Задняя площадка колыхалась. Я видела женщину с ребенком в коляске, который бессистемно исследовал окружающее пространство. Я видела бабушку, которая нависла над парнем в наушниках, упорно не желающим ее замечать. Кондуктор пролезала сквозь хмурых пассажиров, задевая их грудями.
– Оплачиваем проезд!
Я почти что не слышала ее голос, он плыл где-то поверх, гулко отдавался в ушах, будто я опустилась под толщу воды.
Я вся вспотела, как при гриппе, такая противная температура, не жар, но и не норма. Что-то среднее, когда валяешься под одеялом, и засыпаешь, и просыпаешься, и покрываешься потом. Только я не спала.
Я расстегнула ворот пальто, высвободила горло от шарфа, сняла шапку. Ладошки стали влажными. Автобус остановился на светофоре. Красные цифры отсчитывали минуту. Минуту, которая казалась мне вечностью. Чем больше я вглядывалась в табло, тем медленнее шло время, будто насмехалось надо мной.
В животе крутило. Я прикидывала: если выбегу на следующей, где ближайший туалет? Метров через сто кафе, но там вечно очереди. Бежать до метро долго. Может попроситься в стоматологию?
По подмышкам стекал пот, руки задрожали. Наверняка эта женщина с пакетом, сложившая руки на животе, смотрит на меня и думает "что с ней". Почему она бледная, трясется и дрожит. К горлу подкатила тошнота. Не хватало еще и этого.
Я подошла к кабине водителя, словно это что-то могло исправить. Так больше ощущения контроля. Будто я в любой момент могу постучать к нему и заорать "выпусти, выпусти меня, мне плохо!" Он конечно проигнорирует, опутанный правилами и предписаниями, но внутри мне стало полегче.
Через двойное стекло – кабины водителя и лобовое – я наблюдала, как автобус повернул на проспект, пропустил машину (чтоб тебя, вечно мешают) и подъехал к остановке.
Я вышла. Морозный воздух охладил тело, чуть подотпустило. Я сделала несколько шагов и вновь ощутила, как контролирую ситуацию. Тревога разжала холодные медвежьи лапы. Я пошла в сторону стоматологии. Опоздаю снова, скажу – пробки.
