Я всегда считал, что собака должна быть из приюта. Это благородно, это правильно, и это спасение одной маленькой жизни. Но мой опыт закончился так быстро и так болезненно, что теперь я не могу смотреть без внутренней дрожи на радостные посты про "дом нашел героя".
У меня самого дома больше нет собаки, и вот почему.
Эйфория первого дня: я стал героем
Знакомый волонтер, назовем его Сергей, давно убеждал меня взять "проблемного" пса. Не щенка, а уже взрослого, с историей. Я наконец созрел. Мы выбрали красавца — двухгодовалого метиса овчарки, мускулистого, с грустными глазами. Назвал его Бруно.
В приюте все было идеально: ласковый, послушный, умеренно игривый. Мне казалось, я делаю что-то невероятное. Выходя из ворот с Бруно на поводке, я чувствовал себя героем. Волонтеры искренне радовались, благодарили.
Я купил новый, дорогой лежак, миски, ошейник. Всю дорогу домой я гладил его по холке и давал понять: "Все, Бруно, ты дома. Ты в безопасности".
Ночь первая: "Вспышка ярости"
Первый звоночек прозвенел, как только мы вошли в квартиру. В приюте Бруно был спокоен, но моя территория его изменила. Он сразу начал метаться, обнюхивая мебель и углы с безумной скоростью. Ладно, стресс, подумал я.
Проблема возникла ночью. Я спал, когда проснулся от душераздирающего скрежета и рычания. Бруно нашел мою новую кожаную туфлю и просто рвал ее.
Я, естественно, вскочил, попытался забрать. И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Он не просто зарычал — он резко развернулся и щелкнул зубами у меня перед лицом. Это была не игра, не предупреждение, а чистая, животная агрессия. В приюте мне говорили, что он "требует времени и ласки". Но тут была ярость. Я отдернул руку и, честно говоря, запаниковал.
Туфлю он догрыз. Я не стал с ним связываться, просто лег спать с ощущением, что в моей квартире — дикий зверь.
Вопрос ресурса: не готов к войне
В течение следующих пяти дней ситуация не улучшилась, а только ухудшилась.
- Поводок превратился в канат. На прогулке Бруно постоянно рвался к другим собакам, игнорируя команды. Мои руки были в мозолях. Я высокий и сильный мужчина, но я не мог его удержать. Прохожие шарахались.
- Защита территории. Он начал охранять миску и свой лежак так, что я не мог спокойно пройти мимо. Если я наклонялся, чтобы поправить ему поилку, он демонстративно оскаливался.
- Разрушение. Квартира была перевернута: обои подраны, плинтусы сгрызены. И я понимал, что это не просто "собака, которой скучно", это невроз и стресс, помноженные на плохое воспитание или травму.
Я позвонил Сергею, знакомому волонтеру. Он дал мне несколько общих советов: "Займи его, гуляй дольше, не дави". Я так и делал. Взял отгул на работе, гулял по 4 часа, купил игрушки-головоломки. Эффект был нулевой.
И вот тут я понял: чтобы "исправить" этого пса, мне нужен не просто месяц, а год, ежедневная работа с кинологом, огромные деньги и, главное, стальные нервы. Я должен был стать не любящим хозяином, а строгим дрессировщиком, почти надзирателем, чтобы искоренить его травмы и агрессию.
Я не был к этому готов.
Решение, от которого меня тошнило
На седьмой день я сидел на полу, обняв голову руками, и смотрел на уничтоженную тумбочку. Бруно спокойно спал на новом, уже погрызенном лежаке. Я не мог больше. Страх, усталость и чувство безысходности взяли верх.
Я понял, что не смогу держать собаку, которая не дает мне прикоснуться к своей миске и которая может укусить, если я сделаю резкое движение. Я не могу поставить под угрозу свою безопасность и тратить все свое время и деньги на терапию пса, если у меня нет опыта и подготовки.
Я позвонил Сергею и сказал, что привожу Бруно обратно.
Волонтер молчал. Когда он заговорил, его голос был холодным, полным разочарования. Он сказал, что я подвел собаку, что я сломался, и что я "ничем не лучше тех, кто выбрасывает животных".
Я чувствовал, как меня душит стыд. Это было худшее чувство в моей жизни. Я отдал его, оставив и лежак, и корм. Я чувствовал себя предателем. Но когда я закрыл за собой дверь квартиры, в которой снова воцарилась тишина, я вдруг почувствовал невероятное облегчение.
Я не спас его. Я признал, что не являюсь тем специалистом, который ему нужен. И хотя мне стыдно за проявленную слабость, я знаю, что это было единственное честное и правильное решение для нас обоих. Моя жизнь не должна превратиться в ежедневную борьбу за безопасность. А Бруно нужен не "спаситель", а опытный кинолог.