Деннис Нильсен вошел в историю как один из самых мрачных серийных убийц Британии, «убийца из Музвелл-Хилл», чьи преступления шокировали даже видавших виды криминалистов.
Но монстры не рождаются в вакууме – они медленно кристаллизуются из обломков сломанного детства, замешанных на травмах, одиночестве и непонимании.
Его история начинается не в лондонской квартире, заваленной трупами, а в далекой Шотландии, в семье, где царили хаос и эмоциональный голод.
Рождение убийцы
Сын норвежского солдата и шотландки, Деннис с первых лет жизни столкнулся с двумя константами: отсутствием отца, который пропадал в запоях, и хрупкой, отчаянной привязанностью к деду. Именно дед стал для мальчика единственным источником настоящего тепла. И именно его смерть переломила хрупкую психику ребенка.
В шесть лет маленького Денниса, безо всяких объяснений, усадили на несколько часов в одиночестве рядом с телом усопшего деда. Этот акт жестокого, запредельного «прощания» он позже назовет своей «эмоциональной смертью». Любовь и смерть навсегда сплелись в его сознании в неразрывный, болезненный узел.
Следующая травма, о которой он вспоминал, была не менее противоречивой. В восемь лет он чуть не утонул в море, и его спас старший мальчик. Придя в себя на берегу, Деннис обнаружил на своем животе странную липкую жидкость.
Смутное, травмирующее ощущение насилия, смешанное с благодарностью за спасение, оставило глубокий шрам. Не случайно годы спустя свою тюремную автобиографию он озаглавит «История тонущего мальчика» – метафорой всей своей жизни, вечного балансирования на грани гибели.
Парадоксально, но в детстве Нильсен не проявлял классических «звоночков» будущего маньяка: не мучил животных, не был агрессивен. Напротив, он был тихим, замкнутым, чувствительным ребенком, которого пугала жестокость мира.
Эта ранимость, не нашедшая здорового выхода, со временем превратилась в ледяную, отчужденную внутреннюю пустоту. А армия, куда он отправился в 1961 году, дала ему не только профессию повара и мясника, но и главное – окончательное, комфортное одиночество.
Там, в своей каморке, начали прорастать первые, чудовищные ростки его патологии: мастурбация перед зеркалом с фантазиями о том, что он смотрит на собственный труп. Мир мертвых становился для него безопаснее и притягательнее мира живых. Дорога в ад была проложена.
Тихий ужас на Крэнли-Гарденс
Если первое убийство в канун 1979 года было для Денниса Нильсена актом отчаяния, попыткой удержать хоть кого-то рядом навсегда, то последующие превратились в ужасающий, отлаженный ритуал.
Его квартира на Мельбурн-роуд, а позже мансарда на Крэнли-Гарденс, стали не просто жилищем, а приватным некрополем, театром абсурда и патологии, где главным актом была имитация жизни после смерти.
После убийства 14-летнего Стивена Динхолмса, личность которого установили лишь десятилетия спустя, Нильсен словно осознал свою «миссию». Его жертвами почти всегда становились маргиналы: бездомные подростки, беглецы из неблагополучных семей, юноши, чье исчезновение никто не заметит.
Он предлагал им выпивку, еду, ночлег – крохи человеческого участия, которых они были лишены. А затем, когда они засыпали или теряли сознание от алкоголя, наступал момент «сохранения». Он душил их галстуком, шнуром от наушников, руками. Смерть была для него не кульминацией, а началом главного.
Наступала стадия «общения». Нильсен мыл трупы, одевал их, усаживал перед телевизором, красил лица косметикой, вел с ними односторонние беседы за чаем.
«Жертва – это грязная посуда, остающаяся после пира, – пояснял он позже. – И ее мытье – это обычная гигиеническая процедура».
Под «пиром» он, видимо, подразумевал краткий миг иллюзорной близости, которую он дарил жертве перед убийством. Это был извращенный способ борьбы с одиночеством: создание идеального, покорного и вечного компаньона.
Неудобные улики
Но реальность в виде законов биологии жестоко вторгалась в эту фантазию. Трупы разлагались. Нильсен, бывший армейский повар, применил профессиональные навыки для жуткого «хозяйства». Он расчленял тела в своей кухне, варил части в большом котле, сжигал в саду, маскируя запах паленой плоти дымом от автомобильных покрышек.
Кости дробил газонокосилкой и молотком. Внутренности спускал в унитаз или выбрасывал в мусорные баки, и однажды найденный прохожим кусок органа полиция списала на отходы мясной лавки. Система работала с чудовищной эффективностью.
