличные для выплаты аванса ребятам в сервисе.
Вова, заинтересованно выглянув вперед, хмыкнул:
—Ну и что? Тысяча рублей? Для тебя это же копейки. Больше поработаешь — оплатишь. Всё равно поешь.
Руслан медленно повернул голову, на секунду встретившись с ним взглядом. В его глазах не было злости, только холодная, выверенная твердость.
—Нет, Вова. Я не буду «больше работать». Я просто не поем сегодня в кафе. Или не куплю себе тот самый кофе, что ты хвалил. Эта тысяча — не цифра. Это мой обед. Или бензин на две смены. Или новая перчатка для моего сварщика. Я лучше отниму у себя, чем позволю этому штрафу съесть то, что предназначено моему делу.
Вова откинулся на кожаном сиденьи, его снисходительная улыбка не исчезла.
—Ох уж этот драматизм. Таких водителей, как ты, — тысячи. Прокладка в системе. Сгорит одна — найдём другую. Система не зависит от одной шестерёнки.
Тишина в салоне стала густой, как хорошее масло. Exeed плавно завернул за угол, и в окне мелькнула вывеска «Брусники».
— Ты прав, — неожиданно спокойно сказал Руслан, притормаживая. — Я — шестерёнка. Но я та шестерёнка, от которой зависит, сдвинется ли твоя система с места. Видишь вон ту «Газель» с логотипом «Свежий ряд»?
Он показал пальцем на скромный фургончик, который как раз разгружал ящики у чёрного хода «Брусники».
—Это Игорь. Он возит тебе овощи, зелень и те самые деликатесы для твоей осетрины. Его двигатель в прошлом месяце чинил мой ученик. А карбюратор его предыдущей машины я лично настраивал десять лет назад, когда он только начинал. Если бы не моя СТО и не моя политика — сначала ремонт, потом оплата — его бизнес, а значит, и твои поставки свежей зелени, встали бы ещё тогда.
Руслан поставил машину на парковку, но не выключил двигатель. Он повернулся к Вове, и теперь его взгляд был весомее любого штрафа.
—А вон тот мусоровоз, который завтра в шесть утра вывезет из-за твоего кафе десяток мешков с отходами? Его гидравлику мы полностью перебрали в прошлом квартале. И водитель мусоровоза — мой бывший механик. Он ушёл, потому что я помог ему отдать долги и выучиться на права категории «С». И он до сих пор звонит советоваться.
Вова слушал, и его уверенность, что он — вершина пищевой цепочки, начала давать трещины, как корочка на его фирменном крем-брюле.
—Ты думаешь, твоё кафе — это ты, твои повара и твои клиенты? — Руслан говорил тихо, но каждое слово било точно в цель. — Это — десятки машин, которые должны ЕХАТЬ. Фургоны, хетчбэки, грузовики, эвакуаторы. И за каждой из них стоит человек, которому нужно вовремя починить тормоза, заменить ремень и не отдать последние деньги за штраф за 35 секунд. Я не «просто водитель». Я та точка, где сходятся все эти нити. Я — гарант того, что этот город ЕДЕТ. В том числе и к тебе, с продуктами и голодными клиентами. И если я сегодня не поем, чтобы заплатить этот твой штраф, это моё дело. Но если я скажу своим ребятам, что из-за этих штрафов больше не могу держать для своих водителей льготные условия ремонта — твоя «Брусника» через неделю будет пахнуть не розмарином, а гниющим мусором. И не потому, что я зол. А потому, что система, которую ты считаешь незыблемой, держится на таких, как я. На тех, кто не боится грязи под ногтями.
Он сделал паузу, глядя, как бледнеет лицо Вовы.
—Ты кормишь людей, чтобы они были счастливы. Я — обеспечиваю движение, чтобы у них была возможность до тебя доехать. Без моих шестерёнок твои шеф-повара останутся наедине с пустыми холодильниками. Так кто тут прокладка, Вова?
Вова молчал. Он смотрел в окно на своего поставщика, который, разгрузив ящики, махнул рукой знакомому водителю на другой машине — тоже, как теперь Вова понимал, вероятно, клиенту Руслана. Он видел свой успешный фасад, но впервые заглянул в тёмный, пропахший бензином и машинным маслом фундамент, на котором этот фасад стоял.
— Поездка оплачена, — тихо сказал Руслан, указывая на завершённый заказ в приложении. — И чаевые не нужны. Купи лучше на них обед кому-нибудь из своих грузчиков. Им тоже надо есть, чтобы возить твои продукты.
Вова вышел из машины, не найдясь что ответить. Он стоял на тротуаре у входа в своё кафе, а Exeed Руслана тихо Merged в вечерний поток — бесконечную реку машин, каждая из которых где-то, когда-то проходила через его руки или руки его людей.
Спор закончился. Не было победителя в классическом смысле. Но один из них вышел из машины, впервые осознав, что мир — это не пирамида, где он на вершине. Это сложный, гудящий двигатель. И можно быть шеф-поваром, чьё блюдо стоит тысячи, но если в городе некому вовремя починить мусоровоз — твоё искусство очень быстро начнёт пахнуть совсем иначе.