(Сразу оговорюсь: «блеяние» — не о личностях, а о метаморфозе голоса. Когда вместо узнаваемого тембра слышишь натужное вытягивание нот. Речь о выборе, который рождает неловкость).
⬜️ Представьте, что вы нашли на чердаке свою старую, потрёпанную, но до боли любимую фотографию. Там вы — молодые, с безумной улыбкой и искрящимися глазами. А теперь представьте, что кто-то взял и заретушировал её, нарисовав поверх цифровой макияж, наклейки и неестественный блеск в глазах. ❓Узнаваемо? Да. Но душа ушла. Остался мертвый цифровой слепок. Со старыми шлягерами сейчас происходит именно это. Я давно наблюдаю за одним явлением, от которого сжимается сердце. Речь о наших кумирах. О золотом фонде. О тех, чьи голоса звучали из каждого окна, чьи песни становились саундтреком нашей юности.
Они постарели. Это нормально, это жизнь. Кто-то держится благодаря скальпелю и жёстким диетам — что ж, их право. Но это не самое грустное.
◻️ Грустно — это смотреть, как они сейчас исполняют свои же хиты.
Вот его или её приглашают на телешоу. Ведущий, с придыханием, объявляет: «Легенда! Икона стиля! Голос поколения!» Зал замирает в ожидании магии. И начинается…
🟣 А начинается… мелизм.
Знакомое слово? Это когда одну ноту растягивают на десяток подзвуков, завывают, закатывают глаза, добавляют хрипотцы и сипа. Приём, который давно стал визитной карточкой современной эстрады — от ритм-н-блюза до поп-музыки. Только беда в том, что стиль «диско» или советской эстрады этого не предполагал. Там была другая энергетика: прямая, честная, танцевальная.
✔️ И вот выходит наш кумир. Вместо того, чтобы ударить с первых аккордов той самой знакомой интонацией, той самой фразировкой, которая намертво врезалась в память… он начинает «украшать».
✔️ Вместо фирменного летящего „Де-е-ень-ги-и“ — мы слышим затяжное, с придыханием: „Деееень… (пауза, взгляд в потолок) …гиии-и-и-и-и (лёгкая хрипотца) …моииии“.
Это уже не песня. Это какой-то вокальный мастер-класс по выжиманию несвойственной эмоции. Это похоже на то, как если бы ваш дед, всегда носивший удобный свитер, вдруг надел рваные джинсы и стал говорить на молодёжном сленге. Нелепо. Неуместно. Больно смотреть.
🔹 Диалог с самим собой, который возникает в голове:
— Зачем он это делает? Он что, не понимает?
— Понимает. Но ему кажется, что так — современно. Что так он «цепляет» новую аудиторию.
— Но он же теряет старую! Нам, выросшим на этом, физически неловко. Нам хочется смотреть в пол и шептать: «Остановитесь, ради всего святого…»
— Ему льстит внимание молодых. Ему хочется быть в тренде, а не памятником самому себе.
И в этом весь трагизм. Они боятся стать «реликвиями». Им кажется, что спеть так, как в 85-м — значит признать свою старость. А спеть с мелизмами — показать, что они всё ещё в строю.
Но выходит наоборот.
❇️ Зал аплодирует из вежливости и ностальгии. Молодёжь, возможно, и клюёт на эти «украшения», принимая их за глубину. Но магия, та самая, искренняя и простая магия хита — улетучивается. Песня превращается в эдакий Frankenstein — тело старое, а движения новые, роботизированные и чужие.
📣 Обращение к легендам, которого они не услышат, но которое я должна высказать:
♦️ Дорогие наши. Ваша сила — не в том, чтобы подражать сегодняшним трендам. Ваша сила — в той самой аутентичности. В той энергии, которая уже зашита в плёнку. Когда вы поете «как тогда», вы не стареете. Вы совершаете магический ритуал — возвращаете нас, и самих себя, в тот момент. Вы дарите ту самую чистую, незамутненную эмоцию. Это бесценно.
Создавайте новую музыку в современном звучании — ради Бога! Удивляйте, экспериментируйте. Но оставьте наши хиты в покое. Не перепевайте их. Верните их. Себе и нам.
✅ Потому что, слушая эти перегруженные версии, я ловлю себя на мысли: мне проще включить старую запись на пластинке. Там вы — навсегда молодые, искренние и настоящие. А на сцене… на сцене иногда остаётся лишь тень, которая очень старается понравиться. И от этого становится не по себе.
Тамира СУГЛИНА.