Парадоксально, но при этом Нильсен жил на виду. Соседи жаловались на странные запахи и дым, но он отшучивался, говоря о проблемах со старыми трубами. Он несколько раз оказывался на волоске от разоблачения: потенциальные жертвы вырывались и убегали, некоторые даже обращались в полицию.
Но в большинстве случаев стражи порядка видели в этом лишь «ссоры гомосексуалов» или садомазохистские игры, не желая вникать в судьбы социальных изгоев. Равнодушие системы стало его главным сообщником.
Точка невозврата
Переезд в мансарду на Крэнли-Гарденс в октябре 1981 года не остановил кошмар. Напротив, в тесном пространстве новой квартиры ритуалы стали еще более сюрреалистичными, а запах – более концентрированным.
Здесь, в эпицентре тихого жилого района, он убил своего последнего, пятнадцатого жертву – 20-летнего Стивена Синклера, бездомного наркомана, просившего на улице еды. Когда Нильсен снял с его руки повязку, он увидел свежие порезы от попытки суицида. Казалось, сама смерть шла ему навстречу.
Но даже эта находка не остановила механизм. Тихий ужас в доме №23 достиг своего пика, и чаша, десятилетиями наполнявшаяся равнодушием, ошибками и человеческой болью, была готова переполниться. Финал этой леденящей саги был уже близок, и пришел он через самый банальный, бытовой повод – засорившийся канализационный сток.
Крах цитадели
Тирания Денниса Нильсена, длившаяся почти пять лет, рухнула не благодаря блестящей работе сыщиков, а из-за банальной бытовой проблемы. Цитадель одиночества и смерти на Крэнли-Гарденс пала под натиском засорившейся канализации.
В феврале 1983 года соседи, измученные постоянными канализационными проблемами и невыносимым запахом, вызвали сантехника. Тот, спустившись в подвал, обнаружил кошмар: дренажные трубы были забиты кусками разлагающейся плоти и волосами. Напуганный мастер вызвал полицию.
Получив звонок, Нильсен, сохраняя ледяное спокойствие, дождался ночи. В кромешной тьме он спустился к канализационному люку и попытался вытащить и утилизировать улики. Но его подвела привычная самоуверенность: ночную вылазку заметила бдительная соседка, наблюдавшая за происходящим из окна. Этот эпизод стал последней каплей.
На следующее утро, 9 февраля 1983 года, детективы явились к его двери. Нильсен не сопротивлялся. На вопрос о найденных останках он произнес свою знаменитую, почти шекспировскую фразу:
«Вы бы нашли куда больше, если бы обыскали мой сад на Мельбурн-роуд».
Это было не раскаяние, а скорее, мрачное признание масштабов содеянного и, возможно, скрытое желание, наконец, положить конец своему внутреннему кошмару.
Арест
Арест и последующий суд в 1983 году потрясли общественность не только жестокостью преступлений, но и личностью убийцы.
Перед судом предстал не буйный маньяк, а тихий, рассудительный и на удивление красноречивый государственный служащий. Он подробно, с пугающей отстраненностью описывал детали убийств и посмертных ритуалов, путался в количестве жертв (позже он утверждал, что «выдумал» троих, чтобы его признали лжецом и, возможно, невменяемым).
Суд отверг версию о невменяемости, признав его полностью отдающим отчет в своих действиях. Приговор был суровым: пожизненное заключение с рекомендацией отбыть не менее 25 лет, а после ее пересмотра в 2006 году – пожизненно без права на условно-досрочное освобождение.
В тюрьме Деннис Нильсен не превратился в сломленного узника. Напротив, он проявил себя как хитрый и деятельный человек. Он стал известным «правозащитником» в тюремной системе, борясь за улучшение условий содержания.
Его самым громким «достижением» стало лоббирование в 2002 году закона, разрешающего заключенным в Великобритании получать по почте эротические материалы. Ирония была горькой: человек, лишивший жизни пятнадцать молодых людей, стал символом борьбы за «права» преступников.
Смерть
Смерть настигла его 12 мая 2018 года в тюрьме Йоркшира. 72-летний Нильсен скончался от оторвавшегося тромба в легком. Он провел за решеткой 35 лет – срок, значительно превышающий суммарный возраст многих его жертв.
Его уход не вызвал ни скорби, ни облегчения, лишь поставил окончательную, мрачную точку в одной из самых отвратительных и психологически загадочных глав британской криминальной истории.
Он унес с собой в небытие ответы на главные вопросы: где заканчивалось патологическое одиночество и начиналась бесконтрольная тяга к разрушению? И был ли этот «тонущий мальчик» из его воспоминаний вечным пленником собственных ран, так и не сумевшим вынырнуть из темных вод своей психики.