5 решений Екатерины II, которые навсегда изменили Самару

Есть даты, которые почти не отмечаются в календарях, но продолжают работать в истории, как медленно вращающиеся шестерни большого механизма. Одна из таких дат приходится на конец XVIII века.

4 декабря (15 декабря по новому стилю) 1762 году императрица Екатерина II подписывает манифест, открывший дорогу иностранным колонистам в Россию. Для Среднего Поволжья этот документ стал не просто административным актом, а точкой культурного и экономического сдвига.

Город, привыкший быть многоязычным

Самара начала XX века – это не монохромное пространство с единственным культурным кодом. По статистике 1913 года, немцы занимали третье место по численности населения города – после русских и татар.

«Самара была городом с ярко выраженным немецким присутствием», – рассказывает Юлия Карташова, руководитель Регионального центра немецкой культуры «Надежда»

Речь идёт не только о численности. Немецкое население оказалось встроено в ключевые экономические и управленческие процессы: среди них были предприниматели, инженеры, промышленники, чиновники. Их вклад фиксировался не в декларациях, а в цехах, расчётах, технологиях.

Предпринимательство как культурный код

Одним из характерных примеров стало производство макарон – звучит буднично, но для конца XIX века это была технологическая новинка.

«Макаронная фабрика “Верола” была основана немцем Оскаром Кенницером. Это была вторая фабрика в России по производству макарон – после московской», – отмечает Юлия Карташова

Макароны из твёрдых сортов пшеницы – продукт, требующий специфического помола, оборудования и дисциплины производства, – вбирают в себя то, что сегодня назвали бы “переносом технологий”. Здесь нет романтики переселенческого быта, но есть сухая экономика модернизации.

Похожую роль сыграли и механические мастерские Бенке – будущий Самарский механический завод.

«Начиналось всё с производства станков и сельхозорудий, а на пике развития завод строил даже пароходы», – рассказывает Карташова

Имя, которое знает вся Самара

Без упоминания Альфреда фон Вакано разговор о немецком присутствии в Самаре был бы неполным. Пивовар, предприниматель, прихожанин лютеранской общины, он стал частью городского мифа.

«Он имел австрийские корни, но жил здесь, в Самаре, и работал для всего города, а не только для немецкого сообщества», – подчёркивает Юлия Карташова

Его предприятие было рассчитано на рынок, где уже существовала культура потребления, знания о продукте и уважение к качеству. Это важно: экономическая история редко складывается в пустоте.

Кто такие «немцы» в русском языке

Один из самых устойчивых мифов связан с самим словом «немец». В массовом восприятии оно кажется прямым указанием на национальность, однако этимология уводит значительно глубже.

«Слово “немец” происходит от слова “немой” – то есть человек, не говорящий по-русски», – объясняет руководитель центра немецкой культуры «Надежда»

Изначально этим словом обозначали всех нерусскоговорящих выходцев из западных стран – датчан, шведов, французов. Лишь со временем термин “прикрепился” именно к выходцам из германских земель, поскольку они составляли большинство среди иностранцев.

Манифест без слова «немец»

Любопытно, что и в самом манифесте Екатерины II слово «немец» отсутствует.

«Документ назывался “О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России…” — без упоминания конкретных народов», — уточняет Юлия Карташова

Манифест был опубликован на семи языках – от немецкого до арабского – и распространялся через дипломатические миссии. Первый указ лишь обозначал намерение. Уже следующий документ подробно регламентировал порядок переселения и перечень предоставляемых прав.

По сути, это была продуманная государственная стратегия заселения и освоения территорий – не импульсивный жест, а расчёт, опирающийся на опыт других держав.

Не чужие – и не пришлые

История поволжских немцев – это история встраивания: в городскую экономику, в ремесло, в культурный ландшафт.

«Это были люди, которые умели делать то, чего ещё не умели делать здесь, и были готовы работать на результат», – говорит Юлия Карташова

В этом, пожалуй, ключ к пониманию феномена: речь идёт не о “чужих”, а о людях, которые со временем стали частью общего пространства – без растворения, но и без противопоставления.

История Самары без немецкого участия была бы иной – менее индустриальной, менее многослойной. И, возможно, менее понятной самой себе. Больше интересной и полезной информации можно узнать, посмотрев видео.