Я всегда считала, что лепить снеговика — дело простое. Ну что тут сложного: скатал три шара, поставил друг на друга, приделал палки‑руки и морковку‑нос — и готово! Но в тот день на даче всё пошло не по плану...
Утро выдалось солнечное, снег — идеальный: липкий, податливый. Вооружившись варежками и огромным энтузиазмом, я вышла во двор. «Начнём с основания!» — решила я и с размаху плюхнулась в сугроб, пытаясь сформировать первый шар.
Первый ком получился... эммм... скорее овальным. Но ладно, с кем не бывает. Я упорно катала его по снегу, пока он не достиг размеров небольшого пуфика. «Туловище готово!» — радостно подумала я и принялась за второй шар.
Второй ком оказался хитрее. Он то и дело норовил развалиться, будто намекая: «Может, хватит? Может, просто попьём чаю?» Но я была непреклонна. После десяти минут борьбы и пары нецензурных слов (в адрес снега, разумеется) второй шар занял своё место на первом.
Третий шар — голова — стал настоящим испытанием. Я катила его, катила, и тут... он с грохотом рухнул, раздавив собой мой малиновый куст (надеюсь, он простит меня весной). Пришлось начинать заново. В итоге голова получилась размером с футбольный мяч и кривовато сидела на туловище, словно снеговик только что проснулся и ещё не до конца понял, где он и кто он.
Дальше — руки. Я нашла две подходящие ветки, но они оказались слишком тонкими и тут же сломались в моих руках. «Ладно, — подумала я, — будут снежные шарики!» Скатала два снежка, прилепила — и они тут же отвалились. После пятой попытки руки наконец‑то заняли своё место, хотя и выглядели так, будто снеговик собирается кого‑то обнять или задушить — непонятно.
Теперь лицо. Глаза — угольки из мангала. Рот — веточка, изогнутая в вечной улыбке (или это гримаса ужаса?). Нос... Морковки на даче не оказалось. «Не беда!» — решила я и сбегала в дом за морковкой‑игрушкой из детского набора. Получилось забавно: будто снеговик — фанат игрушечной еды.
Осталось последнее — ведро на голову. Я торжественно водрузила его на «голову» снеговика... и оно тут же съехало набок, придав ему вид слегка пьяного джентльмена.
Я стояла и смотрела на своё творение. Он был кривым, косым, с перекошенным ведром и руками‑снежками, но... он был моим! Я сфотографировала его, гордо показала семье, а потом мы все вместе смеялись над тем, как он выглядит.
А вечером, когда я пила чай на веранде, снеговик смотрел на меня своим кривоватым глазом‑угольком, будто говоря: «Ну что, хозяйка, в следующий раз попробуем ещё?»